Тысяча И Одна Ночь. Книга 2 - без автора

И, услышав эти речи, Шарр-Кан разгневался из-за слов своих товарищей, которые возводили его род к рабам, и, обернувшись к ним, хотел дать им знак и приказать, чтобы они не меняли ему коня и доспехи, как вдруг Афридун взмахнул копьём и пустил им в Шарр-Кана. А тот обернулся назад и никого не увидел, и понял, что это была хитрость проклятого, и он быстро повернул лицо, а копьё настигло его, но он уклонился от него, опустив голову на уровень луки седла, так что копьё попало ему в грудь. А грудь у Шарр-Кана была высокая, и копьё ободрало кожу на его груди, и он издал единый вопль и исчез из мира.

И обрадовался проклятый Афридун и понял, что он убил его, и закричал неверным с радостью, и заволновались люди беззакония, и заплакали люди правок веры, и когда Дау-аль-Макан увидел, что его брат склоняется на копе и едва не падает, он послал к нему витязей, и храбрецы вперегонку помчались к нему и привели его к Дауаль-Макану. И неверные понеслись на мусульман, и оба войска встретились, и ряды смешались, и заработали острые йеменские клинки, и быстрее всех был подле Шарр-Кана везирь Дандан..."

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Когда же настала сто третья ночь, она сказала: "Дошло до меня, о счастливый царь, что царь Дау-аль-Макан, увидав, как проклятый ударил его брата Шарр-Кана копьём, решил, что от умер, и послал к нему витязей, и быстрее всех был возле Шарр-Кана везирь Дандан, эмир турок Бахрам и эмир дейлемитов. Они настигли его, когда он наклонился, покидая с коня, и поддержали его и возвратились с ним к его брату Дау-аль-Макану, а потом они поручили его слугам и вернулись разить и рубить.

И сильнее стал бой, и поломались концы копий, и превратились речи и разговоры, видна была только льющаяся кровь и сброшенные с плеч головы, и меч непрестанно работал на головах. И распря все усиливалась, пока не прошла большая часть ночи, и оба отряда устали сражаться, и раздался клич: "Расходись!" И всякий отряд вернулся к себе в палатки, и все неверные отправились к воему царю Афридуну и поцеловали перед ним землю, и священники и монахи поздравили его с победою над ШаррКаном. А потом царь Афридун вступил в аль-Кустантытию и сел на престол своего царства, и царь Хардуб пришёл к нему и сказал: "Да укрепят мессия твою руку и да не перестанет помогать тебе, и да возьмёт он праведной матери Зат-ад-Давахи, которая молится за тебя. За что мусульмане уже не устоят после Шарр-Кана". - "Завтра, - сказал Афридун, - будет конец, когда я выйду на бой и вызову Дау-аль-Макана и убью его. Их войска повёрнут тогда спину и обратятся в бегство".

Вот что было с неверными. Что же до войск ислама, то когда Дау-аль-Макан вернулся в палатки, то ему не было не до кого дела, кроме своего брата. И, войдя к нему, он нашёл его в наихудшем положении и в ужаснейшей беде, и позвал везиря Дандана, Рустума и Бахрама, чтобы посоветоваться. И они пришли к нему и выразили мнение, что следует призвать врачей, чтобы лечить Шарр-Кана, и сказали: "Время не подарит такого, как он!"

И они просидели у него всю ночь без сна, а к конце ночи к ним пришёл плачущий подвижник, и, увидя его, Дау-аль-Макан поднялся к нему навстречу, а подвижник погладил рукою рану его брата и прочитал кое-что из Корана, заклиная рапу знамениями всемилостивого. И он неотступно был подло него до утра, бодрствуя, и тогда Шарр-Кан очнулся, открыл глаза, повернул язык во рту и заговорил.

И султан Дау-аль-Макан обрадовался и воскликнул: "Ему досталось благословение через подвижника!" А Шарр-Кан произнёс: "Слава Аллаху за выздоровление! Я сейчас во здравии, а этот проклятый сделал со мной хитрость, и если бы я не склонился быстрее молнии, копьё наверное пронзило бы мне грудь. Слава же Аллаху, который спас меня. А каково положение мусульман?" - "Они плачут по тебе", - отвечал Дау-аль-Макан. "Я в добром Здоровье, - сказал Шарр-Кан, - но где же подвижник?" А подвижник сидел у его изголовья и сказал: "У тебя в головах". И Шарр-Кан обернулся к нему и поцеловал ему руки. И подвижник сказал ему: "О дитя моё, соблюдай прекрасную стойкость, и Аллах увеличит воздаяние тебе, ибо воздаётся по мере трудности". И ШаррКан сказал: "Помолись за меня". И подвижник стал за него молиться.

