Когда вас кто-то любит - Сьюзен Джонсон

– Прости, что придется разочаровать тебя, но, даже будь я склонен к женитьбе, Аннабел уже сказала, что не собирается выходить за меня.

– Правда? – удивился герцог.

– Да, и в самых недвусмысленных выражениях.

– Может, ты делаешь что-то не так? – улыбнулся герцог.

– Я не слышал жалоб, – протянул Дафф. – Ее беспокоят условности: что скажут люди, все в этом роде.

– Какая разница, что скажут люди?

– Вот и я твердил ей то же самое, но она упорствует в своих заблуждениях.

– А если она бросит тебя? У нее репутация женщины, которая уходит первой. Что тогда?

Дафф долго смотрел в окно, не зная, что ответить.

– Думаю, я соображу, что делать, – улыбнулся он наконец.

Глава 35

И на этом тема была закрыта.

Герцог отлично понимал, что допытываться не следует. Пусть он и герцогиня успели полюбить Аннабел, но это не важно: у Даффа своя жизнь. Но ни он, ни Элспет не могли забыть, что только благодаря Аннабел сын вернулся к ним.

Вечером они ужинали в узком кругу. Главным предметом беседы было избавление от Гаррисонов. Назавтра общество собиралось прокатиться на лодках по Темзе, если позволит погода, послезавтра должны были состояться скачки. Несколько бутылок шампанского еще больше развеселили присутствующих. Все были довольны и счастливы.

– Я отдам деньги, – пообещала Аннабел позже, лежа в объятиях Даффа. – Дай мне знать, сколько заплатили Гаррисонам.

– Завтра будет известно, Планкетт встречается с ними утром.

Как выяснилось, полученная Гаррисонами сумма оказалась гораздо меньше той, на которую они рассчитывали. Планкетт уведомил Гаррисонов и Джорджа Карлтона, что герцог собирается подать на них в суд за преднамеренное убийство и начать расследование смерти Хлои. Джеремия Гаррисон понял, что потерял даже то малое преимущество, которое имел до сих пор. Когда Планкетт предложил им тысячу фунтов, если они откажутся от всяких прав на Крикет, Джеремия, несмотря на протесты жены, тут же подписал все необходимые документы.

А вот проблема с Уоллингеймом оказалась куда серьезнее.

– Граф готов на все, лишь бы получить ребенка, – начал Макуильямс, немедленно заняв оборонительную позицию. – У него достаточно денег и вполне понятные мотивы, чтобы довести дело до суда. Мисс Фостер не стоит ждать от него снисхождения. Он не пойдет ни на какие компромиссы.

– Кроме того, обсуждение дела в суде будет довольно выгодным для вашей фирмы, – мягко заметил Планкетт, не терпевший Макуильямса за полное отсутствие этических принципов. – И вы можете поступать как вам угодно. Состояние моего клиента гораздо больше, чем у Уоллингейма. Мало того, герцог обещал не считаться с расходами.

– Тогда мы посмотрим, как будет держаться мисс Фостер на месте для дачи свидетельских показаний, – нагло парировал Макуильямс.

– Полагаю, она будет прекрасно держаться. Однако я сомневаюсь, что до этого дойдет. – Планкетт вынул из кожаной папки лист бумаги и протянул Макуильямсу. – Обратите внимание на тот факт, что отцом ребенка назван некий Томас Гаррисон. А вот копия брачного свидетельства Хлои, сестры мисс Фостер, и Томаса Гаррисона. Далее, вот письменные показания повитухи, принимавшей ребенка, Силию Гаррисон, подписанные ею и двумя свидетелями беременности и родов. Дайте мне знать, когда все прочитаете, – слегка улыбнулся Планкетт.

Макуильямс, хмурясь, просмотрел документы и отбросил в сторону.

– Все это может быть подделкой и фальшивкой. Мой клиент уверен, что он отец ребенка мисс Аннабел Фостер.

– В таком случае желаю вам доброго дня. – Планкетт встал и сложил бумаги аккуратной стопкой, прежде чем спрятать в папку. – Увидимся в суде. – Он подошел к двери, повернулся и добавил: – Однако вам стоит подумать о своей репутации. Мой клиент обладает огромным влиянием, и вы обязательно проиграете да еще и прогневаете его светлость. Лучше хорошо взвесить все последствия, тем более что Уоллингейм окончательно дискредитировал себя в глазах общества. Ему не позволят вернуться в Англию: герцог в этом поклялся. До свидания, мистер Макуильямс. – Он взялся за ручку двери.

– Подождите.

Планкетт сдержал улыбку и снова обернулся.

– Возможно, мы сумеем достичь соглашения, – вкрадчиво сказал Макуильямс. – Дружеского соглашения. Если можно так выразиться.

– Уэстерленд не даст Уоллингейму и пенни.

– Я тут подумал… – Макуильямс многозначительно смолк. – Мой клиент готов предложить вам плату за услуги. И в возмещение за потраченное время.

Планкетт предостерегающе поднял руку.

– Но советую не слишком жадничать. Герцог этого не терпит.

– Ну… скажем, пятьсот фунтов?

Планкетт впервые слышал столь нерешительные нотки в голосе Макуильямса. Его так и подмывало снизить цену. Из принципа. Но герцог уже дал ему разрешение заплатить Макуильямсу гонорар, не превышающий пятисот фунтов, поэтому он подавил нарастающую антипатию к этому человеку, абсолютно лишенному совести.

– Хорошо, остановимся на пятистах фунтах, – согласился он. – И вы сделали верный выбор. Уэстерленд не забудет вашей сговорчивости.

Вскоре Макуильямс подписал несколько документов, подтверждающих его отказ от дела, и Планкетт, покинув его контору, отправился к Джулиусу с сообщением об успехе своей миссии.

Глава 36

Когда новости достигли дома Уэстерлендов, тут же было решено устроить праздник. Герцог велел принести лучшего шампанского, что было немедленно отмечено остальными домочадцами. Раньше только рождения и свадьбы отмечались так торжественно.

Гостиная звенела смехом. Провозглашались тосты за отбытие Гаррисонов из Лондона, за профессионализм Планкетта, за будущее Крикет. Аннабел горячо благодарила семейство Уэстерлендов за все, что они для нее сделали, а особенно за усмирение Гаррисонов. Но об Уоллингейме старалась не упоминать, поскольку мать не знала о попытке графа отобрать Крикет.

Позже, когда веселье немного поутихло и беседа коснулась более прозаических предметов вроде ближайшего приема у леди Джерси, Аннабел громко объявила:

– Думаю, нам настало время возвращаться в Шорем.

Она специально заговорила об этом на людях, чтобы смягчить удар, нанесенный Даффу. Но, видя изумленные, шокированные лица присутствующих, весело добавила: – Крикет обожает свежий воздух, она наверняка предпочтет жить в деревне. Да и матушке там спокойнее. – Ее улыбка стала поистине ослепительной. – Мне тоже не мешает отдохнуть после волнений и суматохи последних недель.

Ни один из сидевших за столом не осмелился протестовать, как бы им этого ни хотелось. Герцог и герцогиня и даже брат и сестры Даффа успели полюбить Аннабел.