Голос демона - Кейт Якоби

— Не меньше часа. Но не отчаивайся. Рано или поздно ты научишься.

— Ясное дело, после того как еще десяток раз свалюсь на землю.

Роберт снова рассмеялся. Всадники ехали теперь вдоль извилистого ручья, который вывел их на поросшую вереском равнину. Солнце пригревало, но резкий ветер тут же уносил тепло. Вереск, который осень превратила в лилово-золотой ковер, шептал свою нескончаемую мелодию. Вокруг не было ни души.

— Думаю, мне пора возвращаться в Анклав, — сказал Патрик, остановив коня. Открывшийся путникам вид пустая и одновременно полная жизни равнина — был потрясающим; он сурово напомнил Патрику о его прежней затворнической жизни. — У меня там есть работа, а если я скоро не двинусь в дорогу, погода сделает путешествие трудным.

Роберт ничего не ответил, и когда Патрик повернулся и взглянул на друга, то увидел совершенно непроницаемое лицо. Такое выражение он все чаще замечал на лице Роберта с тех пор, как тот вернулся из Марсэя с новостями об Айн. Для не очень внимательного наблюдателя Роберт выглядел все тем же, но на самом деле в нем появилась жесткость, которой не было раньше.

— Что тебе известно о пророчестве? — Голос Роберта был таким тихим, что его едва не заглушил шелест ветра в вереске.

— Не больше того, что известно тебе, — спокойно ответил Патрик, не сводя с Роберта глаз. — За тысячелетие появились сотни пророчеств о погоде, о богах, великих битвах, святых да о чем угодно. Они редко сбываются, а даже если это и случается, нет никаких доказательств, что в пророчестве говорилось именно об этом событии.

— А как насчет пророчеств, которые изрекал Ключ? Много ли раз такое случалось?

Патрик не знал, что ответить. Роберт впервые заговорил на эту тему, но было ясно по его тону, даже по тому, как он расправил плечи, что для себя он все уже решил, а теперь просто ждет возражений Патрика, чтобы увериться в собственной правоте.

— Ну, так что?

Патрик, наконец, заговорил:

— Насколько мне известно, Ключ никогда не пророчествовал. Но ведь я не прочел все древние книги в библиотеке. Вполне можно предположить, что когда-то такое случалось ежедневно.

— Не виляй, Патрик. Я хочу услышать правду.

— Ну что ж. Я однажды читал об одном пророчестве. Других указаний нет, по крайней мере, в сохранившихся книгах.

— И о чем же там говорилось?

— Текст был очень туманный такой туманный, что я даже не могу процитировать его тебе. Там шла речь о том, что определенное событие произойдет в определенный момент. Когда именно, не говорилось, но, судя по времени, когда была написана книга, по некоторым ссылкам на нее позднее и моим собственным вычислениям, предсказанное событие должно было случиться два столетия назад.

— Так оно случилось или нет?

— Откуда мне знать? — пожал плечами Патрик. — Я же тебе говорю: я нашел одну-единственную запись. Чего ты от меня хочешь, Роберт? Я не оракул.

— А жаль, — с лукавой улыбкой протянул Роберт. — Скажи мне, что ты думаешь о недавнем пророчестве. Только скажи честно, не опасаясь задеть мои чувства.

Патрик долго смотрел на друга и, наконец, покачал головой. Настроение Роберта менялось быстрее, чем люсарская погода. Патрик перекинул ногу через луку седла и соскользнул на землю. Роберт присоединился к нему, и они двинулись к вершине холма, не обращая внимания на холодный осенний ветер.

— Мне неизвестно, что оно означает. Пока мы не узнаем больше, гадать бесполезно. Ключ никогда ничего во вред Анклаву не делал, он всегда только защищал его. Ты единственный, кто думает иначе. — Патрик помолчал. — Мне кажется, Ключ хочет, чтобы ты сделал что-то, для чего тебе нужно быть подальше от Анклава.

— Да, в этом ты прав, — проворчал Роберт, заставив Патрика удивленно взглянуть на него.

— Что ты хочешь этим сказать?

Роберт ничего не ответил, только горько улыбнулся. Такого Патрик снести не мог. Пора, в конце концов, выбить эту загадочную печаль из старого отступника.

— Если бы ты остался в Анклаве и даже встал в Круг, это означало бы, что ты отказываешься от мирской жизни, покидаешь обычный мир. Если же тебя не будет здесь, Наложение Уз никогда не свершится.

Эти слова стерли улыбку с лица Роберта. Он выпятил подбородок, глаза его блеснули холодной сталью.

— Наложение Уз и так никогда не свершится, Патрик, независимо от того, что говорит Ключ.

— Да почему? — не сдавался Патрик.

— Если бы я предложил тебе поехать в ближайший город и объявить там, что ты колдун, ты бы это сделал? Если бы я велел тебе кричать на каждом углу о существовании Анклава в горах Голета, ты бы так и поступил?

— Но какое отношение…

— Так сделал бы ты это? — рявкнул Роберт. — Нет.

— А почему нет? Ты говоришь, что доверяешь мне, говоришь, что в меня веришь. Если ты говоришь правду, тебе следовало бы именно так и поступить. Готов ли ты сделать то, что я тебе велю, не полагаясь на собственное мнение? Не задавая вопросов, просто веря в то, что мои слова истина в последней инстанции?

Ответить на это было нечего. Патрик опустил голову и принялся теребить поводья. Роберт, стоявший рядом, несколько секунд смотрел на него, потом отвернулся и окинул взглядом горизонт.

— Как Финлею живется в Анклаве?

— Не особенно хорошо. Он не так томился бы, если бы заточение не было ему навязано.

Роберт слабо улыбнулся:

— Бедняга Финлей. Теперешняя его жизнь так отличается от всего, что он всегда любил и к чему всегда стремился.

Патрик внимательно посмотрел на друга:

— Но, Роберт, как насчет…

— Нет, Патрик, хватит разговоров о пророчестве. Я по-прежнему буду противостоять Ключу. Бороться приходится с многими демонами, и с меня хватает моего собственного.

Роберт обошел коня и вскочил в седло. Когда и Патрик вскарабкался на своего скакуна, Роберт добавил:

— Уилф оказал мне услугу, изгнав меня. Так лучше. Лучше мне порвать все связи с Анклавом. Да, я знаю, там мой брат, и я очень хотел бы, чтобы все сложилось иначе, но одними желаниями ничего не изменишь. То, что я делаю, единственный способ уменьшить риск… — Роберт оборвал себя и посмотрел в лицо Патрику. — Мне жаль, что тебе приходится уехать, Патрик. Мне будет тебя не хватать. Но если ты уедешь, не возвращайся сюда. Не возвращайся никогда.

Запах свежего сена и овса наполнял конюшню. Кони в стойлах радовались теплу, не озабоченные ничем, кроме физического благоденствия, покоя и тишины.

Патрик сидел на приступке, сунув ноги в охапку благоуханного сена, дожидаясь, когда Мика освободится.

Парень кончил чистить серого жеребца и вышел из стойла, перекинув через руку седло и повесив на шею узду. Патрик спрыгнул с приступки и двинулся за Микой.