Синеокая Тиверь - Дмитрий Мищенко

Не заметил, как приблизился дядька.

– Чем недоволен, княжич?

– Всем.

– Так уж и всем? А если бы не сегодняшняя неудача, если бы сейчас был не здесь, а где-то по дороге в Черн или Соколиную Вежу, так же переживал и терзался, как терзаешься сейчас?

Молчит княжич. Соглашаться не хочет, но и возражать негоже. Вот и молчит, смотрит на быстрину речную, как бы стараясь что-то отыскать в ней.

Перед тем как укладываться спать, дядька снова подозвал княжича к себе. Рядом стоял и Жалейко.

– Даю каждому из вас по шесть отроков и назначаю старшими над стражей. Ты, Жалейко, будешь охранять наше стойбище и коней, ты, княжич, смотри за лодьями у берега и за теми, кто подойдет.

Жалейко воспринял приказ как должное. Всегда так было: встали на ночь – нужна охрана. Богданко же удивился: почему он должен заниматься этим ночью. Не удержался и спросил:

– А зачем нам эти лодьи? Чего их караулить?

– Лодьи нам ни к чему, это правда. Нужны те, кто оставил их тут. Очень может быть, это тати и возвратятся они с тем, за чем отправились ночью. Будь внимателен, княжич, татьба всякая бывает и тати тоже разные. Потому поручаю тебе это дело, что знаю: кроме тебя, сейчас некому его поручить.

– Должен задержать их, если появятся?

– Если сможешь, задержи. А будут сопротивляться, действуй, как надлежит воину: ловко, беспощадно.

– Хорошо.

Богданко был встревожен и обрадован порученным ему делом. Не меньше волновались и отроки, которые пошли с ним. Тщательно выбирали место для засады, а когда выбрали, стали гадать, что за тати, куда пошли, с чем возвратятся.

– Узнаем, когда подойдут к лодьям, если не провороним, конечно, – вставил слово Богданко. – А чтобы не упустить и взять их, если придется, одной засадой не обойдешься.

– Думаешь, их много будет?

– Наверняка. Лодей две, в каждой по четыре весла. Вот и соображай: татей будет не меньше восьми, если не больше.

– Как же мы справимся с ними, если их и правда больше?

– Как-то должны справиться.

– Сказал бы дядька раньше, забрали бы весла, и все тут. Ведь они их где-то припрятали. Может, поищем все-таки?

– Ночью? Ну нет. Их и днем не так просто найти. Сделаем лучше вот что, братья. Пойдем сейчас и перегоним лодьи в другое место. Тати знают, где оставляли их, выйдут сюда, к поникшей над водой вербе.

– А что это даст? Пойдут на поиски и найдут.

– Вот и хорошо. Если начнут искать, разобьются на две, а то и на три группы. Нам только это и нужно. Насядем, приберем к рукам тех, кто останется с ношей, а потом и остальных.

– Правда твоя! – обрадовались отроки, соглашаясь со своим княжичем-предводителем. – Вот так мы их одолеем!

Проще всего было бы, конечно, оттолкнуть лодьи от берега и пусть себе плывут. Но нет. Может случиться, что их снова прибьет к берегу, и совсем недалеко. К тому же тати пойдут искать прежде всего пропажу вниз по течению. А это не годится. Так они быстро повернут к вербе и помешают планам поставленных на стражу отроков.

– Вяжите лини ближе к уключинам, – тихо велел Богданко. – Погоним лодьи против быстрины.

– Так и думаем поступить. Не первый раз перегоняем.

Было уже за полночь, когда они перепрятали лодьи и вернулись к месту засады. О сне никто не думал, все были встревожены предчувствием назревающих событий. Но постепенно беседа начала затихать. Богданко видел, что некоторым уже не под силу бороться со сном.

– Спите, – разрешил княжич, – а мы с Бортником понаблюдаем. Если тати придут сегодня, то придут не раньше чем на рассвете.

И наблюдали. Откуда им, молодым и доверчивым, было знать, что те, кого они ожидали, – выдумка наставника. Услышал, как говорили, что жилья поблизости нет, усмехнулся: «Плохо же искали, ребятки. А раз так, подкину-ка вам на ночь забот. Учитесь быть дозорными и смекалистыми дружинниками. А выспитесь днем, ведь „наука не идет без бука“.

Он знал, ничего не случится там, возле лодей, потому и спал сном праведника. А Богданко и Бортник все наблюдали. Уже и Воз наклонил вниз дышло свое, уже над Днестром потянуло прохладой, отозвался лес, потревоженный ветром, а княжич все смотрел перед собой, тихонько переговариваясь с товарищем.

– Может, другие пусть покараулят, – напомнил Бортник, зевая, – а мы вздремнем.

– Хочешь спать?

– Хочу. Смотри, скоро светать начнет.

– А если те, кого разбудим, проворонят спросонья?

– Ну почему же?