А когда наступило утро и появилась заря и заблистала, мусульмане вышли на поде битвы, а неверные приготовились рубить и разить. И войска ислама выступили, ища боя и сражения, обнажив оружие. И царь Дау-аль-Макан с Афридуном хотели кинуться друг на друга, по когда Дау-аль-Макан выехал на поле, с ним выехали везирь Дандан и царедворец с Бахрамом и сказали ему: "Мы - выкуп за тебя!" И он воскликнул: "Клянусь священным храмом и Земземом и Местом Ибрахима, я не откажусь выйти к этим мужланам!" И, оказавшись на поле, он заиграл мечом и копьём так, что ошеломил витязей и изумил оба войска. Он понёсся на правое крыло и убил там двух патрициев. И на левом крыле он тоже убил двух патрициев, и, встав посреди поля, крикнул: "Где Афридун? Я заставлю его вкусить унизительную пытку!" И проклятый хотел повернуть назад, подавленный. Царь Хардуб увидал его в таком состоянии и стал заклинать его не выезжать и сказал: "О царь, вчера был твой бой, а сегодня мой бой, - я не посмотрю на его доблесть". И он выехал с острым мечом в руке, и под ним был конь, подобный Абджару, что принадлежал Антару, и это был конь вороной, горячий, как сказал поэт:

Вот кровный конь - со взором он гоняется,Как будто бы судьбу догнать стремится он.И масть его нам чёрной, мрачной кажется,Как ночь черна, когда сгустится мрак ночной.Своим он ржаньем всех волнует слышащих;Как гром оно гремит, когда в высотах буря.Гоняясь с ветром, первым он примчался быИ блеску молний обогнать невмочь его.

Потом каждый из них кинулся на противника, укрываясь от его ударов, и выказал чудеса, которые он таил себе. И они наступали и отступали, пока не стеснились груди и не истощилось терпение судьбы. И тогда Дау-альМакан вскрикнул и ринулся на царя армян Хардуба и ударил его ударом, скинувшим ему голову и прервавшим его дыхание. И неверные, увидев это, вместе понеслись на него, и все направились к нему, и Дау-аль-Макан встретил их на поле в жарком бою, и сеча и удары продолжались до тех пор, пока кровь не полилась потоками. И мусульмане закричали: "Аллах велик! Нет бога, кроме Аллаха, молитва да будет над благовестителем и увещалем!" И сражались жестоким боем, и Аллах ниспослал победы правоверным и посрамление неверным. И везирь Ашдан закричал: "Отомстите за царя Омара ибн ан-Нумана и за сына его Шарр-Кана!" И обнажил голову и крикнул туркам - а подле него было больше десяти тысяч всадников, - и они понеслись за ним, все как один, и неверные не нашли для себя ничего кроме бегства, и повернули спины, и заработал среди них остро рубящий меч. И убили из них около пятидесяти тысяч всадников, а в плен взяли больше этого, и множество народу было убито в жестокой давке при входе в ворота. А затем румы заперли ворота и взобрались на стены, боясь пытки, а отряды мусульман вернулись, поддержанные Аллахом, победоносные, и они пришли к шатрам, и царь Дау-альМакан вошёл к своему брату и нашёл его в наилучшем состоянии и пал ниц, благодаря преславного всевышнего. И, приблизившись к своему брату, он поздравил его со спасением. А Шарр-Кан сказал ему: "Мы все под благословением этого подвижника, обращающегося к Аллаху. И вы победили только благодаря его принятой молитве, ибо он сегодня все время сидел и молился за победу мусульман..."

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Когда же настала сто четвёртая ночь, она сказала: "Дошло до меня, о счастливый царь, что Дау-аль-Макан, войдя к своему брату Шарр-Кану, нашёл его сидящим, и богомолец был подле него. И он обрадовался и, обратившись к брату, поздравил его со спасением. А ШаррКан сказал: "Мы все под благословением этого подвижника, и вы победили благодаря молитве за вас: он сегодня не двинулся с места, молясь за мусульман. А я нашёл в душе силу, когда услышал ваше славословие, и понял, что вы победили врагов. Расскажи же мне, о брат мой, что выпало тебе на долю". И Дау-аль-Макан рассказал ему, что у него произошло с проклятым Хардубом, и поведал, что убил его и он отправился к проклятию Аллаха. И Шарр-Кан восхвалил его и превознес его рвение.

И когда Зат-ад-Давахи, бывшая в обличье подвижника, услышала об убиении её сына, царя Хардуба, цвет о лица переменился на жёлтый, и закапали из глаз её сильные слезы. Но, однако, она скрыла это и показала мусульманам, что она рада и плачет от сильной радости, потом она сказала себе: "Клянусь мессией, от моей жизни не будет больше проку, если я не сожгу его сердца за его брата Шарр-Кана, как он сжёг моё сердце из-за поры христианской веры и приверженцев Христа - царя Хардуба". Но она скрыла свои мысли.

А везирь Дандан, царь Дау-аль Макан и царедворец остались сидеть у Шарр-Кана, приготовляя ему пластыри и мази и давая ему лекарство, и здоровье направилось к ему, и все очень обрадовались и сообщили об этом войскам, и мусульмане возликовали и говорили: "Завтра он сядет с нами на коня и примет участие в осаде". А потом Шарр-Кан сказал сидевшим подле нею: "Вы сегодня сражались и устали от боя, вам следует пойти к себе и поспать". И они ответили согласием, и каждый из них ушёл к себе в шатёр. Возле Шарр-Кана остались лишь немногие слуги и старуха Зат-ад-Давахи. И Шарр-Кан поговорил с нею, а затем он прилёг уснуть, и слуги также, и сон одолел их, и они заснули, как мёртвые.