Эмма - Джейн Остен

Когда новобрачные явились с ответным визитом, Эмма поняла, что ее первое впечатление было самым верным. У себя дома она могла и заметить больше, и судить лучше. Поскольку случилось так, что Харриет в тот день в Хартфилде не было, а отец ее был занят поздравлениями мистера Элтона, ей пришлось четверть часа самой занимать гостью, у нее появилась возможность попристальнее изучить ее, и этой четверти часа вполне хватило на то, чтобы она укрепилась в том мнении, что миссис Элтон – женщина тщеславная, до крайности самодовольная и много о себе возомнившая. Она явно намерена блистать в здешнем обществе, однако манеры ее оставляют желать лучшего – она развязна и фамильярна! Все ее суждения и привычки берут начало из одного источника: дурочкой ее, конечно, не назовешь, но и умом она не блещет. Она невежественна и не делает чести своему супругу.

Харриет была бы мистеру Элтону куда лучшей парой. Пусть она сама и не отмечена печатью мудрости или утонченности, но она связала бы его с теми, кто обладает этими качествами. Миссис же Элтон, судя по ее самомнению, сама царила в некоем собственном кружке. Она привыкла чваниться богатым зятем, живущим возле Бристоля, а тот, в свою очередь, чванился своим поместьем и своими каретами.

Едва усевшись, гостья тут же принялась трещать о «Кленовой роще»: «Поместье моего брата, мистера Саклинга, знаете ли…» Затем она начала сравнивать Хартфилд с «Кленовой рощей». В Хартфилде парк хоть и невелик, но опрятен и чист, а дом современный и хорошей постройки. Казалось, миссис Элтон была в восторге от всего, что представало ее глазам, и даже от того, чего она не могла видеть в данный момент. Ее восхищали и прихожая, и просторная гостиная. Как похоже на «Кленовую рощу»! Сходство просто поразительное! Та комната совершенно такой же формы и размера, что и маленькая гостиная в «Кленовой роще», любимая комната ее сестры! Тут миссис Элтон воззвала к супругу: не правда ли, какое удивительное сходство? Ей совсем нетрудно вообразить, будто она в «Кленовой роще»!

– А лестница! Знаете, когда я вошла, сразу заметила, до чего похожа лестница и находится в той же самой части дома. Я чуть не вскрикнула от удивления! Уверяю вас, мисс Вудхаус, мне чрезвычайно приятно, что здесь все напоминает о месте, частью которого я являюсь. О любимой «Кленовой роще». Я, – тут она возвела глаза к потолку и вздохнула, – провела там столько счастливых месяцев! Несомненно, очаровательное поместье. Все гости бывают просто поражены его красотой, ну а для меня «Кленовая роща» буквально дом родной. Когда вас, как меня, мисс Вудхаус, подобно растению, вырвут из родной почвы и пересадят в другое место, вы поймете, насколько невыразимо приятно встретить нечто, похожее на то, что ты оставил… Я всегда говорю, что именно в этом заключается одно из зол супружества…

Эмма постаралась отделаться односложным ответом, однако для миссис Элтон и кивка хватило бы – говорить она намеревалась сама.

– Так поразительно похоже на «Кленовую рощу»! И не только дом – уверяю вас! Насколько я успела заметить, и парк изумительно похож! У вас, как и в «Кленовой роще», в избытке лавровых деревьев, и посажены они так же – вдоль газона! А еще я успела мельком заметить чудесное большое дерево, обнесенное скамейкой, у нас точно такое! Брат и сестра будут очарованы вашим поместьем. Владельцы обширных поместий всегда рады, если встретят нечто в том же стиле. В справедливости последнего замечания Эмма сомневалась. Сама она сильно подозревала, что обладателям обширных поместий нет дела до чьих-то еще обширных поместий, но не стоило возражать против столь безапелляционно высказанного суждения, поэтому она ограничилась лишь ответом:

– Когда вы будете иметь возможность лучше познакомиться с нашей округой, боюсь, вы поймете, что переоценили Хартфилд. Суррей вообще богат красотами.

– О да, наслышана! Вы знаете, что Суррей называют садом Англии? Поистине – цветущий сад!

– Да, однако мы не считаем, будто нам есть чем гордиться, – сказала Эмма. – Полагаю, на звание сада Англии могут претендовать многие графства.

– Ну а я так не думаю, – возразила ее собеседница, торжествующе улыбаясь. – Никогда не слышала, чтобы какое-то другое графство, кроме Суррея, называли так.

Что тут ответишь?

– Весною обещали приехать братец с сестрицей… весной или самое позднее летом, – продолжала миссис Элтон. – Вот тогда-то мы и отправимся разведывать здешние красоты. Пока они будут у нас, мы наверняка успеем объехать бoльшую часть графства. Они, конечно, захватят свое ландо. В нем с удобством могут поместиться четыре человека, принимая во внимание еще и нашу карету, я полагаю, мы сумеем посмотреть все местные красоты в приятной компании. Думаю, в это время года они вряд ли приедут в своем фаэтоне. Правда, ближе к их приезду я решительно посоветую им в письме взять ландо – это будет намного предпочтительнее. Знаете ли, мисс Вудхаус, когда люди приезжают в такой красивый край, естественно, хочется, чтобы они увидели как можно больше. А мистер Саклинг обожает смотреть виды. Прошлым летом, сразу после того, как они купили себе ландо, мы успели дважды съездить в Кингз-Уэстон! Незабываемая поездка! Полагаю, мисс Вудхаус, у вас здесь каждое лето устраивается много подобных прогулок?

– Нет, не совсем. Мы предпочитаем держаться на расстоянии от тех признанных мест, куда стекаются любители красивых видов со всей страны. Мы ведем жизнь тихую, уединенную и более расположены сидеть дома, чем изобретать увеселительные прогулки.

