Забытое (ЛП) - Смит Кристин

Потерять его однажды было невыносимо. И я совсем не готова смириться с мыслью, что только что потеряла его во второй раз.

42. СИЕННА

Всё расплывается перед глазами. Трей тянет меня за руку, поднимая на ноги. Рядом Зейн спрашивает, что случилось. Мы бежим, как воришки в ночи, через тёмный парк. Я слышу стук своего сердца, пульсирующая боль проходит через всё тело, пока мне не начинает казаться, что я взорвусь от скорби.

И всё же у меня нет времени остановиться и зарыдать. Нет времени прочувствовать боль. Нужно продолжать бежать, иначе силовики догонят нас и прикончат, прямо как моего отца.

Папа. Сердце раскалывается надвое, всё кровоточит. Мои руки испачканы кровью, его кровью, и я не могу её стереть.

— Не останавливаемся, — кричит девушка впереди. Наверное, это и есть та самая Пейдж, хотя какая сейчас разница. — Мы уже почти на месте.

Трей продолжает тянуть меня, пробегая мимо деревьев и парковых скамеек, но в голове стоит нескончаемый вой, как будто сломанная сирена у игрушечной пожарной машины. Даже когда Трей говорит мне что-то, я не могу разобрать слова.

Его губы шевелятся, он смотрит прямо на меня.

— А?

— Ты в порядке? — медленно произносит он, чётко выговаривая каждый слог.

Я слегка качаю головой, но успеваю заметить беспокойство в его глазах.

А затем мы оказываемся в грузовике. Тёмный автомобиль был припаркован на обочине с другой стороны парка. Трое «зенитовцев» забираются вперёд, пока мы, все остальные, пытаемся влезть в кузов. Его поверхность трещит под нашим весом, Трей помогает мне усесться. Я прислоняюсь спиной к салону автомобиля.

— Что случилось? — спрашивает Зейн, торопливо присаживаясь рядом с нами.

— Он мёртв, — отвечаю я, сама поражаясь безэмоциональности своего голоса.

— Твой отец?

Киваю.

Зейн наклоняет голову и матерится. Когда он вновь смотрит на меня, его глаза мокрые от слёз.

— Что там произошло?

К счастью, вместо меня отвечает Трей:

— Силовики появились, как раз когда мы с Сиенной должны были поехать, — он замолкает, прочищая горло. Я хочу заткнуть уши, чтобы не слышать остальное. Отстраниться от этого кошмара.

— Они застрелили его, — в конце концов договаривает Трей. — А мы не могли ничего сделать, кроме как смотреть.

Зейн берёт меня за руку. Такое чувство, будто я тонула в океане, едва удерживая голову на поверхности воды, и вдруг кто-то кинул мне спасательный круг.

— Мне жаль, — шепчет он.

Плотину прорывает. Я рыдаю из-за всего, что потеряла. Из-за правды, которую мне придётся нести в себе и которой я не смогу поделиться с мамой. Если она узнает, как близка она была к воссоединению с мужем, это раздавит её. Ни мать, ни дочь не должны переживать смерть близкого человека дважды.

Зейн притягивает меня к своей груди, я прислоняюсь к нему, прижимаясь лицом к его шее, и мои слёзы попадают ему на кожу.

— Всё хорошо, — бормочет он и гладит по волосам. — Всё хорошо.

Нет. Ничего не хорошо. И никогда не будет. Я нахожусь в розыске по обвинению в преступлениях, которые я не совершала. Мой папа мёртв. А я преступница.

Мы раскачиваемся в кузове, мой копчик трётся о жёсткую поверхность уже чёрт знает сколько. Руки Зейна крепко сжимают меня, моя голова всё так же у него под подбородком. Не хочу поднимать глаза. Не хочу видеть лица Трины или Нэша. Не хочу видеть ничью жалость или страх. И по какой-то причине я не в силах взглянуть на Трея.

Он был там. Он был там со мной, но ничего не сделал.

Я закрываю глаза, оживляя в памяти наши с папой последние мгновения. Как я обняла его в последний раз. Его тепло, запах крема для обуви и волосы с проседью.

Больно. Почему сейчас мне намного больнее, чем когда я в прошлый раз нашла его на полу нашей кухни? Потому что на этот раз я своими глазами видела, как он умер? Чувствовала каждую пулю, будто они попадали в меня, а не в него?

