Дело Кольцова - Виктор Фрадкин

— В чем дело, Губерт? — удивилась Мария.

— А в том, — раздался визгливый голос возникшей за спиной Губерта молодой особы с пышной челкой на лбу, — что вы можете отправляться туда, откуда приехали. Мы не желаем иметь ничего общего с врагами народа!

— Ты с ума сошел, Губерт? — изумилась Мария. — Ведь это же моя квартира!

— Это наша квартира! — закричала супруга Губерта, который, не произнеся не единого слова, закрыл дверь.

Все это в тот же день Мария рассказала мне, улыбаясь и разводя руками.

— Вот так Губерт в стране чудес, — приговаривала она.

Поселилась она в гостинице „Метрополь“. Немного понадобилось дней, чтобы Мария убедилась не только в том, что ее приезд в Москву никого не интересует, но и в том, что бесполезны ее попытки встретиться и поговорить с теми, на чью помощь она рассчитывала. Ни к Мехлису, ни к Поскребышеву, ни к кому другому она, естественно, дозвониться не смогла. Но ее принял Георгий Димитров, который был автором вступительной статьи к ее нашумевшей книге. Теперь он занимал высокий пост председателя Коминтерна. Исполком этой загадочной организации размещался в неказистом здании против Манежа. Я пошел на прием вместе с Марией.

Мне не раз доводилось слышать выступления Димитрова на собраниях и митингах, теперь я был потрясен его видом. Не пламенного, мужественного трибуна видел я перед собой, а опустошенного, сломленного человека. Выслушав Марию, он как-то вяло сказал:

— Да, Мария. Я хорошо помню твоего Михаила. Я хорошо знаю и тебя. Но мне трудно что-либо тебе обещать. Скажу откровенно. В таком же положении находятся сейчас многие работники Коминтерна, среди них очень видные люди. Мои обращения по этому поводу… не доходят. Что же я могу сделать для твоего Михаила?

Мы вышли из кабинета председателя Коминтерна в глубоком разочаровании. Прямо на нас, громко стуча ногами, шел какой-то самоуверенный грузный человек. Мы посторонились, Мария посмотрела на него со страхом. Он властно открыл дверь, вошел в кабинет Димитрова и с шумом захлопнул ее за собой.

— Это Андре Марти, — шепнула мне побледневшая Мария. — Мне в Париже говорил Мальро, что он из ярых врагов Михаила и, несомненно, приложил руку к его аресту. Я его боюсь.

К этому следует добавить: в то время как Димитров бесплодно обращался к Сталину и к Берии с хлопотами о судьбе арестованных работников Коминтерна, Марти, наоборот, набирал очки в глазах Сталина своей повышенной „бдительностью“ и разоблачениями „подозрительных“ коминтерновцев.

Шли недели и месяцы. Бедная Мария! Она уже убедилась, что ее приезд в Москву оказался абсолютно ненужным и бессмысленным. Но обратный путь был закрыт. А здесь надо было подумать о жилье, о заработке, о какой-то работе. Положение „подозрительной иностранки“ было мало подходящим для решения этих вопросов. И Мария мне сказала: „Борья, я хочу получить советское гражданство. Для этого нужно иметь поручительство двух советских граждан. Ты можешь мне дать такое поручительство?“

„Конечно, Мария, — ответил я. — Какой может быть разговор? А кто даст второе поручительство?“

„Я попрошу Григория Шнеерсона. Это друг Эрнста Буша. Думаю, он не откажет“.

„Не опасно ли это?“ — спросила меня жена.

„Как говорится, — ответил я, — чего бояться дождя, если уже промокло нитки. Уверяю тебя, для моего теперешнего положения — брата „врага народа“ — не имеет ни малейшего значения, дам я Марии такое поручительство или не дам“.

Меня пригласили в административный отдел Моссовета и спросили:

„Вы знаете гражданку Грессгенер-Остен Марию Генриховну? Откуда вы ее знаете?“

„Знаю. Это жена моего брата“.

Мне дали толстую прошнурованную книгу, и я расписался в том, что даю соответствующее поручительство. Одновременно Мария подала в суд по поводу раздела квартиры с Губертом Посте, и суд вынес соответствующее решение, но оно оставалось пока только на бумаге, тоже по причине неопределенного „статуса“ Марии.

Но все эти непростые, юридические, процессуальные и гражданские вопросы просто и быстро разрешила… война. Через день после нападения Гитлера на Советский Союз Мария была арестована, а вслед за ней и Губерт — „Страна чудес“ раскрыла перед автором и героем прославленной книги свои „не столь отдаленные“ места за колючей проволокой».

«ДЕЛО» МАРИИ ОСТЕН

«УТВЕРЖДАЮ»

Народный Комиссар Государственной БЕЗОПАСНОСТИ СОЮЗА ССР — (МЕРКУЛОВ)

«23» июня 1941 года

«САНКЦИОНИРУЮ»

прокурор Союза ССР — Комиссар Гос. БЕЗОПАСНОСТИ 3 РАНГА — (БОЧКОВ)

«23» июня 1941 года

ПОСТАНОВЛЕНИЕ (на арест)

Гор. Москва, 1941 года, июня «22» дня.

Я, Нач. 6 Отделения 1 отдела Следчасти НКГБ СССР — Лейтенант Госуд. Безопасности — ЕЛОМАНОВ, рассмотрев имеющиеся материалы в отношении ОСТЕН-ГРЕССГЕНЕР Марии, 1909 года рождения, урож. Германии, немки, вне подданства, без определенных занятий, проживающей в Москве,

НАШЕЛ:

ОСТЕН происходит из семьи помещика. Впервые из Германии в СССР приехала в 1929 году вместе с директором берлинского издательства «Малик Ферляг» и через несколько месяцев возвратилась в Германию.

В 1932 году ОСТЕН вместе с КОЛЬЦОВЫМ (осужден) вторично приехала в СССР и до дня ареста КОЛЬЦОВА являлась его женой.

Показаниями арестованных агентов иностранных разведок БОЛЕСЛАВСКОЙ-ВУЛЬФСОН B.C. и ЛИТАУЭР Э. Э. ОСТЕН изобличается в проведении шпионской работы в пользу германской и французской разведок.

БОЛЕСЛАВСКАЯ-ВУЛЬФСОН Б. С. на допросе 22 апреля 1941 года в отношении ОСТЕН показала:

«…В одну из встреч ОСТЕН коснулась в разговоре о моих взаимоотношениях с Андре МАЛЬРО. Я попыталась уклониться от ответа. Тогда ОСТЕН ссылаясь на Ролана МАЛЬРО заявила, что ей известно о том, что я была привлечена Андре МАЛЬРО к шпионской работе. Отрицать свою связь с МАЛЬРО я не стала, а ОСТЕН добавила: „Ну, что-ж будем работать вместе“».

И далее:

«В 1939 году, в одной из бесед с ОСТЕН мы обсуждали вопрос о взаимоотношениях Германии с Советским Союзом. ОСТЕН открыто проявляла озлобленность против советского правительства, восхваляла немцев, а затем она прямо сказала, что связана с германской разведкой, предложив и мне совместно с ней проводить работу на немцев. В то же время ОСТЕН сообщила, что с немецкой разведкой был связан и Михаил КОЛЬЦОВ.

В начале от работы на немецкую разведку я отказалась, но когда ОСТЕН разъяснила, что по сути никаких изменений в характере работы не произойдет, а все дело заключается в том, что материалы об СССР она будет передавать одновременно немецкой и французской разведкам, — я согласилась.