Цивилизация средневекового Запада - Жак Ле Гофф

В округе Макона [Вблизи этого города находилось аббатство Клюни, где была составлена хроника Рауля Глабера. — Прим. перев.] творилось нечто такое, о чем, насколько нам известно, в других местах и не слыхивали. Многие люди извлекали из почвы белую землю, похожую на глину, примешивали к ней немного муки или отрубей и пекли из этой смеси хлеб, полагая, что благодаря этому они не умрут от голода. Но это принесло им лишь надежду на спасение и обманчивое облегчение. Повсюду видны были одни лишь бледные, исхудалые лица да вздутые животы, и сам человеческий голос становился тонким, подобным слабому крику умирающих птиц. Трупы умерших из-за их огромного количества приходилось бросать где попало без погребения, и они служили пищей волкам, которые долго еще потом продолжали искать свою добычу среди людей. А так как нельзя было, как мы сказали, хоронить каждого отдельно по причине большого числа смертей, то в некоторых местах люди из страха Божьего выкапывали то, что обычно называют скотомогильниками, куда бросали по пятьсот и более трупов, сколько хватало места, вперемешку, полураздетыми, а то и вовсе без покрова; перекрестки дорог и обочины полей также служили кладбищами…»

Эта мрачная литания продолжалась даже в XIII в., когда великий голод стал, кажется, приходить реже. 1221 — 1222 гг.: «В Польше три года подряд лили проливные дожди и происходили наводнения, результатом чего стал двухлетний голод, и многие умерли». 1223 г.: «Были сильные заморозки, которые погубили посевы, от чего последовал великий голод во всей Франции». В том же году: «Очень жестокий голод в Ливонии — настолько, что люди поедали друг друга и похищали с виселиц трупы воров, чтобы пожирать их». 1263 г.: «Очень сильный голод в Моравии и Австрии; многие умерли, ели корни и кору деревьев». 1277 г.: «В Австрии, Иллирии и Каринтии был такой сильный голод, что люди ели кошек, собак, лошадей и трупы». 1280 г.: «Великая нехватка всех продуктов: хлеба, мяса, рыбы, сыра, яиц. Дело дошло до того, что в Праге за грош с трудом можно было купить два куриных яйца — тогда как раньше столько стоило полсотни. В тот год нельзя было сеять озимые, кроме как в далеких от Праги краях, да и там сеяли очень мало; и сильный голод ударил по беднякам, и много их от этого умерло».

Голод и бедняки стали подлинной язвой городов — до такой степени, что городской фольклор создавал воображаемые сцены «очищения от голодающих». Вот история, которую можно сравнить — при всем ее реалистическом обличий — с легендой о гамельнском крысолове.

Итак, согласно сборнику «Новеллино» XIII в., «в Генуе была большая дороговизна, вызванная нехваткой продуктов, и там собралось великое множество бродяг. Тогда (городские власти) снарядили несколько галеасов, наняли гребцов, а затем объявили, что все бедняки должны отправиться на побережье, где они получат хлеб из общественных запасов. Их пришло столько, что все диву давались… Всех их погрузили на корабли, гребцы взялись за весла и доставили эту публику в Сардинию. Там было с чего жить. Их там оставили, и в Генуе таким образом прекратилась дороговизна».

Не забудем, наконец, что от всех этих бедствий особенно сильно страдал скот. Жертва бескормиц и своих собственных болезней (бесконечно повторяющихся эпизоотии), он, кроме того, во время голода шел под нож: люди хотели сберечь для себя его корм (в частности, овес) и запастись мясом. Мы видим, кстати сказать, что в этих случаях церковь дозволяла употребление мяса во время поста. «В это время (около тысячного года), — пишет Адемар Шабанский, — среди жителей Лимузена вспыхнула горячка… Епископ Адуен, видя, как в Великий пост люди становятся добычей голода, решил, что они могут есть мясо, дабы не дать им умереть голодной смертью». В 1286 г. Парижский епископ разрешил беднякам есть мясо во время Великого поста по причине сильного голода. Мир на грани вечного голода, недоедающий и употребляющий скверную пищу…

Отсюда брала начало череда эпидемий, вызываемых потреблением непригодных в пищу продуктов. В первую очередь это наиболее впечатляющая эпидемия «горячки» (mal des ardents), которую вызывала спорынья (возможно, также и другие злаки); эта болезнь появилась в Европе в конце X в.

