Вселенная неудачников - Сергей Мусаниф

Адмирал Реннер был кленнонцем.

Это означало, что эталоном красоты по человеческим стандартам ему никогда не стать. Потому что и за тысячу лет стандарты не смогут настолько измениться.

Росту в нем было сантиметров сто шестьдесят. И столько же в плечах. Квадратное туловище на мощных коротких ногах наводило на мысли о тумбочках. Причем непременно о тумбочках, вырезанных из дуба. Из цельного куска древесины.

Адмирал был лысым. Вообще все встреченные мною кленнонцы были лысыми, словно их генные инженеры, отвечающие за совершенствование расы, сочли волосы рудиментом и предпочли от них избавиться.

Приплюснутый нос, маленькие, прижатые к голове уши, слишком широко сидящие глаза… Кривой шрам на подбородке тоже не прибавлял обаятельности облику адмирала. Про таких говорят «с лица воду не пить».

Полагаю, пить воду с лица Реннера не отказался бы только умирающий от жажды путешественник, заблудившийся в Сахаре.

Когда мы с Азимом зашли в кабинет адмирала, они с Асадом сидели за столом, рядом с ними стояли бокалы, и… О чудо! В пепельнице, стоявшей рядом с Реннером, дымилось нечто очень похожее на тонкую сигару. А в самом кабинете витал устойчивый аромат табака. Реннер поднялся нам навстречу.

– Азим! – прорычал он. – Давно же мы не виделись! Сколько лет прошло?

– Шесть, Рен.

– А ты все такой же бородатый!

– А ты все такой же громкий.

Кленнонец и левантиец заключили друг друга в дружеские объятия. Сцена смотрелась несколько комично, так как макушка адмирала утыкалась куда-то в район солнечного сплетения Азима.

А объятия были такими душевными, что обычный человек не вышел бы из них без пары-тройки сломанных ребер.

Высвободившись из медвежьей хватки Азима, адмирал сделал шаг назад и перевел взгляд на меня.

– Капрал Стоун?

– Да, сэр, – отчеканил я.

– Наслышан о ваших подвигах. Должен заметить, что немало удивлен. Асад – старый лис, об этом выкормыше «Черных драконов», – он ткнул сучковатым пальцем в сторону Азима, – я вообще промолчу. Каким образом вам удалось вообще выжить в такой компании? И не только выжить, но и проявить себя?

– Не знаю, – сказал я. – Наверное, мне просто удивительно повезло.

– В военном деле везение играет немаловажную роль, – сказал Реннер.

– Тебе ли этого не знать, – ухмыльнулся Азим. – Больше половины твоей репутации составляет цепь удачных совпадений и случайностей.

– Хороший стратег умеет рассчитывать совпадения и предсказывать случайности, – назидательно сказал Реннер. – Господа, не хотите ли вы выпить бренди двенадцатилетней выдержки?

– Не откажусь, – сказал Азим.

Он бесцеремонно протиснулся мимо хозяина кабинета, взял со стола бутылку и принялся озираться в поисках свободной посуды.

– Слева, – подсказал Реннер.

Азим достал из небольшого бара бокал и наполнил его до половины. А потом так же резво осушил.

Наш человек. А еще говорят, что мусульмане не пьют…

– Капрал? – Реннер сделал приглашающий жест.

– Э-э-э… – От запаха табака уже кружилась голова. – А можно мне лучше вот такую же штуку?

Реннер проследил за направлением моего взгляда и преизрядно удивился.

– Это ж наркотик, – сказал он. – Слабый, но давно запрещенный на всех планетах Альянса.

– Мне казалось, что Новая Колумбия не является одной из планет Альянса, – сказал я. – А по запаху ваш наркотик сильно похож на табак.

– Табак и есть, – сказал Реннер. – Только вот откуда приличному молодому гражданину Альянса может быть известен запах табака?

Они с Асадом переглянулись, и я понял, что чересчур расслабился в атмосфере, которая показалась мне дружеской. Видимо, приличный молодой гражданин Альянса физически не имел абсолютно никакой возможности не только вдыхать аромат табака, но и знать о его существовании.

Легенда Алекса Стоуна трещала по швам.

Вот вам еще один довод о вреде курения.

А самое обидное, что у меня даже не было возможности правдоподобно соврать о каких-нибудь нелегальных молодежных тусовках и модных андеграундных течениях на территории Альянса, так как я понятия не имел, существуют ли такие течения в природе.

Из четверых присутствующих в этом кабинете я знал о жизни Альянса меньше всех. Хотя и был единственным, кто числился его гражданином.

Видимо, гамма овладевших мною эмоций отразилась у меня на лице, так как Реннер внезапно расхохотался и хлопнул меня по плечу. Так, что я аж чуть присел. Наверное, после этого дружеского хлопка у меня останется изрядный синяк.

