Том 10. Публицистика - Алексей Толстой

Вы, граждане Европы, читая о потоплении «Комсомола», не ограничивайтесь одним сочувственным вздохом. Потоплен фашистами не только советский теплоход, взамен которого построят десять, — нет, подорвана фашистской миной ваша жизнь, граждане старой Европы, разрушен ваш старый, уютный дом фашистскими бомбами будущей войны, войны реальной и близкой.

Какой же еще нужен факт зверства, чтобы народный фронт Европы, подобно народам СССР, грозно потребовал у своих правительств: «Прочь колебания! Фашизм должен быть раздавлен!»

Еще, еще и еще раз Советская Россия предупреждает всех, кому дорог европейский мир: Не допустите торжества фашистов в Испании!

О наших литературных организациях

В своей оценке я не отделяю работы ленинградского отделения Союза советских писателей от деятельности Дома писателя им. Маяковского. Что такое Дом писателя? Это — исполнительный орган Союза, общественная площадка для претворения в жизнь всех творческих и иных мероприятий правления Союза. И не случайно члены правления Дома назначаются руководством Союза, а не избираются общим собранием членов Дома.

С грустью и большим опозданием приходится наконец констатировать, что в работе ленотдела Союза писателей было немало бюрократизма.

Деятельность Союза писателей и его исполнительного органа Дома писателя протекала однообразно. Был и календарь массовых мероприятий, и отклики, как правило запоздавшие, на злободневные события политической, международной и художественной жизни. Были и развлекательные вечера, и дискуссии, и «работа» с молодежью, и много другого, против чего формально не возразишь.

Но в действительности все эти так называемые массовые мероприятия страдали одним неизбежным и непреодолимым пороком — случайностью, скукой и казенщиной. Все они были лишены единой руководящей идеи. Больше того, еще не так давно основным началом, объединяющим писателей в работе Союза писателей, была так называемая банкетная система.

Система банкетов и вся практика работы с писателями привели к тому, что писательская масса сознательно и принципиально прекратила посещать свой прекрасный Дом. Ей нечего было там делать. Этот факт общеизвестен. Но руководство Союза его проглядело, не сделав необходимых выводов.

Года два назад я поднял по идее Алексея Максимовича Горького вопрос о превращении Дома писателя в Клуб мастеров искусства. По замыслу, он должен был объединить все, что есть талантливого в Ленинграде: и лучших, даровитейших художников, и артистов, и композиторов, и, разумеется, самих писателей, и лучших представителей других отраслей искусства и знания. Клуб мастеров должен был стать постоянной площадкой для самых разнообразных выступлений и демонстраций отдельных жанров искусства — от новых серьезнейших музыкальных симфоний и проблемных пьес до легких пародийных художественных обозрений на злобу дня. Нужно быть справедливым, идея создания Клуба мастеров встретила живейший отклик в писательских кругах, а правление даже приняло соответствующее постановление о реорганизации Дома. Но и до сегодня идея Алексея Максимовича несмотря на всю свою убедительность, подкрепленную авторитетным постановлением, висит в воздухе и не проводится в жизнь.

Повторяю: Дом писателя — живой и гибкий аппарат для творческой работы всего Союза писателей в целом. Дом писателя располагает всеми необходимыми для этого средствами и возможностями: отличный концертный зал, библиотека, многочисленные кружки, звуковое кино, материальные средства и т. д. На деле же он превращен в ряд канцелярий с роскошными, но скучными гостиными музейного характера. Здесь происходят никого не волнующие, унылые вечера с участием очень ограниченного числа писателей.

Руководство Союза должно бросить всю свою энергию на подъем творческой писательской деятельности, используя для этого все средства, причем работу с молодежью ни в коем случае нельзя отделять от работы с писателями-мастерами. И те и другие должны быть вовлечены в общую творческую жизнь Союза писателей.

Я считаю, что основная задача руководства нашего Союза — это повышение политического образования писателя, расширение его общего кругозора. В своем политическом и культурном образовании человек, особенно писатель, никогда не должен останавливаться, ибо наша история движется семимильными шагами.

