Демонология Древнего Китая - де Гроот Ян Якоб Мария

В трактате о живых ша мужского и женского пола Чу Юн, живший при Сун, говорит: «Когда в один из дней умирает человек, в другой день он подвергается влиянию ша. Школа инь-ян утверждает, что существуют ша — мужчины и женщины, которые либо покидают тело, либо не покидают; но разговоры эти не заслуживают доверия. Если женщина — ша не покидает тела, правая нога поворачивается по направлению к левой; если же мужчина — ша не покидает тело, левая нога поворачивается по направлению к правой; если обе ша остаются в теле мертвеца, обе ноги поворачиваются друг к другу; а если обе ша оставляют тело, ноги не сгибаются, но раздвигаются в стороны» («Гай юн пун као», гл. 22).

Веру в то, что души мертвецов — ша являются в свои прежние жилища и нападают на их обитателей, довольно-таки трудно примирить с представлениями иного рода, тоже глубоко проникшими в сознание китайцев, а именно, что души эти не могут быть врагами бывших родственников, напротив, они выступают в качестве их естественных покровителей, своего рода домашних божеств-защитников очага. Недоумение по поводу такой непоследовательности высказывал, как мы помним, и один их китайских авторов. Однако боязнь ша, очевидно, насчитывает долгую историю, ибо, быть может, именно она лежит в основе древнего ритуала, когда правителей обязательно сопровождал эскорт заклинателей духов, вооруженных самыми разнообразными инструментами, «отгоняющими зло». Несомненно, тот же страх до сих заставляет жителей Амоя пребывать в твердом убеждении, что посещение домов, в которых побывала смерть, или даже встреча с погребальной процессией очень опасны для человека и что в таких случаях он обязательно должен совершить некие очистительные церемонии.

Опасности, которые таят в себе души мертвецов, усугубляются еще и тем обстоятельством, что они часто появляются вместе с могущественными демонами, под чьей властью они находятся. Говоря в свое время об обычаях и ритуалах, связанных со уходом человека в мир иной, мы упоминали о распространенном среди китайцев веровании в то, что покидающий бренный мир человек попадает в объятия злобных демонов. Впрочем, в этом нет ничего удивительного, ибо как может человек, которого при жизни потусторонние существа окружали со всех сторон, избегнуть их коварных козней после того, как он расстался со своей материальной оболочкой, а значит, и со своей физической силой?

«В области Хуайань человек по фамилии Ли жил со своей женой в гармонии даже более совершенной, чем гармония лютни и арфы. Но в возрасте тридцати с небольшим лет Ли заболел и умер. Тело положили в гроб, но супруга его никак не могла найти в себе силы для того, чтобы заколотить крышку гроба гвоздями; дни и ночи напролет она горько плакала, время от времени поднимая крышку, чтобы еще раз взглянуть на лицо мужа. В старину всегда бывало так, что на седьмой день после смерти человека появлялась его ша. Накануне этого дня все, даже ближайшие родственники, убежали из дома, жена же не захотела этого делать: спрятав детей в другой комнате, она села за занавесками кровати, на которой когда-то спал ее муж, и стала ждать.

Когда пробили вторую стражу, налетел холодный ветер, лампа вдруг стала источать зеленый свет, и женщина увидела демона с красными волосами и круглыми глазами. Ростом он был в чжан с лишним, в руках держал железный трезубец; на веревке он втащил тело мужа в комнату. Но как только он увидел стоявшие перед гробом жертвенное вино и яства, он тут же бросил и веревку, и свой трезубец и начал запихивать все это себе в рот огромными горстями — каждый раз, когда он заглатывал кушанья, в животе его раздавалось щелканье. Тем временем муж в глубоком удручении ходил по комнате, прикасался к столам и стульям, тяжело вздыхая, и, наконец, подбежал к своей кровати и поднял занавески. Жена его зарыдала и схватила его в свои объятия, но тут же она почувствовала дикий холод, словно какое-то густое ледяное облако двигалось вслед за мужем, а теперь окутало и ее. Красноволосый демон попытался было оттащить мужа от нее с помощью веревки, но тут женщина стала громко звать на помощь своих сыновей и дочерей. Призрак с красными волосами убежал прочь, а жена и дети, облепив душу со всех сторон, положили ее в гроб — мертвец начал дышать. Тогда жена взяла мужа на руки, отнесла на кровать и дала ему выпить рисового отвара. На рассвете он пришел в себя. Железный трезубец демона оказался бумажным, похожим на те, что люди сжигают во время церемоний в честь духов.