– Ах! Что может быть удобнее родного дома? Вы не найдете другой такой домоседки, как я. В «Кленовой роще» я была просто притчей во языцех. Сколько раз Селина, собираясь в Бристоль, говаривала: «Эту девчонку никакими силами не вытащить из дома! Придется ехать одной, хотя я ненавижу трястись в ландо без спутников… Но Августа, по-моему, и шагу не ступила бы за ворота парка, будь на то ее воля». Словом, меня считали чуть не затворницей! Но все же я не сторонница полного уединения. Я, напротив, считаю, очень плохо, когда люди полностью отгораживаются от мира… Куда полезнее до разумной степени вращаться в обществе – не слишком часто, но и не редко. Однако ваше положение, мисс Вудхаус, я прекрасно понимаю, – заверила она, бросая взгляд на мистера Вудхауса. – Как, должно быть, сдерживает вас состояние здоровья вашего батюшки! Почему бы ему не попробовать съездить в Бат? Нет, правда, правда! Позвольте мне рекомендовать вам Бат. Ручаюсь, там мистеру Вудхаусу несомненно станет лучше.

– В прошлом отец неоднократно бывал там, однако без какого-либо заметного улучшения. И мистер Перри, чье имя, не сомневаюсь, вам знакомо, не считает, что Бат сейчас ему будет хоть сколько-нибудь полезен.

– Ах! Какая жалость! Уверяю вас, мисс Вудхаус, тем, кому воды помогают, они приносят существенное облегчение. В бытность мою в Бате я сталкивалась поистине с поразительными примерами исцеления! Кроме того, там так весело, что жизнь тамошняя, несомненно, скажется положительно на настроении мистера Вудхауса, который, как я понимаю, бывает иногда очень угнетен и подавлен. Что же касается вас, думаю, что мне не составит большого труда убедить вас в благотворности подобной поездки. Преимущества Бата для молодежи, по-моему, общеизвестны. Вам, живущей в таком уединении, можно было бы устроить там очаровательный дебют. В моих силах немедленно ввести вас в тамошнее высшее общество. Одна строчка, написанная моей рукой, – и перед вами будут открыты двери лучших домов! А самая моя близкая подруга, миссис Партридж, дама, у которой я всегда останавливалась, приезжая в Бат, будет просто счастлива оказать вам свое покровительство. Она лично введет вас в тамошнее общество.

Эмма поняла, что еще миг, и она не выдержит. Как ни боялась она прослыть невежливой, ей претила сама мысль о том, чтобы быть обязанной миссис Элтон за то, что та называла «дебютом», – за вхождение в общество под покровительством миссис Элтон и ее подруги, скорее всего, какой-нибудь вульгарной, деятельной вдовы, которая зарабатывает на жизнь тем, что держит пансион! Мисс Вудхаус из поместья Хартфилд чувствовала, что ее достоинство попрано.

Однако она удержалась от каких-либо замечаний, которые могли быть превратно истолкованы, и лишь холодно поблагодарила миссис Элтон. Но об их поездке в Бат и речи быть не может… Что же касается ее самой, она вовсе не убеждена в том, что ей это место подойдет, так же как и ее отцу. После этой отповеди, дабы избежать дальнейших излияний и негодования, она резко переменила тему:

– Не спрашиваю вас, играете ли вы, миссис Элтон. При подобных обстоятельствах сведения о характере дамы опережают ее самое: в Хайбери давно идет слава о вас как о выдающейся музыкантше.

– Ах нет, что вы! Я должна решительно возразить… Что за мысль, право! Выдающаяся музыкантша, подумать только! Уверяю вас, ничего подобного. Все зависит от того, насколько пристрастны те, кто сообщили вам… Надо признаться, я безумно люблю музыку – это, можно сказать, моя страсть. Мои друзья находят, что я вовсе не лишена вкуса, но что касается всего остального, даю вам честное слово, что игра моя заурядна, до крайности заурядна! Вот вы, мисс Вудхаус, как мне прекрасно известно, играете восхитительно. Уверяю вас, для меня было величайшим утешением, благом и удовольствием узнать, в какое музыкальное общество я попала. Я абсолютно не могу жить без музыки. Музыка для меня – жизненная необходимость! Привыкнув находиться среди любителей музыки и в «Кленовой роще», и в Бате, я склонна была считать мой отъезд из тех мест величайшей жертвой с моей стороны. Я так честно и призналась мистеру Элтону, когда он говорил со мной о моем будущем доме и выражал опасение, что уединенность его мне придется не по душе. Ведь его домик совсем неказист – зная, к каким условиям я привыкла, – конечно, он не мог не испытывать дурных предчувствий. Когда он продолжал говорить в том же духе, я честно сказала, что ради него согласна и вообще покинуть свет – вообразите! – вечера, балы, танцы… потому что уединения я не страшусь. Так как у меня, к счастью, богатый внутренний мир, внутренние ресурсы, знаете ли, то я спокойно могу прожить и вне света. Я прекрасно обойдусь и без него. Для тех, чей внутренний мир беден, дело другое! Но мое богатство делает меня относительно независимой. А что касается более тесных комнат, чем те, к которым я привыкла, то это вообще пустяки. Я надеялась, что окажусь способной и на жертвы такого рода. Конечно, живя в «Кленовой роще», я привыкла к роскоши, однако я уверила его, что моему счастью не помеха ни отсутствие двух карет, ни просторных комнат. «Но, – сказала я, – если уж говорить откровенно, я не думаю, что смогу прожить без какого-либо музыкального общества. Больше никаких условий у меня нет, но без музыки жизнь для меня пуста».