Как рассказывает хронист Сигеберт Жамблузский, 1090 г. «был годом эпидемии, особенно в Западной Лотарингии. Многие гнили заживо под действием „священного огня“, который пожирал их нутро, а сожженные члены становились черными, как уголь. Люди умирали жалкой смертью, а те, кого она пощадила, были обречены на еще более жалкую жизнь с ампутированными руками и ногами, от которых исходило зловоние».

Под 1109 г. многие хронисты отмечают, что «огненная чума», «pestilentia ignearia», «вновь пожирает людскую плоть».

В 1235 г., согласно Винценту из Бове, «великий голод царил во Франции, особенно в Аквитании, так что люди, словно животные, ели полевую траву. В Пуату цена сетье зерна поднялась до ста су. И была сильная эпидемия: „священный огонь“ пожирал бедняков в таком большом числе, что церковь Сен-Мэксен была полна больными».

Горячечная болезнь лежала в основе появления особого культа, который привел к основанию нового монашеского ордена. Движение отшельничества XI в. ввело, как мы видели, почитание св. Антония. Отшельники Дофине заявили в 1070 г., что они якобы получили из Константинополя мощи святого анахорета. В Дофине тогда свирепствовала «горячка». Возникло убеждение, что мощи св. Антония могут ее излечить, и «священный огонь» был назван «антоновым». Аббатство, в котором хранились мощи, стало называться Сент-Антуан-ан-Вьеннуа и расплодило свои филиалы вплоть до Венгрии и Святой земли. Антониты (или антонины) принимали в своих аббатствах-госпиталях больных, и их большой госпиталь в Сент-Антуан-ан-Вьеннуа получил название госпиталя «увечных». Их парижский монастырь дал имя знаменитому Сент-Антуанскому предместью. Реформатором (если не основателем) этого ордена был знаменитый проповедник Фульк из Нейи, который начал с того, что метал громы и молнии против ростовщиков, скупающих продовольствие в голодное время, а кончил проповедью крестового похода. Примечательно, что фанатичными участниками Первого крестового похода 1096 г. были бедные крестьяне из районов, наиболее сильно пострадавших в 1094 г. от эпидемии «священного огня» и других бедствий, — Германии, рейнских областей и восточной Франции.

Появление на Западе спорыньи, частый голод и горячка, вызывающие конвульсии и галлюцинации, деятельность антонитов, рвение участников народного крестового похода — здесь целый комплекс, где средневековый мир предстает в тесном переплетении своих физических, экономических и социальных бед с самыми неистовыми и одновременно одухотворенными реакциями. Изучая характер питания и роль чуда в средневековой медицине и духовной жизни, мы каждый раз вновь обнаруживаем эти сплетения невзгод, необузданности и высоких порывов, из которых складывалось своеобразие средневекового христианства в глубине его народных слоев.

Ибо средневековый мир, даже оставляя в стороне периоды чрезвычайных бедствий, был обречен в целом на множество болезней, которые объединяли физические несчастья с экономическими трудностями, а также с расстройствами психики и поведения.

Плохое питание и жалкое состояние медицины, которая не находила себе места между рецептами знахарки и теориями ученых педантов, порождали страшные физические страдания и высокую смертность. Средняя продолжительность жизни была низка, даже если попытаться определить ее, не принимая в расчет ужасающую детскую смертность и частые выкидыши у женщин, которые плохо питались и были вынуждены тяжело работать. В современных индустриальных обществах средняя продолжительность жизни составляет около 70 — 75 лет, тогда как в средние века она никоим образом не должна была превышать 30 лет. Гильом де Сен-Патю, перечисляя свидетелей на процессе канонизации Людовика Святого, называет сорокалетнего мужчину «мужем зрелого возраста», а пятидесятилетнего — «человеком преклонных лет».

Физические дефекты встречались также в среде знати, особенно в Раннее Средневековье. На скелетах меровингских воинов были обнаружены тяжелые кариесы — следствие плохого питания; младенческая и детская смертность не щадила даже королевские семьи. Людовик Святой потерял несколько детей, умерших в детстве и юности. Но плохое здоровье и ранняя смерть были прежде всего уделом бедных классов, которых феодальная эксплуатация заставляла жить на крайнем пределе — так что один плохой урожай низвергал в пучину голода, тем менее переносимого, чем более уязвимы были организмы. Мы покажем ниже, в главе о чудесах, роль святых целителей. Набросаем здесь лишь печальную картину самых серьезных средневековых болезней, связь которых с недостаточным или некачественным питанием очевидна.

Самой распространенной и смертоносной из эпидемических болезней Средневековья был, конечно же, туберкулез, соответствующий, вероятно, тому «изнурению», «languor», о котором упоминает множество текстов.