Андрей Кожухов - Сергей Степняк-Кравчинский

Процессия и толпа удалились. Андрей не захотел за ними следовать. К чему? Разве не передали они ему свой последний, великий завет? Что могли они сказать ему еще? Постоявши, пока колесница и толпа скрылись за углом, оставя улицу почти пустую, он тихо удалился. Перед ним лежало безлюдное предместье. Он быстро пересек его и продолжал идти вперед, не замечая, что оставил мостовую и идет уже по большой дороге, окаймленной полями и огородами. Он был очень задумчив, но уже не ошеломлен, как поутру, так как теперь он мог уже рассуждать логически. Думы его были невеселые, но уже по другим причинам, чем утром, и характер их был не тот.

Мелкий кустарник пересек дорогу длинной полосой. Впереди показалась обнаженная роща, сквозь ветви которой мелькало серое небо. По очертанию ближайших деревьев можно было узнать дуб. Андрей повернул голову и, окинув взглядом местность, тотчас узнал, что это была та самая роща, где шесть месяцев тому назад сестры Дудоровы устроили свой пикник. Теперь его бесцельное шатание получило смысл: ему захотелось взглянуть на старое место, как человеку, вернувшемуся после многих лет на родину, хочется взглянуть на кладбище, где лежит прах его родных и близких.

Он нашел знакомую прогалинку. Вот дерево, под которым пела Вулич. Вот место, где горел костер. Вот тут сидели Бочаров и Дудоровы, а там стоял Василий с черпаком в руке. Сколько было надежд, сил, энергии - и что из всего этого вышло!

Кругом было уныло и мертво. Как крышка гроба, давили серые свинцовые тучи. Самые деревья с торчащими вверх корявыми, узловатыми ветвями казались черными исполинами, в немом мучении простирающими свои искалеченные руки к безответному небу. Но вдруг солнечный луч скользнул между облаков, и все разом преобразилось. Свежие почки, предвестницы обновленной жизни, дотоле незаметные, кучками показались на ветках. Ярким изумрудом засияла свежая трава на лужайке и на огромном поле у подножия холма; заблестели белые домики предместья. Вся природа весело улыбнулась в ответ на улыбку весеннего неба.

"Уж на какой ты радости разыгралося?" - грустным вопросом мелькнуло в голове Андрея. Но вдруг сердце его болезненно сжалось и забилось, как подстреленная птица, и что-то жгучее подступило ему к горлу: он вдруг почувствовал, не как догадку, а как несомненную, непоколебимую уверенность, что теперь, в эту самую минуту, все кончилось там, на черном помосте... Закрыв лицо руками, он опустился на кочку. Но он тотчас же снова вскочил на ноги. Нет! Такое горе - священный залог. Его должно хранить и беречь целиком в самой глубине души, до конца дней, а не расточать в жалких и бесплодных излияниях.

Он быстро, почти бегом, направился обратно в город. Лицом к лицу с равнодушными, быть может, враждебными людьми он сумеет сдержать в себе все: он это знал.

Город понемногу принимал свой повседневный вид. Застывшая на минуту жизнь спешила войти в обычную колею. Предместье было еще пусто, так как отхлынувший поток людей еще не успел до него достигнуть. Но дальше начал попадаться народ, а там все больше и больше. Толпа упилась вполне и лихорадочной дрожью ожидания, и замиранием ужаса, и тем оцепенелым недоумением и грустью, которые наступают после подобных зрелищ. Все это было оставлено позади. Теперь народ двигался проворно и разговаривал громко, как солдаты после долгого учения, где им пришлось поневоле молчать.

Представление кончилось, и зрители расходились по домам. Скольким из них это зрелище заронило в душу мысль или чувство, которого они не забудут всю жизнь? А сколько таких, которые вынесли из него только лучший аппетит к ожидающему их обеду?

На конспиративной квартире собралось, не сговорившись, человек восемь. Среди них бросалось в глаза полное отсутствие женщин. Многие из мужчин тоже пришли только к вечеру. Между присутствующими Андрей увидел, к своему удивлению, и Жоржа, которого предполагал за тридевять земель, в Петербурге.

Дело в том, что петербургский кружок узнал раньше самого Андрея о взрыве в квартире Заики, так как об этом тотчас же дано было знать по телеграфу центральной петербургской полиции, а оттуда известие немедленно достигло секретными путями до революционеров. Вместе с тем они узнали, что пребывание Андрея в Дубравнике уже не тайна для полиции и что туда посылают несколько знающих его в лицо шпионов. Таня, испуганная всем этим, убедила Жоржа ехать немедленно в Дубравник и опередить таким образом отправляемых шпионов.