Или потому что он пожертвовал своей жизнью ради меня?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Мы выехали из города. Выхлопные газы и звуки сирен сменились землистым запахом скалистой местности и воем койотов. Как только грузовик остановился, Трей крикнул:

— Приехали. Все на выход.

Зейн шевелится, и я отстраняюсь от него, чтобы посмотреть в лицо. В его глазах отражается та же скорбь, что у меня внутри.

— Ты в порядке? — шепчет он.

Я тру ладонью лицо, вытирая остатки слёз.

— Буду.

Трей наклоняется и протягивает мне руку. На этот раз я беру её, вздрагивая, когда натягивается кожа вокруг раны.

— Как твоё плечо?

— Всё также, — устало отвечаю я.

Трина уже очнулась, и когда я выпрыгиваю из кузова, она обнимает меня обеими руками. Она ничего не говорит, но нам не нужно слов. Её объятья говорят сами за себя.

— Что мы делаем? — спрашиваю я вслух, не обращаясь ни к кому конкретно.

Девушка, которая Пейдж, подходит к нам со своей командой. Услышав мой вопрос, она говорит:

— Ждём поезд, — ухмыляется она. — Не могу поверить, что мы наконец-то встретились. Я Пейдж.

— Сиенна, — я пытаюсь не пялиться на неё, хотя мне хочется её рассмотреть. Отмечаю её оливковую кожу, тёмные волосы, заплетённые в тугие французские косы, её нахальную позу и холодный взгляд. — Ты возглавляешь «Зенит»?

— Я лидер этого подразделения «Зенита». У каждого из нас своя задача, моя — защищать людей, — Пейдж пожимает плечами. — Ну, что тут можно добавить? Я хорошо управляюсь с пистолетами, — она подаётся вперёд с дразнящей улыбкой. — Всегда пожалуйста, кстати.

Я смотрю на неё в растерянности. Трей поясняет:

— Пейдж остановила твою казнь, расправившись с охраной.

Вспоминаю, как лазер разорвал верёвку надо мной.

— Это была ты?

Она кивает, на её лице отражаются смущение и гордость одновременно, если так вообще бывает. Но затем она произносит:

— Ну, я не могу забрать все лавры себе. Грей и Ашер тоже помогли, — она кивает в сторону двух высоких парней, стоящих за ней со скрещенными на груди руками и выставляющих на показ гору мышц. У одного кожа шоколадного цвета, а у второго почти белые волосы, кончики которых топорщатся.

— Это снайперы, — объясняет Трей. — Они были на самом острове, тогда как мы с Нэшем и Зейном ждали на лодке.

Нэш стоит в стороне, нахмурившись.

— Может, уже перейдём к веселью? — его голос сочится сарказмом.

Пейдж пожимает губы и затем ударяет ладони друг о друга.

— Да, ну, сейчас мы ждём локомотив, — вытащив линк из заднего кармана, она бросает взгляд на экран и добавляет: — Он вот-вот будет.

— Не знала, что обычные поезда всё ещё ездят, — признаюсь я.

— Уже нет, — отвечает Пейдж. — Мы захватили старый и вернули к жизни, — её лицо растягивается в ухмылке. — Теперь это идеальный способ передвижения. Намного лучше ожидания скоростного поезда и давки в вагонах. Короче, иметь свой собственный поезд — это очень удобно.

Я оглядываюсь вокруг. Мы остановились на обочине пустынной дороги. Даже если мы сейчас довольно далеко от города, огни Рубекса освещают небо над нами, как молнии в грозу.

— А где же рельсы?

— Идём, — Пейдж махает рукой, чтобы мы следовали за ней. И мы, все семеро, так и поступаем.

Поначалу я иду нерешительно, потому что каждый шаг отдаляет меня от отца. Я знаю, его больше нет, но какой-то невидимый трос всё ещё связывает меня с ним. Тянет обратно в Рубекс. Я оглядываюсь назад — в последний раз — и шепчу: «Прощай».

43. СИЕННА

Мы проходим всего метров двести, как вдруг слышим его. Тихое «чу-чух, чу-чух» приближающегося поезда. Стальные рельсы всего в нескольких метрах от нас сверкают в свете луны.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Он не остановится, — кричит Пейдж, её голос теряется в поднявшемся ветре.

— Что? Почему?! — спрашивает Трина.

— Слишком большой разгон. И надо много топлива, чтобы затормозить и тронуться с места. Он немного замедлится, но нам придётся запрыгнуть.