Укротители непогоды (СИ) - Семенкова Даша

— Что же, ученица твоя и вправду хороша, — сказал высший маг довольно, и легкое, почти ласковое касание скользнуло по моей ауре. — Сильная девочка, смелая. Нервная немного, но возраст это исправит. Если доживет. Но то, что ты позволяешь себе слабость и до сих пор не избавился от мальчишки — просто немыслимо!

Я исподлобья взглянула на Дарко. Он смотрел на старика округлившимися глазами. Лицо Сокола не выражало абсолютно никаких эмоций. На мгновение наступила тишина, и веселое щебетание птиц казалось сейчас неуместным.

— Я полагаю, это путешествие будет на пользу и Дарко, и Йоване, — сказал, наконец, Сокол. — Что касается меня, то моим делам его присутствие никак не мешает.

— Это касается именно тебя, и не делай вид, будто не понимаешь, о чем я, — проворчал старик, вытирая молоко с усов. — Попустительство там, послабление тут — и вот тебя не пойми где черти носят, в то время как ты нужен здесь!

— Простите, мудрейший, — ответил Сокол, скрывая взгляд за ресницами. — Я приехал, едва услышал ваш зов. И, если вы не против, не лучше ли будет продолжить этот разговор наедине?

— Коль скоро ты допускаешь подобное поведение, к чему стесняться его обсуждать? Как ты посмел позволить себе так распуститься! — бокал грохнул о стол, расплескивая остатки молока. Дарко вцепился пальцами в край столешницы, аж костяшки побелели. Высший маг продолжил с горечью в голосе: — Ты, посвятивший столько лет постижению мудрости и равновесия, поддался низменным страстям, как неотесанный селянин.

— Мне нечего возразить, — сказал Сокол едва слышно, — вы правы, я вел себя недостойно. Я лишь хотел убедиться, что все еще могу испытывать эти чувства. Пусть даже не имею права себе позволить идти у них на поводу. Но, прошу вас, не вините моего подопечного — он всего-навсего жертва обстоятельств. И просто сопровождает нас в пути.

Маг вытащил из букета, украшавшего стол, мохнатый розовый цветок. Поднес к лицу. С шумом понюхал. Перевел взгляд с Сокола на Дарко. В хитро прищуренных глазах читалось недовольство. Дарко смотрел в ответ открыто и прямо, не скрывая нарастающую злость.

— Пахнет медом, — ласково сказал старик. — Такие красивые цветы. Нежные, душистые. Только вот расцветают они на чертополохе, и вместо полезных плодов дадут дурное семя. Дрянной, колючей, сорной травы. Стоит ли на них любоваться и пестовать? От сорняков нужно избавляться, пока те не пустили глубокие корни…

Дарко вскочил, с шумом отодвинув тяжелый табурет. В глазах его плескалась отчаянная ярость. Опираясь на руки, нависая над магом, с любопытством наблюдавшим снизу вверх, он процедил сквозь зубы:

— Я не сорняк. И уходить никуда не собираюсь, — развернулся, шагнул было с крыльца, но табурет швырнуло ему под ноги, Дарко споткнулся и рухнул на четвереньки.

Я умоляюще взглянула на Сокола — неужели он запросто позволит вот так обращаться с нашим Дарко? Но Сокол сидел, прислонив к губам сложенные в замок ладони, и молчал. Сорвавшись с места, я подскочила к Дарко и помогла ему подняться, украдкой погладив по плечу.

— Конечно, ты никуда не пойдешь, — сказал старик равнодушно. — Пока старшие не велят. И перестань к нему жаться, девчонка! Радомир разрешает тебе вольности, а ты и рада!

— Дарко, пожалуйста, — сказал Сокол. — Сядь на место и молчи. Йована, тебя это тоже касается.

Чувствуя, как кровь приливает к лицу, я стиснула зубы и вернулась за стол. Немного поколебавшись, Дарко последовал моему примеру. Проклятье! Да кто, в конце концов, такой этот невыносимый старик? Будь он хоть божеством, почему мы должны терпеть…

«Йована, — произнес Сокол в моей голове, — очень тебя прошу, помолчи. Совсем».

— Приношу извинения за выходку моих воспитанников, — сказал он вслух. — И благодарю за участие и добрые советы. Увы, я не в силах выполнить ваше указание, мудрейший: я поручился за Дарко и дал ему слово. И не могу допустить, чтобы он пострадал из-за моей оплошности. Дарко останется на моем попечении до весны.