Они вновь стали жить как муж и жена, и прожили так больше двадцати лет. Жена, которой к тому времени уже исполнилось шестьдесят, молилась как-то в храме Чэнхуанмяо и заметила двух лучников, которые вели закованного в кангу преступника. Приглядевшись, она узнала в закованном в кангу того самого красноволосого демона. Он обрушился на нее с проклятиями: "Из-за моего обжорства ты сумела перехитрить меня, из-за чего я должен был двадцать лет носить кангу; и теперь, когда я опять встретился с тобой, неужели ты думаешь, что я дам тебе спастись?" Женщина вернулась домой и умерла» («Цзы бу юй», гл.1).

В другой истории, включенной в это же сочинение, рассказывается, что сопровождающие ша демоны являются, оказывается, слугами властителей мира духов, вершащих правосудие в потустороннем царстве. «Повсюду, когда кто-либо умирает, на четырнадцатый день после смерти люди кладут одежду мертвеца и покрывала позади гроба, после чего вся семья прячется — люди верят, что душа придет, чтобы воссоединиться с телом. Они называют ее "возвращающейся ша"». Герой этой истории ожидает призрака своей жены и спрашивает его: «Люди говорят, что, когда человек умирает, призраки, исполняющие роль стражников, хватают его и связывают, так что возвращающиеся ша приходят в сопровождении ша — призраков. Как же тебе удалось остаться одному?» На это призрак, Пэн, отвечает: «Призраки-ша являются стражниками, виновных они тащат на веревке, обмотанной вокруг шеи; но владыка подземного мира провозгласил меня невиновным, и поскольку старые узы, связывавшие нас, еще не разрушены, он позволил мне вернуться домой в одиночестве».

В журнале Пекинского Восточного Общества за 1898 году профессор Груб приводит некоторые сведения о подобных суевериях, распространенных среди жителей Пекина. Ша ци, «смертоносное дыхание или душа», говорит он, обладает одним из пяти цветов. Она разрушает счастье того, кто попадается ей на пути. Она покидает тело покойника ночью, на первый, второй или третий день после смерти, или даже позже — колдуны-предсказатели каждый раз извещают членов семьи о точном времени. И тогда вся семья прячется, оставив в комнате в качестве жертвоприношений еду и, если умерла женщина, гребень и зеркало. То, что ша покинула тело, можно уловить по легкому, едва уловимому звуку; после чего вся семья выходит из укрытия. Автор рассказывает историю об одном грабителе, который, решив воспользоваться тем, что все обитатели дома спрятались, облачился в овечью шкуру, чтобы походить на волосатого демона, распустил волосы, выкрасил красной краской лицо и пробрался в дом. Но кто-то из домашних остался в комнате, чтобы присмотреть за светильниками. Заметив призрака, он спрятался под гробом. Затем, увидев, что тот открывает все ящики подряд и вот-вот уйдет с добычей, натянул на голову белое погребальное одеяние и выскочил из-под гроба прямо на грабителя. Выдумка оказалось очень удачной — перепуганный грабитель, решив, очевидно, что перед ним — настоящий призрак, без чувств рухнул на пол.

Глава тринадцатая

Черные бедствия

Катастрофы, вызываемые действиями демонов, обозначаются, как мы отмечали выше, иероглифом шэн; особый же их тип называют хэй шэн, «черные бедствия».

В «Истории Ранней Хань» мы читаем: «Цвет дерева — синий, поэтому существуют синие шэн и синие сян (добро, добрые предзнаменования)» («Цянь Хань шу», гл. 27, II,1.2). Мы знаем, что элемент Дерево и синий цвет ассоциируются с востоком и весной; получается, что, если следовать такой линии рассуждений, должны быть шэн и сян пяти цветов, связываемые с пятью элементами, главными направлениями компаса и временами года.