Охотницы - Элизабет Мэй

Воспоминания прекращаются. Я снова в собственном теле, без пропитанного кровью платья. Я тяжело дышу и даже не пытаюсь встать. Все силы уходят на то, чтобы не рухнуть на песок.

— Так это твой чемпион?! — презрительно говорит Сорча. — Она не может вынести даже самого базового ментального вмешательства.

— Она убила всех sìthiche, которых ты послала, — говорит Киаран, прожигая ее взглядом. — Их победила девчонка восемнадцати лет после одного года тренировок. Какой же униженной ты должна себя чувствовать!

Глаза Сорчи горят, цвет усиливается, и это видно даже отсюда.

— Если помнишь, я была той, кто довел этот вид до вымирания. Ты никогда не был хорош в сохранении их жизней, не так ли?

Костяшки пальцев Киарана на рукояти меча белеют, но он не вынимает оружие из ножен.

— Ответь мне, зачем ты здесь?

Она игнорирует его и снова смотрит на меня, изучает, читает так внимательно, что мне отчаянно хочется исчезнуть.

— Какое же ты жалкое создание! Ты и близко не подошла к силе своих предков. Это вина Кадамаха, знаешь ли, — сладко тянет она.

— Не смей, — говорит Киаран. — Сейчас не время.

— О, а мне кажется, что время идеальное. Сказать, почему твоя мать не могла меня видеть, маленькая Охотница? Почему она не могла отбиваться? Он подавил способности Охотниц, которые пережили войну, чтобы способности их детей не проявлялись и я не могла их отследить. Столетиями я искала, но тщетно. — Она улыбается. — Пока мне не посчастливилось увидеть твою мать. Слабую. Беспомощную и не тренированную из-за него. У нее не было ни единого шанса.

О боже! Я хочу, чтобы Киаран сказал, что это неправда. Что Сорча просто лжет, потому что для нее это игра. Но он не говорит. Он даже не смотрит на меня.

— Достаточно, Сорча. — Голос Киарана полон силы. От него резонирует все озеро. — Просто скажи, зачем ты здесь.

— Если настаиваешь, — отвечает она. — У меня сообщение от брата. — Киаран ошеломлен, и она самодовольно улыбается. — Подземелья не полностью блокированы, Кадамах. Вскоре стены истощатся достаточно, чтобы сквозь них можно было говорить. Лоннрах хочет, чтобы ты знал: он попросил меня отозвать моих солдат. По всей видимости, он считает твою чемпионку достойной с ним биться. — Сорча умолкает, и я снова чувствую на себе ее взгляд, горячий и пронизывающий. — Мы не согласны.

Я поднимаюсь на ноги, ищу в себе месть и не чувствую… ничего. Ни разрушительного существа внутри, которое жаждет битвы, ни потребности освободиться. Она украла у меня чувства.

— Она определенно отличается от другой твоей ручной Охотницы, — говорит Сорча. — Жаль, что все так обернулось.

Рука Киарана крепче сжимается на рукояти меча.

— Это все, что ты пришла сообщить?

— Нет, но я бы предпочла сначала обсудить это, — издевательски улыбается Сорча. — Как звали ту девчонку? Я так и не потрудилась запомнить.

— Закончи свое сообщение, — говорит он с убийственным спокойствием, — иначе мой меч пронзит твое сердце. С клятвой или без нее.

— Вижу, твое терпение ничуть не окрепло. — Сорча наклоняет голову набок. — Эту ты хорошо от меня прятал, Кадамах. До прошлых двух недель я и не подозревала о ее существовании.

Я помню, что сказал Киаран тогда, в ночь на мосту с красными колпаками. Слова, которые изменили все.

Теперь, после твоей одиночной охоты, она знает, что в Эдинбурге живет Соколиная Охотница.

Будь я внимательнее, я бы заметила, что он сказал «она». Не «они». А это значит, что любые фейри, с которыми мне пришлось иметь дело в последние две недели, могли быть посланы ею. Неудивительно, что недавние ночи были под завязку заполнены фейри, которые охотились на меня, а не наоборот.

Подумав, она добавляет:

— Пока я не увидела твои воспоминания, я даже не знала, что ты видела меня в момент убийства матери. Как это, должно быть, печально для тебя.

Я так сжимаю кулаки, что ногти впиваются в ладони. Желание мести растет во мне, мощное, как всегда. Моя кожа горит, моя ярость очищает, становится штормом внутри и сметает все лишнее, освобождая от воспоминаний о моей вине. Наконец-то!

Наши взгляды встречаются.

— Испытай меня сейчас, — говорю я ей. — Я заставлю тебя истекать кровью.

Сорча улыбается.

— Она не почувствовала меня, знаешь ли. — Она обнажает удлиненные зубы, которые я так хорошо помню. — Я бы разорвала ей горло прежде, чем она успела почувствовать.

Я взрываюсь. Сдергиваю с пояса электропистолет и спускаю курок прежде, чем успеваю понять: Сорча слишком далеко для полета капсулы.

Капсула ударяет в воду так, словно озеро покрыто льдом. Электрические разряды трещат на поверхности, и запах озона наполняет воздух. Я удивляюсь, когда вдыхаю и замечаю в нем запах сейгфлюра. Словно здесь растение тоже набрало силу.

Сорча сгибается пополам и хватает воздух с такими усилиями, что тело дрожит. Ей с трудом удается сказать:

— Что ты…

И она закашливается, сильно и грубо, темная кровь пятнает белое платье. Дым поднимается под ее ногами, словно озеро пропиталось сейгфлюром и жжет ее.

Это, может быть, единственный шанс убить ее до общей битвы. Я хочу, чтобы она умерла, — за мою мать. За меня.

— Кэм, прекрати!

Я бросаюсь к озеру, вскидывая пистолет, но невидимая сила швыряет меня обратно. Я врезаюсь спиной в одно из деревьев у воды и падаю наземь. Вокруг осыпаются листья. Пистолет я не выпустила, но хватка моя ослабела. Сила Киарана оставляет острый, насыщенный вкус земли на моем языке.

Глотать больно. Я поднимаюсь на ноги и возвращаю пистолет в кобуру. Киаран стоит между мной и Сорчей. Она все еще пытается отдышаться. Идеальное время, чтобы ее убить.

— Прочь с дороги!

— Нет.

— Уйди!

Я пытаюсь проскочить мимо, но его тело врезается в меня. Так сильно, что весь воздух вылетает из легких.

— Нет, Кэм, — говорит он. — Я не могу тебе позволить.

Я хватаю его за плечи. Ткань рвется под моими ногтями.

— Да чтоб тебя… Она же сейчас ослабла! Ты говорил, что никогда не встанешь у меня на пути, — напоминаю я ему. — Ты поклялся!

Он наклоняется.

— Но я не произнес слов, которые скрепляют клятву.

И прежде чем я успеваю ответить, он гладит пальцами мой висок. Ошеломляющий вкус меда и земли наполняет мой рот, глаза начинают слипаться. Я пытаюсь бороться, но не могу. Его сила слишком велика. За миг до того, как меня поглощает пустота, он прижимается своей щекой к моей. Кажется, я слышу его шепот: