История британской социальной антропологии - Алексей Никишенков

Приведенные уточнения критических высказываний Мертона по поводу трех постулатов функционализма не отрицают, однако, справедливости основных положений критики их ученым, ибо, как отмечает А. Д. Ковалев, структурно-функциональному подходу в целом действительно свойственны «переоценка нормативного элемента в общественной жизни и преуменьшение значения в ней противоречий и конфликтов, подчеркивание общественного согласия, гармонической природы социальных систем…»[688].

Основные конкретно-методологические принципы структурно-функционального подхода нашли свое воплощение в методах конкретного анализа. С помощью этих методов Малиновский и Рэдклифф-Браун пытались решить одну из стоящих перед ними задач – доказать истинность своих теоретических идей либо признать свои научные концепции необоснованными. Однако важнейшим назначением методов структурно-функционального анализа было объяснение и описание социальной реальности. Говоря о современном состоянии проблемы научного объяснения в общественных науках, нельзя не отметить ее сложность и слабую разработанность. Решение этой проблемы, по мнению Е. П. Никитина, «необходимо предполагает решение ряда еще более фундаментальных проблем методологии науки, таких, как природа научного закона, теории, гипотезы, соотношения теории и эмпирии, связь между такими типами анализа, как субстанциональный, генетический, функциональный, структурный и т. д.»[689].

Настоящий раздел посвящен критическому рассмотрению разработанных Малиновским и Рэдклифф-Брауном познавательных процедур, их объяснительных возможностей, а также разбору соотношения научного объяснения, научного описания и «понимания» в структурно-функциональном анализе.

2.5. Методы конкретного анализа в трудах Б. Малиновского

В трудах Малиновского можно вычленить два вида методов конкретного анализа – «функциональный» анализ и анализ «институциональный». Он сделал все возможное, чтобы связать указанные методы со своей биопсихологической теорией культуры. В одном из многочисленных и крайне противоречивых определений функционального анализа ученый рассматривает его как «анализ, в котором мы пытаемся определить отношения между культурной действительностью и человеческими потребностями, основными и производными»[690]. Подвергнуть социальное явление функциональному анализу в таком его понимании – значило бы не более чем указать, какой основной (т. е. биологической) или производной от нее культурной потребности соответствует данное явление. Вся процедура подобного «анализа» сводится, таким образом, к выбору из приведенного в «Научной теории культуры» перечня семи основных потребностей и семи вытекающих из них культурных соответствий[691].

С теорией потребностей Малиновский подобным же образом увязывает свой институциональный анализ. Если институт по одному из определений – «организованная система целенаправленных деятельностей»[692], то институциональный анализ заключается в указании на ту цель или потребность, которая объединяет членов института и определяет характер их поведения в том или ином виде деятельности. Для проведения такого «анализа» достаточно выбрать из априорно составленной таблицы один из семи «принципов интеграции» – «воспроизводственный», «территориальный», «физиологический», «добровольной ассоциации», «по роду занятий и профессий», «по рангу и статусу» и «всесторонний», объединяющий на основе общности культуры или политической власти[693]. В целом, данная трактовка институционального анализа является модификацией анализа функционального, особенно если учесть, что институт, по Малиновскому, удовлетворяет набор потребностей его членов и всего общества и, таким образом, выполняет свою функцию[694].

Познавательные возможности методов анализа Малиновского в вышеприведенной трактовке невелики, и дело тут, по справедливому замечанию С. А. Токарева, даже не в биологизме, «а в том, что биологизм этот слишком примитивен; из того, что у людей есть элементарные биологические потребности, пить, есть, размножаться (которые есть и у животных), едва ли можно сделать особенно содержательные выводы»[695].

Очевидно, осознавая аналитическую бесплодность биопсихологического варианта своих методов, Малиновский давал совер шенно иную их трактовку. Можно вполне определенно говорить о принципиально ином варианте методов функционального и институционального анализа, варианте, нацеленном не на универсалистское объяснение социальных явлений, а на отражение реальности их взаимодействия и взаимосвязи в конкретных обществах.

