Молодые и сильные выживут - Олег Дивов

– В чем дело? Что тебя беспокоит? Мы не будем здесь вести пропаганду.

– Дурачок. Ничего меня не беспокоит, – Борис явно наслаждался. – Я же сказал – это моя территория. И все. Здесь я решаю, что можно, а чего нельзя. И мое слово – нет.

– Почему? – тупо спросил Гош.

– Потому что тебе очень надо. Так надо, что расплакаться готов. А я не дам. И никаких объяснений. Ну что, заплачешь?

– Скорее зарычу, – Гош смотрел на Бориса исподлобья, стараясь на самом деле не рычать.

– Я же знаю, чего тебе нужно. Воспоминания. Документальные свидетельства того, что ты на самом деле был на этом свете. Пока что тебя еще нет. Так, мираж, зыбкая иллюзия Георгия Дымова. А знаешь, что бывает с человеком, когда он находит свой дом? Бумаги, фотографии? А? – Борис наклонился вперед, ловя ускользающий взгляд Гоша.

Тот молчал.

– И не узнаешь, – констатировал Борис.

– Господи! – взмолился Гош. – Ну за что такое наказание?! Кем же ты был в прошлой жизни, а?

– Да так, – Борис мило улыбнулся. – Ничего особенного. Не расстраивайся, Дымов. Ты просто опоздал. Я уже здесь. Место занято. Надо было тебе оставаться в Туле. Конечно, если ты на самом деле там был. Впрочем, это мы выясним. Посидишь в холодке, отдохнешь, соберешься с мыслями. Недолго, обещаю. Сутки, не больше, и мы устроим тебе очную ставку со всей твоей бандой оптом и в розницу. А пока… – Борис нажал одну из кнопок на небольшом пульте слева от стола. – А пока свободен.

Гош подумал – а не сломать ли нос этому деятелю на прощание, но на него вдруг навалилась такая безумная усталость, что сил хватило только криво улыбнуться. «Фальстарт. Ох, как же мне за фальстарты доставалось на «Брейне»… И вот – опять. Ладно, гад. Сейчас ты у меня попрыгаешь».

В кабинет вошла охрана. Борис улыбался.

– Напрасно радуешься, – заметил Гош. – Ты оставил мою команду без лидера.

– Правильно, – кивнул Борис. – Так оно всегда и делается. А ты чего хотел?

Гош вздохнул и потупился.

– Ты же ничего не знаешь об этих людях, – сказал он с тоской. – Они без меня не продержатся больше суток.

– И замечательно… – В голосе Бориса прорезалась настороженность. Охранники топтались у Гоша за спиной, ожидая команды.

– Ты не понял. Я не смогу отвечать за их последующие действия. Я даже предугадать не смогу, что им в голову взбредет.

Борис сел прямо и забарабанил по столу пальцами.

– У-умник, – протянул он. – Хитрец. Кого ты хочешь напугать?

– Я просто тебя предупредил. Может случиться все, что угодно.

– Ага. Твое хваленое войско прорвется в город и затащит на Красную площадь атомную бомбу! Ха! Эй, ребята! Ну-ка, быстренько – в подвал этого юмориста. Только глаза ему завяжите. И так уж он слишком много видел.

Гош почувствовал, что его опять хватают за шиворот и накидывают на голову что-то, пахнущее застарелым потом. Судя по всему, это была куртка одного из охранников.

Снаружи зрелище было что надо, и Борис посмотрел на пленника чуть ли не с умилением. Тут под курткой фыркнули, и замогильный голос произнес:

– Был я буйный, веселый парень. Золотая была голова. А теперь пропадаю, барин, потому – засосала Москва!

– В подвал! – рявкнул Борис, наливаясь кровью.

– Эх, сглодал меня, парня, город! – завыл Гош, которого волоком тащили к двери. – Не увижу родного месяца! Распахну-ка пошире ворот, чтоб способнее было повеситься!

– Или паны, или пропали! – хрипло заявил Костя, подкручивая колесики. Ствол миномета наклонился под сорок пять градусов. – Цыган!

– От машины! Огонь!

Бухнул выстрел, и мина ушла в рассветное небо. Цыган тут же снова переломил ствол. Очередная мина выскочила на направляющие.

– Заряжай! – Костя вскарабкался на броню. Ноги опасно скользили по мокрому от росы металлу. Цыган оказался наверху первым и сейчас подключался к рации.

– Что на НП?

– Говорит, надо ближе! Метров на триста! А вправо-влево нормально!

Регуляторы давно уже перестали разговаривать между собой. Теперь они перекрикивались надорванными истеричными голосами. Позади осталось два удачных обстрела города с разных точек, и ни одного часа сна. А впереди была игра ва-банк. Точнее, она уже шла.

– Застава стреляет! – Цыган отпустил клавишу приема и раскрыл ящик с зарядами.

– Отлично! Паника! Сколько мин осталось?! Пять?!

– В барабане четыре! Это пятая!

– Мало! Обвязывай! Большой! Иди сюда, у меня руки уже дрожат!

Бум!

– Почти идеально! Чуть влево снесло, и нужно еще ближе!