Но Жорж не спешил сообщить Андрею о причине своего приезда, и Андрей не спешил его расспрашивать. Они наскоро пожали друг другу руки, и Жорж молча подвинулся на диване, давая место Андрею. Тот сел, и оба стали слушать.

Всеобщее внимание приковал человек средних лет, с гладко выбритым лицом, по прозванию "Дядя". В качестве чиновника на государственной службе он имел право доступа на самый черный помост, и он воспользовался этим правом, чтобы приговоренные увидели хоть одно дружеское лицо среди своих врагов. Он видел всю процедуру казни и теперь рассказывал о ней ровным, глухим голосом, просто, без всяких отступлений или комментариев.

Два человека стояли около него. Остальные сидели, кто на стуле, кто на подоконнике или на диване, застывши в различных позах, не шевелясь, не смотря друг на друга. Все слушали. Никто не предлагал вопросов, никто не делал замечаний.

Когда рассказ стал приближаться к роковому концу, Андрей почувствовал, что Жоржа начинает подергивать нервная дрожь. Он крепко сжал его за локоть и потянул книзу, чтоб он не разнервничался и не помешал слушать. Жорж сдержал себя и выслушал до конца ужасные, жестокие подробности. Но тут его нервы не выдержали. С ним сделалась истерика.

- Перестань, баба! - злобно вскричал Андрей, вскочив с своего места и тряся его за плечо. - Кровью, а не слезами отвечают на такие вещи!

Великая и страшная мысль зародилась в эту минуту в его душе. Но он не высказал ее. Ему нужно было много и много раз передумать ее про себя, прежде чем высказать вслух. Есть слова, которые преступно бросать на ветер и позорно брать назад, раз они высказаны.

Жорж успокоился через несколько времени, и они присоединились к кружку толковавших между собою товарищей. Все только и говорили что о необходимости скорой мести. Генерал-губернатор, прокурор, жандармский полковник выставлялись "кандидатами", на головы которых должен был пасть удар.

Один Андрей молчал. "Все это было бы недурно, - думал он, - но стоит ли игра свеч? Какая польза в этих ничтожных нападениях на ничтожных людишек, которые все, от мала до велика, не больше как пешки, без собственной воли и власти? Сколько бы их ни перебили, гнусное здание деспотизма от этого не пошатнется. На каждый удар правительство всегда может ответить десятью, и революция выродится в мелкую борьбу между полицией и конспираторами. Если уж бить, так надо целить выше, - в того, кто является краеугольным камнем, главою всей системы".

Он равнодушно слушал горячие речи товарищей, потерявшие для него всякий интерес, и скоро ушел, взяв Жоржа под руку.

Долго бродили они, так как им о многом хотелось переговорить. Жорж рассказал Андрею причину своего приезда и настаивал, чтобы он в ту же ночь ехал в Петербург. Таким образом он избегнет расставленных сетей. Андрей тотчас же согласился. Ничто более не удерживало его в Дубравнике.

Жорж успел оправиться от нервного потрясения, вызванного рассказом о казни. Из них двоих он был теперь наиболее бодрым.

- Нам нечего падать духом от неудач, - говорил он. - Наша победа зависит от нашей способности переносить одну неудачу за другою.

- Может быть, - задумчиво отвечал Андрей, - но в таком случае мы должны метить так, чтобы самая наша неудача была победою.

- Что ты этим хочешь сказать? - спросил Жорж, уловив что-то особенное в лице Андрея.

- Узнаешь потом, - уклончиво ответил Андрей, не желая пока высказываться.

Глава V

ПРОЩАЛЬНОЕ ПИСЬМО

По возвращении Андрей и Жорж застали Ватажко, дожидавшегося их с большим нетерпением. Давид был тут же - такой истомленный и убитый, каким Андрей еще никогда его не видал.

- Как жаль, что вы раньше не пришли! - обратился к ним Ватажко. Приходил "Дядя" и хотел вас видеть, Андрей.

- Зачем?

- Вам письмо от Зины, и ему нужно было повидать вас.

- Письмо от Зины? - воскликнул Андрей. - Где оно? У вас?

- Нет, он не мог его получить, не повидавши вас. Затем он и приходил. Надзиратель ждал вас в трактире в условленный час. Но вы не пришли.

Правда, Андрей счел за лишнее явиться на свидание теперь...

- В таком случае я сейчас же отправлюсь к нему на дом, - сказал Андрей, желая поправить свою ошибку.

- Слишком поздно, - возразил Ватажко. - Вы едва ли поймаете ваш поезд в Петербург.

- Черт с ним, с поездом! Если сегодня не удастся, я завтра повидаю надзирателя.

Им, однако, удалось уговорить Андрея не ходить к нему на дом, а назначить свидание на завтра, в трактире, что было безопаснее.