В ожидании гнева высшего мага я еле удержалась, чтобы не втянуть голову в плечи. В сердце разгоралась гордость за Сокола. Так-то, ваше мудрейшество! Мы своих не бросаем! Но старик лишь задумчиво пригладил бороду.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Делай, как знаешь. Только ничего, кроме несчастий, такое решение не принесет, как ни старайся, — он откинулся на спинку скамьи. — Впрочем, я не для того тебя позвал. Ты, главное, будь на месте. И держи нос по ветру. Все участники события извещены, остается лишь ждать, чтобы в нужное время принять верное решение.

— О том, какое решение будет верным, спрашивать бесполезно? — улыбнулся Сокол. Высший маг с довольным видом кивнул. — Могу я узнать хотя бы, откуда ждать беды?

— С моря, мальчик мой. Но не стоит караулить ее с завтрашнего дня. Пусть события идут своим чередом, и ноги сами приведут тебя туда, где тебе надлежит быть. А теперь составь-ка мне компанию, а то твоя мелюзга меня утомила.

Он поднялся из-за стола, и мы все немедленно вскочили на ноги. Мысленно Сокол велел ждать его на постоялом дворе, никуда не отлучаясь, столько дней, сколько потребуется. Я опешила, но разъяснений не последовало. Они покинули двор, а мы с Дарко некоторое время стояли, как в землю вкопанные. Придя в себя, Дарко дернулся было за магами, но я поймала его локоть. Он обернулся и посмотрел пристально.

— Ты тоже думаешь, что я дурная трава?

— Чего? — и как ему в голову такое пришло! Вовсе я про него так не думаю. Я думаю, что… что… А что, кстати? Встретилась с ним глазами и растерялась. Одно знаю наверняка: если впредь кто-то, да хоть сам святой Салваторе, посмеет его обзывать — с рук не спущу. Это только мне позволено. — Глупости какие. Забудь, слышал, что Радомир сказал? Он тебя в обиду не даст. И вообще, какая же ты трава? Нежный, душистый, — передразнила я мага. — Ты просто дурак, обыкновенный.

В ответ он фыркнул, выдернул локоть и отошел. С недовольным видом уселся на ступеньках крыльца. Впрочем, желваки на скулах расслабились, да и злой огонь в глазах погас.

— Вечно ты так, — процедил он. — Хоть бы раз что-то хорошее сказала.

— А у меня черешня осталась, — отозвалась я вкрадчиво. — Можно посидеть тут, есть ее и любоваться закатом.

— Закат с другой стороны, — мрачно ответил Дарко. — Да и солнце село уже. Но черешню тащи.

Черешня закончилась. Розовая полоса заката потускнела. Взошла луна, нас одолели комары, но Сокол все не возвращался. Уходить, не дождавшись, не хотелось, и мы сидели бок о бок, глядя, как постепенно на небе зажигаются звезды. В доме говорили, смеялись, гремели посудой, но закрытая дверь приглушала эти звуки, делая их убаюкивающими, как шелест волн. Откуда-то донеслись женские голоса, затянувшие песню, протяжную, долгую, спокойную…

Я вдруг обнаружила, что лежу у Дарко на плече, а он приобнял меня, поддерживая, так бережно, что, кажется, даже дышит через раз. Ох, я уснула? Как неловко! Почувствовав, как я напряглась, он немедленно убрал руку.

— Идем в дом. Он сегодня вряд ли вернется.

Встал, помог мне подняться. Отвел в комнату, держа под руку. Ладно хоть, в кровать не уложил — пожелал спокойной ночи и ушел на свою половину. Или жаль, что ушел? Вспыхнув, прикусила губу. Дура ты, Иванка, как тебе только такое могло на ум прийти! Я бросилась ничком на кровать, зарывшись лицом в подушку. Мне бы думать о загадочной беде с моря. О том, для чего странный маг Сокола позвал. Но в голову упрямо лезли воспоминания о теплой руке на моем плече, обветренных губах, перепачканных соком черешни, и о насмешливом взгляде черных глаз.

— А ты влюбилась, — дразнит детский голосок.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Вовсе нет! — восклицаю, оборачиваясь на звук. Взгляд, словно кисть, наполняет пустоту пространством, красками, светом. Зеленью травы и листьев. Звуками летнего сада.

— Вовсе да! — отвечает второй голосок. К нему присоединяется первый, они дразнят хором: — влюбилась, влюбилась!

Злорадное девчачье хихиканье, мелькание кружев, шляпок и локонов среди листвы. Устремляюсь по тропе за ними. Сон? Хаос? Но кто тогда эти дети? И где Сокол? Раздвинув ветви, я оказываюсь во дворе Приюта. Теперь наверняка сон. Я прекрасно помню этот кошмарный день.