Страна-за-Пеленой - Ричард Кнаак

— А я думал, тебе понравится, дорогая моя Меленея. Не ты ли всегда говорила, что вся наша жизнь — игра?

Ксири не должна видеть его таким. Дру сделал пасс — и шахматный набор снова оказался на столе, все фигуры на исходной позиции. И стало ясно, что одной фигуры не хватает. А он и не знал, что так близок к завершению комплекта.

Один миг, только один миг. Полная концентрация. Он взял Меленею, любовницу и смертельного врага, и поставил на доску.

— Выбирай, — медленно сказал он. — Кем ты желаешь быть?

Когда к нему присоединились Сирвэк и Ксири, он как раз закончил и убирал фигуры. Шахматы были одной из немногих вещей, которые он решил взять с собой. Они напомнят ему лучше всего, что именно он оставил позади.

— Дру! — Эльфийка повисла на нем, дрожа всем телом. Он секунду стоял, разинув рот, а потом сжал ее изо всех сил.

— У эльфов в обычае браки на всю жизнь? — прошептал он, целуя ее в макушку.

— Да. — Она пригнула его голову, чтоб он мог достать не только до волос. Когда наконец они разжали руки, она огляделась.

— А Сирвэк говорил про опасность, про эту Меленею… Что с ней сталось? Ты…

— Я научил ее новой игре. Она займет ее надолго. — Он сделал вид, что не заметил вопроса на лице Ксири. Сирвэк глядел на него с пониманием: он знал, что здесь произошло.

— Хозяи-ин, — отважился сказать наперсник. — Гос-спожа тут рядом. И гос-с-сподин Геррод с ней.

Господин Геррод?

Низкий рокочущий гром сотряс стены жемчужного замка.

— Шторм наконец прекращается. — Страшная новость для расы враадов. Им надо было рисковать встретиться со штормом, если они хотят убраться отсюда. Все еще удерживая Ксири, Дру разжал руку и рассмотрел кристаллы, подобранные с пола. Он знал, что теперь они бесполезны. Меленея, скорее всего, считала с них информацию. Но ее нельзя было спросить — что бы ни было известно его бывшей любовнице, ему это недоступно. Ему мог бы помочь Рендел с его обширными познаниями о двух мирах, но его погубила спешка, если…

— Сирвэк! Покажи мне Геррода и Шариссу! — позвал он, оторвавшись от Ксири.

Перед ним мелькнуло изображение пары на окраине его владений. Все еще не отошедший от гнева, он мог бы с легкостью доставить их к себе. Однако, понимая, что они с Меленеей и так изрядно ухудшили ситуацию, он обернулся к Ксири:

— Посторожи меня. — Он с трудом подавил желание потребовать у Нимта большего. — Я хочу доставить их сюда.

Его эмоции и ее забота привели к быстрым результатам. Геррод с открытым ртом уставился на волшебника и его товарищей. Его глаза скрывались под капюшоном, но можно было предположить, что они открыты столь же широко, как и рот. Что до Шариссы, то она, оглядевшись за одно мгновение, воззрилась на своего отца и кинулась к нему, заключая его в объятия.

— Папочка! Я думала, ты умер! Меленея! Ты знаешь, она… Он накрыл ее рот ладонью.

— Тш-ш, Шарисса! У нас потом будет время. Извини, сейчас мне надо поговорить с твоим другом.

— Со мной? — Рот Геррода, единственная хорошо видимая часть его лица, изогнулся в виноватую кривую, хотя Дру еще ни в чем не обвинил его, да и не собирался. Он взял на заметку спросить Тезерени, в чем тот чувствует себя виноватым, но только после того, как они разберутся с текущим кризисом.

— С тобой, Геррод. — Он подошел к неподвижной фигуре и по-приятельски обнял враада за плечи. — Мы поговорим о таких вещах… как твой брат, Страна-за-Пеленой и то, зачем мы все еще тут. И самое главное, мы поговорим о том, как нам выбраться отсюда.

— Отсюда? Вы хотите сказать…

— Да, я думаю, что у тебя есть сведения, или ты знаешь, как их получить, а мне… всем нам они нужны. — Дру прервался и обернулся к остальным. — Шарисса. Ксири. Простите мою бесцеремонность. Я думаю, вы обе поймете. Побеседуйте друг с другом. Я хочу, чтобы вы как можно лучше узнали друг друга.

Девушки взглянули друг на друга с явным любопытством.

— Сирвэк!

— Хозяин?

— Твои раны. Они…

— Я позабочусь о них, Дру, — вызвалась Ксири. Она обратилась к Шариссе: — С твоей помощью, если можно.

— Конечно.

Дру кивнул Ксири с одобрением. Она начала работу по установлению хороших отношений с его дочерью.

— Хорошо. Сирвэк, когда тебя вылечат, займись еще одним делом. — Он вынул что-то из потайного кармана. — Вот.

— Что это? — Шарисса наклонилась ближе. Ее лицо выразило абсолютное непонимание. — Похоже на Кабаля! Даже слишком!

Ксири тоже присмотрелась к фигурке. Ее глаза метнулись к Дру, который понял, что эльфийка заметила не только поверхностные детали.

— Искусная работа. Выглядит почти живой.

— Это из моих шахмат. Недостающая фигурка. Я хочу, чтобы Сирвэк собрал все фигуры. Я намерен взять их с собой.

— Но ты никогда с ними не играешь! — возразила Шарисса.

— Это воспоминания, которые я хочу сохранить, — бросил он, вновь оборачиваясь к Герроду. — Итак, Тезерени, нам надо поговорить о твоем брате.

Провожая Дру взглядом, ни Шарисса, ни эльфийка не заметили довольного выражения на нечеловеческом лице Сирвэка, уронившего шахматную фигурку на пол и смотревшего, как она подпрыгивает.

Глава 21

Над Драконьим царством лорда Баракаса вставало солнце. Баракас обратил лицо к небу. В глазах его была ненависть.

Клан едва пережил эту ночь. Почти половина была мертва или при смерти, еще треть получила раны. В свете двух лун не удавалось сосчитать, чего стоила победа Тезерени.

— Тактика Тезерени, — снова и снова повторял про себя Баракас. Солнце весело поблескивало на броне погибших. — Они знают тактику Тезерени.

Рендел. Рендел, и только Рендел. Из всех отсутствующих только он мог так легко поделиться этими сведениями. Геррод брошен в Нимте, да это и не в его стиле. Могли, конечно, подложить такую свинью и Эфраим с его бандой — только подумать, что из-за этих мерзавцев чуть не сорвался переход! — но все же это слишком похоже на Рендела. Геррод говорил, что Эфраим попросту не в своем уме, и его кровь наверняка уже давно поглотил этот мир. Только Рендел и остается. И смерть его будет долгой, очень долгой.

— Отец! — Лохиван, все еще в боевых доспехах (хотя с приближением рассвета все крылатые воины улетели прочь), встал перед патриархом на одно колено.

— Сколько, Лохиван?

— Сорок два. Еще трое не выживут.

Лучше, чем показалось сначала, кисло подумал Баракас. Их все-таки еще свыше шестидесяти. Для завоевательной армии немного, особенно с учетом ран. Ничего, жить можно. Ночь смерти позади. Сколько там ни было этих пернатых тварей, а все равно они отступили с большими потерями. На каждого убитого Тезерени пришлось по паре врагов. Впредь их не застанут врасплох.