Тайны Ирема - Ник Харрис

Я пришел и наказал их! Я заставил всех женщин раздеться и лечь, а мужчин смотреть на это. Я потрудился и обесчестил каждую. Каждую! А мужчины, эти жалкие трусы, обливаясь слезами, смотрели на своих жен, ставших беспомощными, как когда-то моя мать. Я сделал это, а потом подходил и долго смотрел в глаза каждому охотнику. Затем приказал им не убивать своих оскверненных женщин — жить с ними, смотреть на них, вспоминая, как я, на глазах у всех, делал с ними все, что хотел. Вот так. А к двадцати годам я знал уже все колдовские науки. Откуда — неизвестно. Знания приходили ко мне сами — по мере того, как я взрослел. Видимо, зачавший меня колдун — или демон, или, вообще, существо из другого мира, принявшее наш облик, — вложил мне эти знания прямо в кровь. Может, у них там, так и бывает… — колдун опустил голову и долго молчал.

Конан и Култар так же молча ждали продолжения.

— Когда моя мать повесилась… мне было около тридцати лет. Да, она повесилась не в силах видеть во мне того… осквернителя. Я походил на него и обликом, и колдовским умением. Она убила себя. Вынесла все — и позор, и бесчестье, и издевательства мужчин, но не смогла вынести превращения сына в страшного колдуна, который одним мановением руки мог поднять человека в воздух, или загнать под землю… Она повесилась. Я оживил ее и долго еще она, мертвая, «жила» на свете… Только… Только не ела, не пила и почти не разговаривала… Это страшно. Видеть тусклые, мертвые глаза матери, это страшно. Но я терпел. Я просто не мог ее похоронить. С помощью колдовского умения я нашел отца, перенес его к себе и заставил жить с мертвой. С той, кого он бросил, отдав на дальнейшее поругание. Он быстро сдал, похудел, зачах и умер. Мне было его не жаль. Он заслужил то, что получил.

Еще через несколько лет меня призвали в Совет. Там уже знали мою историю и мое искусство. Они взяли с меня клятву — страшную клятву колдуна — что никогда я не употреблю свою власть во вред человечеству. Только на благо. Они познакомили меня со строением мира, показали мир невидимый, и мир призрачный, показали иные миры, существующие рядом с нами…

— А ты бывал в Иреме? Городе Колонн? — спросил Конан.

— Конечно. Совсем недавно и ты там побывал, — колдун улыбнулся, — и счастливо избежал наказания за дерзость. Знания, таящиеся в Иреме — не для простых смертных. И не потому, что человек может натворить много бед, овладев тайными знаниями. Просто слабый мозг не выдержит, воспалится, погибнет от перегрузки, а в Иреме, я узнал много нового. Собственно курс обучения, который составил Совет, включал в себя посещение Города Колонн. Для этого он и оставлен на Земле в одном шаге от нашего мира. Вот, пожалуй, и все. А теперь я должен, с вашей помощью, закрыть проход, иначе миру, который мы знаем, грозит беда.

— Значит, ты — не человек, — помолчав, сказал Конан.

— Наполовину я человек по матери. Кто был мой отец — не знаю…

Конан зевнул и расстелил одеяло, собираясь спать. Култар с тревогой смотрел на друга. Неужели на него не произвел впечатления рассказ колдуна? Сам южанин дрожал, не то, от страха, не то, от непонятного возбуждения. А Конан спокойно укладывается спать рядом с… нечеловеком.

— Ложись и ты, — сказал колдун, — я покараулю, да и подготовлюсь к завтрашней встрече.

Култар лег, успев заметить, что Конан положил меч под правую руку. Значит, он не уверен в полной безопасности предстоящей ночевки. Интересно. Почему же он был так спокоен?..

Утром колдун сидел все в той же позе, будто превратившись в статую. Конан и Култар разложили лепешки, намереваясь закусить. Колдун от еды отказался, отрицательно помотав головой. Он был настолько сосредоточен, что, казалось, не видел ничего вокруг.

В замке по-прежнему было холодно. Волшебник Чандлер шел первым, быстро осматривая комнаты и залы. За ним с обнаженными мечами двигались Конан и Култар.

— Чувствуете холод? — колдун быстро оглянулся. — Тепло забирают те, кто появился из-за Круга.

Он остановился так внезапно, что Конан чуть не сбил его с ног.

— Где-то здесь… — руки Чандлера описали плавную дугу и остановились над полом. Слегка согнувшись, он замер.

Конан вновь почувствовал мысленную атаку. Виденья поплыли перед глазами, но на сей раз, прорвать пелену оказалось проще. Вероятно, сказывалось противодействие колдуна. Позади сопел Култар. Возможно, ему тоже пришлось бороться. Конан оглянулся. Лицо южанина превратилось в маску ужаса. Но вот глаза его прояснились, он отдышался и уже осмысленно посмотрел на друга. Конан кивнул и вновь повернулся к колдуну, который стоял все так же неподвижно.

— Затягивает, — глухо пробормотал Чандлер, напрягаясь всем телом, — не могу противостоять… Конан, постарайся уцелеть, в этом залог успеха… Ты нужен, чтобы…

— О чем это он? — прошептал Култар.

Конан внезапно ощутил падение. Так было в детстве, когда он, ради смеха, бросался в воду с высокой скалы. Затем навалилась темнота, в которой изредка мерцали крохотные огоньки, возможно звезды. Опять падение, на этот раз, более долгое. Мерцания. Точки звезд, превратившиеся в длинные, вращающиеся черточки… Головокружение… Пустота и одновременно тяжелый камень в желудке… Тошнота… Конан стиснул зубы, так, что заболели челюсти. Падение… Суставы, будто выворачиваются… Желудок уже у самого горла… Вспышки пламени… Удар…

4

Поднявшись на ноги, Конан осмотрелся, все еще чувствуя тошноту. Серая, унылая равнина вокруг. Потрескавшаяся, обезвоженная земля. Твердая, как железо, короста. Поодаль встают горные массивы. Некоторые пики извергают дым, вперемежку с огненными языками. Небо над головой — низкое и серое, наполненное дымом.

Конан чувствовал такую усталость, будто целый день крутил колесо, подающее воду в хозяйский фонтан. Он опустил голову. Да, так было когда-то… Колесо, крики надсмотрщиков, хлесткие удары бича — рабство…

Для того чтобы изгнать из памяти старые видения и взбодриться, Конан длинно и замысловато выругался. Стало легче. Он вздохнул и пошел по направлению к горному массиву. Оставаться на месте — значит, погибнуть от жажды. В горах должна быть вода…

Дымящиеся пики оказались гораздо ближе, чем можно было предположить. Несколько часов быстрой ходьбы и начались предгорья. Жажда уже давала о себе знать — пересохло во рту, в мыслях виделся только горный ручей с чистой, хрустальной водой. Из такого можно пить часами, пить, не отрываясь, наполнять нутро живительной влагой, радуясь каждому глотку.

Горы уже нависали над самой головой. Конан заглядывал в каждый распадок, под каждый камень. Но воды не было. С болью он заметил, что горные пики не покрыты шапками снегов. Значит… Значит, воды тут может не быть вовсе.