– Ладно, – уступил княжич, – буди кого-нибудь, пусть станет на твое место. Я посижу до утра.

Только сказал это и сразу же замолчал: впереди послышался подозрительный шорох, а вслед за ним чьи-то шаги.

– Тати! Буди всех скорей!

Их тоже было шестеро. Двое шли впереди, оглядываясь и всматриваясь в заросли, четверо остальных несли что-то на носилках. В темноте трудно было разобрать, что именно, да и не это интересовало отроков: ждали, что будут делать тати, как поведут себя, не найдя лодей на том месте, где оставили.

Богданко подал отрокам знак: ни звука. Видел, тати удивлены. Остановились, замерли. Потом начали переговариваться, наконец заспорили.

«Уличи, – определил, услышав спор, Богданко. – Зачем пришли на нашу сторону, что у них на носилках?»

Как он предвидел, так и случилось. Двое пошли на поиски лодий по течению, двое – в противоположную сторону. Остальные остались караулить ношу. Дозорные княжича, видя, что татей осталось двое, почуяли в себе боевой дух и не замедлили выказать его перед княжичем.

– Сидите тихо! – приструнил Богданко. – Подождем, пока отойдут подальше.

Знал: тати в поисках лодей будут идти вдоль реки, не теряя надежды обнаружить их. В такой ситуации все можно думать: кто-то воспользовался отсутствием хозяев и погнал лодьи к своему пристанищу; могло случиться, что и они сами сбились с пути, возвращаясь назад. Впрочем, пусть думают, что хотят, лишь бы подальше отошли и находились вдали от тех, кто остался с ношей.

– Кажется, пора.

Богданко подал знак Бортнику и, когда тот приблизился, шепнул:

– Бери трех отроков и заходи оттуда, – показал рукой, – а я со всеми остальными зайду с противоположной стороны. Следи за татями, но и нас не выпускай из виду. Когда сблизимся, нападем на тех, что остались с ношей вместе.

Обходили и подкрадывались они бесшумно. Почти окружили своих противников, и вдруг под вербой послышался то ли стон, то ли сдавленный крик… Те, что следили за ношей, обернулись. Один из них сказал с издевкой:

– Чего тебе, девка? Зовешь на помощь? Зря, тут тебя никто не услышит. Не услышит и не придет, чтобы помочь. Чуть-чуть потерпи – и будешь там, где надо.

Тиверцы сразу все поняли. Обрушились на татей неожиданно – одни слева, другие справа – и направили на них мечи.

– Ни с места!

Те остолбенели от неожиданности, на какое-то мгновение утратив способность соображать, а пока приходили в себя, лишились оружия.

– Кто тут? – Богданко показал на носилки.

Тати тупо смотрели себе под ноги и молчали.

Не стал допытываться, наклонился и вызволил пленницу из корзна, вытащил кляп, которым забили ей рот.

– Богданко! – вскрикнула девушка с болью и испугом.

Не поверил своим ушам.

– Зоринка, ты?!

Развязывал, рвал на ней путы. Так спешил, словно предчувствовал: если не освободит сейчас, через мгновение-другое будет поздно, вот-вот возвратятся те, что пошли за лодьями, и он снова может потерять свою ладу, ту, что была для него самой дорогой на свете.

– Бортник! – обратился к товарищу, который, как ему казалось, был достоин большего доверия. – Оставайся здесь и следи за остальными татями. Я с этими, – указал на пленных, – возвращусь в лагерь. Но сразу же вернусь с подмогой.

Взял Зоринку за руку, расспрашивал ее, как все случилось, где и почему попала она, дочь Вепра, в руки татей из-за Днестра.

Девушка все еще не могла прийти в себя от страха. Рассказывала, всхлипывая и глотая слезы, крепко держась за Богданку. Она и сама не знает, как доверилась незнакомому человеку, но что случилось, то случилось. Кто-то постучал в их ворота. Челядница вышла спросить, кто и зачем пришел. Ей ответили: «Гость из далеких земель. Позови кого-нибудь из хозяев. Есть для них хороший товар».

Выслушав челядницу, мать Людомила повелела впустить гостя с товаром на двор. Сама вышла и позвала ее, Зоринку. Гость кланялся, расхваливая свой товар. Когда Людомила облюбовала парчу и пошла в терем за солидами, повернулся к Зоринке и тихо спросил:

– Ты и есть Зоринка Вепрова?

– Да, – подтвердила она.

– Выйди к лесу после, молодец тебя ожидает.

Она не переспрашивала, кто, мол, тот молодец. Во-первых, вышла мать, а во-вторых, она так ждала своего Богданку. Потому и не раздумывала. Дождавшись, пока гость уйдет, а мать налюбуется досыта обновками, шмыгнула со двора. Сначала шла медленно, словно прогуливаясь, когда же убедилась, что за ней никто не следит, побежала. И только когда достигла поляны, где раньше виделись, остановилась, удивленная. Богданки не было там.