Музы в век звездолетов - Рэй Бредбери

— Ох-охо! — воскликнул человек с аппаратом. — Опять началось!

Он сделал знак рукой, и к ним подбежал еще один такой же тип. Этот повел Джэсона по лестнице в вестибюль отеля, обещая все объяснить. Он усадил Джэсона в кресло.

— Джэсон, Джэсон Роу! — снова и снова настойчиво повторял он.

Спустя несколько минут в вестибюле появился Зэк.

— Джэсон!

— Привет, Зэк, — сказал Джэсон.

— Ну что, парень, вернулся в наше время? — Зэк долго, не отрываясь, смотрел на Джэсона, потом добавил с кривой улыбкой: — Боюсь, что скоро настанет час, когда тебе это не удастся…

Боб Хершэлл вышел из великолепного хрустального дворца, где помещался нью-йоркский эмоциотеатр-люкс фирмы «Все как наяву», и окинул взглядом сквер на площади перед зданием.

— Сай! Так я и думал, что ты здесь и уже ломаешь руки.

— Ни в коем случае нельзя было давать премьеру без подготовки. Надо непременно делать хоть один прогон для газетчиков. Мы бы тогда не слонялись и не пребывали в мучительной неизвестности.

— Брось тревожиться, Сай. Премьера дает критикам случай попереживать. И если уж их стошнит от «Земли» и они разругают фильм, это все равно пустяки по сравнению с колдовской властью рекламы, а наши ребята умеют накачивать публику. А Джэсон Роу вообще посильней любого критика. Благодаря ему шесть тысяч кресел там, в зале, забиты таким количеством знаменитостей, о котором только можно мечтать.

— Ох, уж этот Джэсон Роу! — Лемсон вздохнул и с мольбой возвел очи к небесам. — Он ведь чуть не загубил десятимиллионный эмофильм; я сам едва не умер от разрыва сердца, когда у него разыгрался сердечный приступ.

— Смотри, Сай, в интересах нашей студии не вздумай говорить такие вещи вслух! Это неверно. Не было у него сердечного приступа! Он просто слишком правдиво играл сцену смерти. Ты же знаешь, как глубоко он вживается в роль. Это и делает его величайшим актером мира.

— Мне все равно, как это называть, — с жаром ответил Лемсон. — У парня остановилось сердце, и только благодаря бдительности Зэка помощь подоспела во время. Роу был на волоске от смерти. Я не хочу прослыть бездушным кровопийцей, Боб, но студия затратила столько денег, времени и пота, чтобы сделать этого мальчишку звездой…

— Никто не делал его звездой, — оборвал его Хершэлл, — он таким родился.

Хершэлл сказал это с такой убежденностью, что Лемсон сразу сбавил тон:

— Ладно, ладно, но согласись, это довольно сомнительное капиталовложение, если каждый раз, умирая в эмофильме, он того и гляди отдаст концы.

— Зэк надеется сконструировать прибор, который помешает повторению таких случаев. Нечто вроде контрольного монитора, инстинктивного заслона против всего, что угрожает жизни; на пленку это не повлияет.

Лемсон обеспокоенно взглянул на двери театра.

— Скоро начнут выходить, — пробормотал он.

А внутри ослепительного храма развлечений шесть тысяч Джедов Картеров умирали на склоне холма. Битва откатилась к другим холмам, и он остался наедине с пробегающим по траве ветром и летними шорохами. Боль теперь напоминала беззлобные детские слезы, и жизнь неохотно покидала его, вытекала красной струйкой. Он слышал сладостное пение какой-то птички, и от этого звука щемило сердце. Ведь столько еще осталось неуслышанных песен, столько непросиявших улыбок, неразделенных ласк — целая жизнь, полная летних дней, ожидание, которому не суждено осуществиться. При этой мысли сердце его разрывалось на части.

Солнце ласкалось к нему, точно огромная золотая возлюбленная, и наполняло его неизбывной тоской по будущим ярким дням, которых ему уже не видать.

И вот наконец пришло воспоминание о ней. Сердце рвалось к ней, жаждало одной из навеки утраченных зорь, когда, проснувшись, он видел ее рядом и счастливыми глазами ласкал милое спящее лицо. точно ореолом окруженное чудом пшеничных волос, сверкавших в лучах новорожденного солнца.

Последним мучительным усилием он перевернулся на спину и открыл глаза навстречу яркому небу. И почувствовал, что она шевельнулась рядом. Рукой задела его, и трепет ее жизни отозвался в нем, точно запевшая струна. Она открыла глаза, и ее любовь улыбнулась ему. Любовь разлилась по ее лицу, и яркое, как солнце, оно заслонило все небо. Она потянулась к нему. А он вздохнул глубоким вздохом тихого счастья, ведь это она была солнцем, это она улыбалась ему, и вот он поднялся и шагнул ей навстречу.

— Скоро начнут выходить, — сказал Хершэлл. — Пошли обратно.

Они вошли в вестибюль — он был пуст, только коегде в глубине маячили фигуры билетеров — и стали ждать.

— Почему никто не выходит? — спросил Лемсон, обращаясь скорее в пустоту, чем к своему спутнику. — По графику уже десять минут, как все кончилось. — Может быть, проекция прервалась, как ты считаешь?

— Успокойся, Сай, ты же знаешь, что такое премьера: накладки, затяжки, начинают с опозданием.

Рев сирен вдруг ввинтился в вечер и заставил обоих круто повернуться к дверям. Площадь с бешеной скоростью прочертили огни: десяток турбобилей с визгом затормозил у входа. Машины все прибывали. Здание наводнили бригады скорой помощи и наряды полиции. И сразу ринулись к лифтам, минуя медленно плывущие транспортные кабины.

— Что случилось? — завопил Лемсон. — Что тут происходит?

Он ухватил кого-то за рукав, но бегущий молча вырвался.

Хершэлл и Лемсон бросились следом, к лифту. Хершэлл громко повторил было вопрос группе полицейских, садившихся в лифт, но ближайший с озабоченным лицом грубо оттолкнул его, и дверь захлопнулась у них перед носом.

— В дирекцию! — крикнул Хершэлл, и оба помчались к директорскому лифту. Через несколько секунд они уже были в кабинете.

— Его здесь нет! — простонал Лемсон.

Хершэлл щелкнул кнопкой видеофона, на экране появилось перекошенное ужасом страшное лицо.

— Мистер Хершэлл! Мистер Лемсон!

— Пит! — крикнул Хершэлл. — Зачем здесь полиция и врачи? Авария?

Тот ответил дрожащими губами:

— Многие зрители погибли, сэр.

— Что? Сколько?

— Не знаем… пока… может быть, и все, — убитым голосом сказал Пит.

— Боже мой! Но что же произошло?

— Сцена смерти… Роу убил их…

— Вы с ума сошли! — крикнул Хершэлл. — Этого не может быть! Проектор автоматически отключается, если публике угрожает смертельная опасность.

— Мы тоже так считали, — сказал Пит, — но наш врач говорил, что проектор будто бы реагирует только на резкое перевозбуждение — на учащенный пульс, подскок кровяного давления и прочее. А здесь ничего подобного не было. Людей ничто не встревожило. Не от чего было включаться ограничителю. Док сказал, что смерть была… была…