– Расслабься, – посоветовал Реннер. – Вряд ли кто-то из нас донесет на тебя в полицию нравов.

Реннер протянул мне шкатулку с сигарами и объяснил, как пользоваться встроенной в нее зажигалкой.

Табак оказался куда крепче того, к которому я привык, или просто сказывался долгий перерыв. Я закашлялся. От первой же затяжки у меня закружилась голова.

Но зато потом мне стало очень хорошо. Да, табак – это наркотик, а я слишком давно нуждался в этой дозе.

– Я уже распорядился об орбитальном челноке, – сказал Реннер. – На орбите вас ждет малый торпедный катер. Оружие мы с него сняли, конечно, и особого комфорта там тоже не ждите, но до Леванта эта посудина долетит.

– Я потом пришлю катер обратно, чтобы его стоимость не вычли из твоего жалованья, – сказал Асад.

– Плевать, – сказал Реннер. – Можешь оставить на память, пусть вычитают.

– Адмиралам имперского флота так хорошо платят?

– А мы не за деньги служим, – сказал Реннер.

– Неужто вообще не платят? – театрально ужаснулся Асад. – Срочно переходи на службу во флот Калифата.

– Как ты можешь предлагать такое настоящему патриоту?

– Патриотизм профессионала – это штука, которая должна хорошо оплачиваться, – заметил Асад. – Государство должно заботиться о своих патриотах.

– Но патриоты должны быть готовы проливать свою кровь бесплатно.

– Вот такой вот парадокс, – сказал Асад. – Тем не менее эта схема особенно хорошо работает, когда выполняются обе составляющие.

– Кстати о патриотизме. – Взгляд Реннера снова уперся в меня. – Асад является нашим стратегическим партнером и личным знакомым императора Таррена, поэтому никто не сможет осудить меня за то, что я предоставил ему транспорт и позволил убираться отсюда на все четыре стороны. Тут все просто. С тобой, Алекс, ситуация куда более запутанна. Официально здесь не может быть ни одного представителя вооруженных сил Альянса, иначе могут наступить непоправимые дипломатические последствия в наших отношениях со скаари. Я лично очень рад, что ты собираешься убраться с этой планеты, и Асад выразил желание взять тебя с собой. В отчете, который наши бюрократы, несомненно, заставят меня написать, ты будешь проходить как местный житель, оказавший ценные услуги левантийскому двору. И никакого капрала Стоуна, понимаешь?

– Понимаю, – сказал я.

– И все было бы хорошо, если бы не твой сержант, – сказал Реннер. – Почему он не хочет лететь с вами?

– Это его выбор.

– Вне всякого сомнения. Но этим выбором он здорово осложняет мне жизнь. Единственный солдат Альянса на этой планете. Что мне с ним делать?

– А в чем проблема?

– Альянс официально заявил, что вывел отсюда все свои войска еще до вторжения скаари, – сказал Реннер. – Если я начну переговоры о судьбе сержанта с руководством ваших ВКС… Словом, если эта информация просочится наружу, из нее могут раздуть громкую историю, которая все осложнит. Солдаты Альянса не должны были сражаться со скаари в этой войне.

Черт побери, как у них тут все сложно. Даже адмиралы думают о политических последствиях каждого своего шага. Или адмиралы как раз должны особенно об этом задумываться?

– Он вообще вменяем, этот твой сержант? – спросил Реннер.

– Вполне.

– Думаю, если я поговорю с ним один на один, мы придем к какому-нибудь решению, – сказал Реннер. – Должен заметить, что раньше воевать было куда проще.

– Ага, и планеты раньше были больше, и гравитация не прижимала к земле так сильно, – согласился Асад. – Помнишь Регул?

– Помню Регул, – подтвердил адмирал.

И они погрузились в воспоминания о добрых старых деньках, когда все они были молоды и жизнь казалась им устроенной куда проще, чем сейчас.

Я сидел в удобном кресле, слушал их воспоминания и курил.

Впервые за долгое время мне не угрожала физическая опасность, скаари не собирались изжарить меня живьем, а сотрудники СБА не стремились вытащить мои мозги и запихнуть их в банку. И в будущем у меня появилась надежда хоть на какой-то период стабильности.

В жизни наступали очередные перемены, и, хотя я помнил древнее китайское проклятие, мне казалось, что эти перемены будут к лучшему.

Несмотря на то, что я по-прежнему находился в мире, о котором слишком мало знал и в котором не занимал никакого положения, несмотря на то что в будущем человечеству грозила самая страшная война, которую только можно было представить, несмотря на то что у меня было очень мало шансов избежать участия в этой войне…