– Скажи Женьке, чтобы не очень высовывалась!

– Женя! Не торчи на виду! Что?!

Костя стянул с головы шлемофон и вытер тыльной стороной ладони взопревший лоб, украсив его широкой черной полосой.

Цыган настороженно прислушивался к тому, что говорила Женя со своего наблюдательного пункта. Закашлялся. И почти нормальным голосом сказал:

– Танк. Один танк. Пошел к нам. Только что.

– Ага-а!!! – заорал Костя. – Большой! Гранатометы к бою! Цыган! Ствол! Ствол переламывай! Успеем!

Большой схватил в охапку несколько гранатометов и опрометью кинулся в сторону Можайского шоссе. Костя и Цыган лихорадочно принялись обвязывать мину зарядами.

– Успеем, – бормотал Костя. – Две успеем.

– Что?!

– Две успеем, говорю!

– Запросто! Давай, наводи!

– Если бы я умел… – Костя спрыгнул вниз. – Ах, если бы, ах, если бы, не жизнь была б, а песня бы…

– Да никто не умеет! – крикнул сверху Цыган. – Не комплексуй! Гошка тоже не умел!

– Как это – не умел?! Очень даже умел… – Костя понял, что имеет в виду Цыган. Гош успел весьма обстоятельно рассказать им, как на самом деле осуществляется стрельба. И то, что они сейчас умудрялись попадать по заставе хотя бы приблизительно, объяснялось только безумным везением. Да еще тем, что Костя, расстреляв больше десятка мин, вроде бы уловил какие-то скрытые алгоритмы. И Женя со своего чертовски опасного поста на радиорелейной вышке четко передавала целеуказания.

– Цыган!

– От машины! Огонь!

Бум!

– Так, меня уже шатает! – сообщил Костя.

– Попа-али!!!

– Куда?!

– По Кольцевой! Правее заставы полста метров! Там все лежат! Не стреляют уже! Танк проходит наш НП!

– Успеваем! Заряжай!

Перед следующим выстрелом Цыган крепко сжал обеими руками пульт дистанционного управления и что-то прошептал, глядя в небо.

– Он не слышит тебя! – успел проорать Костя. – Он больше не любит нас!

Бум!

Цыган забросил пульт на броню и, распуская на ходу зажим стянувшего горло ларингофона, кинулся догонять Костю.

Они упали в канаву рядом с Большим, когда приближающийся танк был уже слышен. Неподалеку дорогу перегораживал «МТ-ЛБ».

– Тягач жалко, – сказал Большой. – Он бы нам еще…

– Плохо лежим! – перебил его Костя, цепляя на пояс мобильную рацию. – Нужно ближе к городу! Мужики, кажется, у нас есть шанс! Женька говорит, мы все-таки попали! Разнесло заставу! Вдребезги!

– Регуляторы, в седло! – радостно воскликнул Цыган, вскакивая на ноги.

– Ты лучше еще раз богу помолись… – выдохнул Костя, уже на бегу. – У тебя получается!

Когда железная дверь в очередной раз открылась, Гош лежал на топчане, мучительно пытаясь заснуть. У него отобрали часы, но по субъективной оценке в заточении он пробыл около суток. Дважды его скудно кормили и выводили в туалет. Ни разу даже не замахнулись. Не задавали вопросов. Все бы ничего, только спать он почему-то не мог. Перенервничал. Давно ему не приходилось оказываться в положении, настолько похожем на безвыходное. Даже глубокоуважаемый Гошем литературный персонаж Winnie-the-Pooh, известный в народе как Винни-Пух, никогда не застревал так круто.

Гош представил себе черную-пречерную доску и белую точку на ней. Представил ясно и отчетливо. Сосредоточился на маленьком белом кружочке. Разглядывал его, разглядывал… Надоело. «Бука – это Wizzle. Бяка – Woozzle. Слонопотам – Heffalump. Помнится, исследователи залезли даже в «Толкование сновидений» Фрейда, чтобы разобраться, откуда взялся Heffalump. И даже притянули за уши один классический случай. А еще считается, что по типу нервной организации ослик Yo-Yo удивительно близок к Федору Михайловичу Достоевскому. Ф. М. Достоевский. По утверждению Филиппа Киркорова, его любимый писатель. Идиот. Зайка моя. Тварь я дрожащая. F. M. Достоевский. А. К. Троицкий. А. К. Кто писал, что «АК» – оружие, устаревшее морально и технически? «АК» – лучший подарок «тупому». Лучший подарок, по-моему, мед. А я сошла с ума!»

Тут-то дверь и отворилась. Гош открыл глаза и посмотрел на вошедшего. И совсем не обрадовался.

– Здравствуй, – сказала женщина негромко. – Ты как?

– Когда бы мы были, Медведи, Пчелой, – лениво продекламировал Гош, – мы все бы деревья спилили пилой. И, запахом меда влекомы, не лазали б так далеко мы.

Женщина осторожно присела на край топчана. Дверь захлопнулась.

– Тогда бы Пчела, она же Медведь, уставши все время жужжать и лететь, себе бы отрыла берлогу и в ней бы жила понемногу… А я думал, опять на расстрел.