Группа крови на рукаве. Том 2 - Алексей Викторович Вязовский

бою. Ловишь прицелом вертолет или самолет, как только головка считывает тепловой след — раздается звуковой сигнал. Можно стрелять. И вот с этими 5 секундами — настоящая засада. Мы специально считали. Пока скинешь Стрелу с плеча, приготовишься, раскрутится гироскоп… проходит секунд 10. В джунглях при налете, Ирокез уже отстрелялся и ушел за деревья. Стрелять некуда. Сбить можно только самых наглых, которые не ушли. Или при подготовленной засаде — выпасать на маршруте, да еще с дерева. Чтобы с обзором. Но на марше, под пальмами… Маловероятно.— Не пальни тут нам — хмыкнул подошедший Степанчук. Не выдержал, взял из ящика вторую Стрелу.— В пролом в крыше целю — я кивнул в сторону кусочке синего вьетнамского неба— Чую наплачемся мы с вертушками — капитан тяжело вздохнул.На улице раздался предупредительный свист, послышался шум моторов.— Похоже Зорин едет — Степанчук убрал Стрелу обратно, хлопнул меня по плечу — Давай собираться.***Генерал приехал не один — в составе целой колонны из трех тентованных грузовиков. Плюс как оказалось, нам выделили УАЗик для передового дозора. Мы опять вчетвером собрались, обсудили план движения колонны. Что делать при налете, засаде, где останавливаться на привал, заправляться… Внесли метки на три разные карты — по одной мне, Степанчуку и Черному.После чего началось наше длинное путешествие в Плей-Кан. Дожди, москиты, нервный сон рывками на привалах. Особенно доставали заползавшие в расположение змеи и крики обезьян. Иногда они звучали так, что живых людей режут. А змей мы научились есть. Прям как шашлык. Снимаешь кожу, потрошишь, бошку и хвост долой, режешь на куски и на прутик. Некоторые были ничего, вполне вкусные — будто курицу запеченую ешь.— Эх, жаль молодых не разрешили взять — вздыхал Степанчук — Им бы полезно было отведать всякой местной экзотики. Поняли бы все сразу про спецназовский “хлеб”.— В приморской тайге накормишь — отмахнулся я — Вы же по ранней весне устраиваете совместные учения с внутренними войсками?— Устраиваем — покивал капитан — Забрасываем бойцов по соседним округам — а их там ловят. С одним ножом, кстати, забрасываем. Но весной жрать нечего, парни так, на голодную бегают. Разве что жимолости насобирают или какую заначку белки найдут. У местных жителей можно выпросить чего тайком. Но за это наказывают — диверсант не должен себя раскрывать. Народ у нас, конечно, сердобольный, но внимательный. Подкормить подкормят, но потом позвонят куда надо.— И что, все-равно выпрашивают?— Воруют — Степанчук тяжело вздохнул — По деревням в подпол забираютсяНу ясно. Ничего в армии не меняется — “если спиздил и ушел, то но не спиздил, а нашел”.

* * *

В Плей-Кан нас опять разместили в полуразрушенном здании. Теперь для разнообразия это была бывшая школа и ее спортивный зал. В котором остались еще тренировочные маты, на которых нам и пришлось ночевать.

Потянулось долгое, изматывающее ожидание. Пролетела первая дата акции, подошла вторая. А мы все торчали в школе.

Ожидание было прервано только один раз, когда нас — пятерых владеющих навыком вождения вертолетом — свозили на местный тщательно замаскированный аэродром. Взлетка была была вся в воронках от бомб, которые впрочем, были засыпаны щебнем и песком. Нам показали ориентиры — две обгорелые пальмы возле командного пункта, капониры для вертолетов. Их вьетнамцы открыли и укрепили — на совесть. Сам аэродром плотно охранялся, я заметил спрятанный танк, две зенитки.

Нам выдали планшетки с картами, где были указаны возможные посадочные глиссады, там же Зорин нарисовал посты зенитчиков, выписал частоты для связи.

— Ты что-нибудь знаешь о наших задачах? — поинтересовался я у Лиен, когда генерал отвлекся

— Ничего — девушка сделала честные-пречестные глаза — Высший уровень секретности, нас дважды инструктировали как себя вести, что можно спрашивать, а что нельзя

— И что же можно?

— Ну… про погоду. Как тебе она?

— Небо и земля. Я помню этот изматывающий дождь, влажность. А сейчас просто курорт. Солнышко, не жарко…

— В марте всегда так.

— Кстати, поздравляю тебя с международным женским днем — я протянул Лиен букетик молочно-белых цветов, что насобирал вокруг взлетки. Они отчетливо пахли каким-то цитрусовым запахом.

— Ой, как мило! — девушка украдкой клюнула меня в щечку. Я засмущался, словно первоклашка. В Союзе беременная жена, а я тут флиртую с бывшей. Нет, надо прекращать этот бордель. Впрочем, Лиен прекратила его сама:

— У нас не празднуют 8 марта. Это американский праздник

— Да ладно! — я выпал в осадок — Вроде бы это в Германии придумали. Клара Цеткин, борьба за права женщин…

— Все так, но приурачивалова она его

— Приурочила

— Спасибо… к национальному женскому день, который отметили в США в память о забастовке работниц текстильной промышленности в Нью-Йорке

О как вьетнамки то подкованы в истории вопроса.

— Ну так борьба за улучшений условий женского труда — это же вроде хорошо?

— Американский пролетариат предал дало борьбы с буржуазией и поддерживает преступную войну во Вьетнаме!

Отбарабанила будто-то на уроке. А может так и есть? У них же тут тоже свои занятие по политпросвету.

* * *

Наконец, утром 9-го поступил приказ. “Вылетаем в тот же час”.

Приехал Зорин, привез последние разведсводки и проводника-вьетнамца. Совсем маленького, но жилистого Фан Нгуена. Мы нагрузились, попрыгали и обнявшись с генералом и Лиен, пошли в джунгли. Все как полагается — головной дозор, тыловой…

Идти пришлось по ночам, четверо суток. Как только рассветало — маскировались и становились на дневку. И правильно делали — над головой постоянно висели американские вертолеты. Не Кобры конечно, — Ирокезы. Но от этого было не легче.

Фан оказался таким же молчуном, как и погибший Чунг. По-русски знал совсем чуть-чуть, как что — сразу заваливался спать. Оно и ясно. Солдат спит — служба идет.

13-го под утро вышли в район американской базы. Джунгли поредели, скорость отряда совсем упала до каких-то микроскопических значений. Вперед вышли саперы, тащились еле-еле.

Встали недалеко от опушки, опять тщательно замаскировались. Мы с Черным залезли на раскидистую пальму, принялись разглядывать базу в бинокли. Четырехугольник с двумя вышками, тремя дотами… Тремя??

— Перед валом все расчищено — Черный тяжело вздохнул — Пробираться придется ночью

— Они еще достроились — я ткнул пальцем в третий дот — Смотри слева.

— Вижу. Но у нас это планом предусмотрено. Тройка Степанчука отработает.

Над джунглями появились первые