Функциональный анализ в качестве процедуры действительного анализа конкретного общества базируется на категории «функция», понимаемой очень широко и вне всякой связи с биологизаторскими идеями – как та роль, которую играет то или иное явление в общественной жизни данного народа. Не менее широко трактуется и сама процедура функционального анализа: «…оценить положение какой-либо группы в ее отношении к обществу как целому – это и есть определить ее функцию»[696].

Хорошо понимая уязвимость такого туманного методологического указания, Малиновский пишет, что подобный подход «может вызвать часто повторяющийся критический выпад против того, что функция культурного явления всегда состоит из показа того, как оно функционирует». И добавляет: «На замечания антифункционалистов о том, что функция ничего не объясняет, мы можем ответить, что для научно мыслящего исследователя объяснение – это не более чем адекватное описание сложного факта»[697]. Чисто описательные задачи ставил Малиновский и перед методом институционального анализа. Институт трактуется им как «конкретная единица анализа культуры»[698], а понятие «институт» рассматривается как некая общая модель, которая концентрирует внимание исследователя при описании им определенной сферы жизнедеятельности на организации людей в этой сфере, на целях и нормах, которыми руководствуются члены института, на характере материальных средств, при помощи которых достигаются цели, лежащие в основании института[699]. Описание того или иного института, по сути дела, является разновидностью и функционального, и институционального его анализа, так как в рассматриваемой трактовке функция института воспринимается как «интегрированный результат организованных деятельностей»[700]. Это положение, кстати, противоречит идеям самого Малиновского о жесткой соотнесенности института с какой-либо одной биологической потребностью.

Согласно принципу всеобщей связи, в высшей степени характерному для методологии Малиновского, ни один институт не может рассматриваться изолированно от других проявлений социальной жизни. Подобная установка создавала особую методологическую проблему: с одной стороны, объектом изучения была культура как «функционально целое», а с другой – единицей анализа служил институт. Стремясь совместить оба подхода, Малиновский разработал приемы, которые в совокупности составили научно-литературный жанр «этнографическая монография». В его работах, написанных в этом жанре, – «Аргонавты Западной части Тихого океана», «Половая жизнь дикарей Северо-Западной Меланезии», «Преступление и обычай в примитивном обществе», «Коралловые сады и их магия» – описание и интерпретация фактического материала строились по одному образцу. При описании конкретного общества за основу брался один из его институтов (обмен, семья, обычное право, земледелие и т. п.) и описывался в тех его проявлениях, которые зафиксированы в универсальной аналитической модели института, но каждое из этих проявлений рассматривалось не только и не столько как элемент конкретного института, сколько как один из участков всеобщей связи явлений жизнедеятельности данного общества. Изучаемый институт как бы «высвечивался» из того, что Малиновский называл «калейдоскопом племенной жизни», т. е. из всего хитросплетения поступков, отношений и связей, выраженных в поведении членов общества.

Непосредственными приемами отражения культуры как «связного целого» служили: обобщенное описание подмеченных в поле взаимосвязей различных сфер деятельности: подробное описание реальных событий и процессов, свидетелем которых был исследователь, специальные описания (репортажного характера) отдельных этапов жизненного цикла семьи, общины, племени. Особым приемом было сведение полученных фактов в специальные «синоптические таблицы», построенные с таким расчетом, чтобы отразить эмпирическую взаимосвязь различных явлений. Например, синоптическая таблица «Схема землевладения» (на Тробрианах) демонстрирует соотношение различных типов права на землю с социальными группировками, магической практикой, мифологией, социальной дифференциацией по рангам и т. п.[701]. Аналитические приемы в этнографических монографиях Малиновского скрыты за непосредственным изложением фактического материала, выполненным чисто беллетристическими либо журналистскими средствами. Недаром монографии Малиновского сравнивали с романами Бальзака или с репортерской хроникой.