Пикник на обочине. Счастье для всех - Дмитрий Силлов

Хозяин АТП валялся возле противоположной стены, а под ним медленно растекалась темная лужа. При жизни это был весьма габаритный мужик, видимо, немало повидавший на своем веку. Два старых шрама были видны мне даже отсюда, несмотря на сгущающиеся сумерки – один пересек лицо по диагонали справа налево, раскроив переносицу и чудом не задев глаз, второй перечеркнул шею от уха до ключицы, причем в середине его виднелось отверстие трахеостомической трубки.

Понятно. Много лет назад мужик нарвался на ножевика, расписавшего ему лицо и горло ударом «ласточкин хвост», правда, при этом немного промахнувшимся – глаз остался цел, а вот трахее сильно не повезло. Хотя как сказать, при таком ранении шеи выживают немногие. Зря он в меня стрелял. Глядишь, и еще б пожил, сколько Зона позволила бы…

Возле трупа валялся ПСС, пистолет самозарядный специальный, созданный еще на просторах СССР и до сих пор не имеющий аналогов в мире. Исключительно компактная машинка, стреляющая бесшумными патронами СП-4 калибра 7,62 × 42, пули которых с расстояния в двадцать метров насквозь пробивают бронежилет второго класса защиты, общевойсковой защитный шлем либо двухмиллиметровый лист стали.

С некоторой опаской опустив глаза вниз, я оценил свои потери, после чего немедленно вознес мысленную благодарность Кузнецу. Керамическая пластина, прикрывающая «солнышко», не раскрошилась, хотя при попадании пули весьма болезненно впечаталась в тело. Да уж, в этом отношении штурмовой «WEAR 3Z» был намного убедительнее, хотя, несомненно, «Mutant» явно выигрывал в компактности и практически не стеснял движений. Не берусь сказать, какой из костюмов лучше, но при разведывательно-диверсионной работе «Mutant» был явно предпочтительнее. Например, в «WEAR 3Z» я бы вообще вряд ли протиснулся в чердачный люк, да и деревянный пол наверняка б не выдержал его веса.

Солнце за окном почти зашло, но в полумраке все еще можно было разглядеть старую пружинную кровать с дужками, стол, заваленный остатками вечернего пиршества, и стул возле него с треснувшей ножкой, обмотанной синей изолентой. Справа от окна стояла вешалка с болтающейся на ней портупеей и камуфлированной курткой расцветки «березка», слева – короткая оружейная стойка. В стойке покоился сильно потертый «Вал», не в пример хуже моего, и практически новое помповое ружье Benelli M4 Super 90 – замечательный образец, который я бы непременно прихватил с собой, если б не был нагружен оружием под завязку. Тяжелую «Беретту», лежавшую на прикроватной тумбочке, я тоже проигнорировал, а вот ПСС прихватил с собой, не поленившись отыскать в карманах куртки хозяина пару магазинов к нему. Не иначе, компактный бесшумный пистолет хозяин АТП таскал с собой везде и всегда, а во время сна клал под подушку. Вполне его понимаю, несмотря на нереально дорогие и страшно дефицитные патроны к этой замечательной машинке. Если б не мой навороченный костюм, ПСС и сегодня спас бы ему жизнь. Но, как говорится, кому сколько отмерено, тому столько и отрежут…

Развлекая себя такими остроумными мыслями, я осторожно выглянул в окно. Заходящее солнце живописно освещало бензоколонку, будку заправщика, где я уже бывал в прошлый свой визит, и обширный двор АТП… который теперь занимал бензовоз на базе ЗИЛ-130 с облезлой кабиной зеленого защитного цвета и не менее ободранной цистерной, сохранившей остатки ядовито-оранжевого колора. Даже надпись «Огнеопасно» на ней читалась, коряво подправленная здешними умельцами.

Мой взгляд метнулся к связке ключей, валявшейся рядом с «Береттой». Что там говорил избыточно шрамированный покойник? «Шеф целый день в дороге, только прилег»? Значит, он и пригнал на АТП «зилок» с дефицитным грузом. Правильно, а кому еще можно в Зоне бензин доверить, чтоб не слили по дороге? Только сам, только своими руками…

Неожиданно на столе что-то захрипело, из-под газеты, заваленной рыбьими скелетами, послышался голос:

– Доброй ночи, Горло, это Могила. У тебя там как, все пучком?

Вот черт! Подчиненные, похоже, слегка насторожились. Очень плохо… Но ответить надо, иначе все усилия были напрасными.

Отогнув угол газеты, я увидел лежащую на столе дешевую любительскую рацию, похожую на мыльницу с уродливым пластиковым отростком, заменяющим нормальную антенну. Обычно на таких девайсах даже китайцы стесняются писать «Made in China», потому определить страну-производителя эдакого чуда техники довольно сложно. Всегда удивлялся психологии некоторых бандитов: покупать дорогущие тачки или оружие, забивая при этом на нормальное жилье или элементарные средства связи. От одного такого кадра слышал поговорку: «Квартира не ездит, рация не стреляет». Ладно, попробуем обратить расхожее заблуждение ловцов удачи в свою пользу.

Голос неведомого Могилы еле пробивался через шорох помех, поэтому я не особо рисковал. Откинув забрало шлема, я нажал себе на кадык, щелкнул тумблером и прохрипел в ответ.

– Чо надо, мля?

После небольшой паузы из рации раздалось недовольное:

– Не узнал, что ль, брателло? Это Могила говорит. Ты там рамсы-то не путай. Понимаю, что ты весь день за баранкой, накатил слегонца, но все ж полегче, лады? У тебя там кипеш какой-то был, вот я и запарился слегонца.

– Все пучком, братуха, – выдавил я из себя, стараясь не закашляться. – Годзилла полез атаснику кукушку подправить, чтоб не хезал по углам, да с трапа рухнул.

Не совсем я был уверен, что пулеметчик, следящий за обстановкой возле охраняемого объекта, у местных бандитов называется «атасником», голова – «кукушкой», лестница – «трапом», а оправление естественных потребностей – «хезаньем». У многих крупных группировок жаргон сильно разнится, а уж арго бандитов Украины и подавно может сильно отличаться от того, что бытует в российских тюрьмах, где мне довелось побывать. Но смешок Могилы обозначил, что беспокоился я зря.

– Клево базаришь, Горло. Как ты с Можайки подорвался, все никак к твоей музыке не привыкну. Ну, доброй ночи…

Озарение пришло внезапно.

– Какой тут «доброй ночи»? – прохрипел я. – Муты чернобыльские цинканули, что им кастрюля срочняком понадобилась. Так что я сейчас отваливаю. Смотри, чтоб мне твои по хвосту не шмальнули.

– Не вопрос, братуха, – немного удивленно отозвалась рация. – Чо это они, на ночь глядя?

– Звякни им, поинтересуйся, – ответил я, чувствуя, что еще немного, и трахея треснет под моими же пальцами, словно тонкая пластиковая трубка. – Все, брателло, завязываем мурку водить, пока муты хипеж не подняли. Конец связи.

Отключившись, я бросил рацию в карман куртки, висящей на вешалке, схватил со стола чайник и жадно присосался к носику, глотая теплую воду с противным привкусом ржавчины. Похоже, посуду здесь мыли редко и нерегулярно, но сейчас мне было не до брезгливости – натруженное, пересохшее горло требовало влаги любой ценой.