Правильно и глубоко понимать окружающую действительность — первейшая обязанность писателя, так как творческая деятельность его протекает в тесном и близком общении с массами.

Как поставить эту работу Союза писателей, какими средствами, методами и путями ее осуществлять, — вопрос сложный, требующий специального и глубокого изучения. Но для меня ясно одно: делать это надо с большим подъемом и страстностью. Старыми методами работы ничего не добиться. Писателя нужно увлечь. Повысить образовательный ценз писателя — первая задача и долг Союза.

Вторая задача — хорошо организовать повышение, так сказать, географического образования писателя. Нужно помочь ему познать собственную родину. Наша родина обнимает необъятные просторы, обладает различным и разнообразным фольклором, природой — от субтропической до арктической. Какой беспредельный простор для изучения и познания! Какие увлекательные экскурсии, путешествия, прогулки можно совершать, и не только с узко профессиональными задачами собирания литературного материала и написания романов и очерков. Изучение своей родины особенно важно для писательской молодежи.

Писателей нужно вовлекать в организуемые различными научными и промышленными учреждениями экспедиции — геологические, фольклорные и другие.

Я глубоко уверен, что писатель, участник таких экспедиций, путешествий и экскурсий, вернется обогащенный новыми полезными знаниями и здоровой творческой зарядкой.

Наконец, третья задача, стоящая перед руководством Союза, — это художественное воспитание писателей. Язык многих писателей еще страдает крупными недостатками. Этими недостатками болеет особенно молодежь. Союз обязан помочь ей в изучении родного языка. Это огромная область с обширным циклом лекций по истории литературы, языковедения, по фольклору и непременно с живой непосредственной работой над уже готовыми произведениями и их критическим обсуждением. На этом фронте можно было бы использовать журнал «Звезда».

В возможности осуществления всех перечисленных мероприятий я нисколько не сомневаюсь. Раз это необходимо для дальнейших успехов и роста советской художественной литературы, то мы должны этого добиться и добьемся.

В заключение мне хочется сказать несколько слов, так сказать, по личному вопросу, но опять-таки связанному с неудовлетворительной работой Союза писателей.

В последнем номере «Литературного Ленинграда» в статье «О работе Союза писателей» говорится, будто при помощи Союза писателей переключились в своей работе на современную тематику я и Ольга Форш. Не знаю, как О. Д. Форш, но я решительно протестую против этого голословного утверждения. В моих литературных и творческих замыслах меньше всего заслуг Союза писателей. Свое политическое и художественное воспитание я получил вне Союза и без всякой его помощи. Об этом я глубоко сожалею, так как возможно, что если бы она была мне своевременно оказана, то работа моя протекала бы значительно плодотворнее.

«Петр I» в кино

Не скрою, что прежде я относился к работе писателя в кино скептически. Но сейчас работаю с таким увлечением, какого, пожалуй, не испытывал даже, когда писал для театра. Творческий подъем нисколько не ослабевал по мере возрастания трудностей, подчас весьма значительных. Наоборот, чем больше возникало в процессе работы над фильмом препятствий, тем упорнее я стремился их преодолеть. Здесь я должен сказать, что многим обязан моему соавтору по сценарию и режиссеру картины, Владимиру Михайловичу Петрову.

Наиболее принципиальные и ожесточенные споры рождались вокруг самого образа Петра. Множество всевозможных штатных «теоретиков» от кино обрушили на нас самые разноречивые требования. Вихляющийся, истеричный Петр, которого нам навязывали, никак не совпадал с нашими замыслами. От нас требовали, чтобы мы показали конечную неудачу, провал всей преобразовательной деятельности Петра.

Эти требования сводили по существу на нет наше стремление показать прогрессивное значение петровской эпохи для дальнейшего развития русской истории.

Развернувшаяся в советской печати дискуссия по поводу «Богатырей» совершенно четко определила задачи советских писателей-историков и навсегда выбила оружие из рук вульгаризаторов этой области науки и искусства.

Центральной идеей нашего фильма была и остается идея показа мощи великого русского народа, показа непреоборимости его созидательного духа.