Йагиня. Тайный Дар - Диана Хант
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А потом подумала немного и добавила, старательно чеканя каждое слово:
- А тем, что боевой маг и герцог в одном бутыльке нравится лесной простушке, грех не воспользоваться, так что и здесь я тебя не осуждаю.
- Всесильный Перун*!
(*Перун – бог войны, бог грома и молнии (славянская мифология))
Хм. Перун. К кому еще обратиться боевому магу? Только к всесильному Перуну, мужу моей покровительницы Макоши… Покровителю оборотней.
- Граф прав. Тысячу раз прав. Я действительно дурак.
А вот это самобичевание сейчас к чему? Что-то я не поняла.
В следующий миг сильные руки легли мне на плечи, разворачивая к себе, заставляя смотреть в голубые, цвета неба, глаза. Такие яркие, ласковые, нежные, что я зажмурилась. И, кажется, даже затрясла головой, как будто пытаясь избавиться от морока. Открыла – лицо чародея было слишком близко к моему, слишком. Настолько, что я разглядела глубокую морщинку между хмуро сведенными бровями, и печальную складку у губ. А глаза все равно смотрели тепло и участливо.
- Сения, - в третий раз повторил он мое имя. - Я люблю тебя.
Дивная Макошь! Ну, вот за что он так со мной! Попыталась вырваться – не получилось. Оборотень держал крепко, как в душещипательных романах пишут. Вот о чем я думаю? Еще секунда – и я задохнусь от его близости…
- Сения, я, правда, очень люблю тебя. Полюбил сразу, как увидел. И сразу, там еще, на берегу, все решил.
Я покраснела, вспоминая особенности нашей первой встречи. Тот белый элсмирский волк, на берегу… он был прекрасен. И он смотрел на меня так, что я, вопреки голосу разума, ощутила стыд. И сейчас, кстати, ощущаю.
- Дар, - помимо воли вырвалось у меня. О боги! Неужели это мой голос? Не может быть. Нет, я с усилием свела глаза в кучку. Это слишком хорошо звучит, чтобы быть правдой!
- Сударь Лиодор, - я немного отстранилась, благо, чуть ослабленные объятия тяжело дышащего мага это позволили. - Почему вы не говорили мне этого раньше?
- А зачем? – удивленно спросил чародей.
И так искренне спросил, что я опешила. Действительно, зачем? Да затем, что мне это надо! Затем, что я надумала себе песиглавец знает чего! Затем, что хуже нет – чем неизвестность и досужие домыслы! Да просто затем, что так полагается, так обязательно!.. Так в каждом душещипательном романе пишут!
- Я думал, вы… ты чувствуешь. Чувствуешь меня. Я это знаю. Знаю наверняка. Ведь я чувствую тебя. И никого так не чувствовал. С первой минуты. И я знаю, что у волка это – на всю жизнь. Ты – как будто мое сердце, но живущее отдельно от тела, и оттого оно болит в сотни раз сильнее!
Я не могла ничего сказать. В голове все смешалось, внутри маршировали гормоны и угрожали пойти вприсядку. Почему то окружающий, прежде серый мир наполнился тонкими, изящными красками… А нет, это все оттенки серого. Но как все-таки разнообразен этот цвет! Не замечала… Грудь сдавило удушливой волной, а щеки залило румянцем. Он такое сейчас говорит… Такое…
А оборотень резким движением привлек меня к себе и поцеловал. И было в этом поцелуе столько нежности, столько восхитительного тепла и свежего воздуха одновременно… Как будто пьешь чистую студеную воду в жару и никак не можешь напиться… И с каждым глотком все сильнее, все яростнее хочешь пить. А сударь Лиодор отстранял меня от себя, гладил, целовал, ласкал волосы, - надеюсь, я все жухлые листья из них достала, - проводил пальцами по щеке, губам и тут же снова впивался в них поцелуем, гладил затылок, шею, плечи и шептал о том, что не встречал никого красивее, никого желаннее, что я и есть его сердце, его душа…
Интересно, а это правда? Ведь раньше он этого не говорил! Я, задыхаясь, мягко отстранилась от него. Не потому ли все это сейчас, что я фактически вытянула из него признание? Ведь как еще можно было меня понять после той истерики, что я устроила в замке? Вспоминая, стало очень стыдно. Перед магом, перед графом, старушкой Агриппиной и даже Данькой, хотя его-то, вроде как, там не было. Ой, что же мы здесь сидим?! Ему ведь к ночи готовиться надо! А мне… мне не надо. Я знала, что делать.
Нехотя, на негнущихся ногах с дрожащими коленками, опираясь на руку мага, я направилась обратно к замку. Оборотень выглядел несколько смущенным.
Интересно, это потому, что он все это наговорил? Как же узнать? Я не понимаю – мне в самом деле только что признались в любви, или это было вынужденное признание? Хотя, вроде бы, я ему и вправду нравлюсь…
Глава 15
Сказ иной, пятнадцатый. Песнь сирина
- Ты решила, - бабуся Агриппина смотрела на меня, нахмурившись.
Тоже нахмурилась и кивнула.
- Я не позволяю, - раздался голос чародея из-за спины.
- Не дозволять будете, когда право будете иметь, сударь Лиодор, - не оборачиваясь, ответила ему, приложив все усилия, чтобы вышло твердо. А то хороша я буду, привязанная к стулу.
- Сения, - чародей не унимался. - Ты не можешь выйти из замка без защиты.
Граф де Менферский, присутствующий при нашем разговоре, сохранял молчание. Видно было, как он волнуется, переживает. Еще бы – настою на своем я – и у него появится шанс изменить то, что происходит с графством. Не прошлое, к сожалению – его никак уже не исправишь, но у него и оставшихся в живых людей появится призрачный шанс надежды на будущее.
А с другой стороны – то, что оборотень говорил нам о навиях, о нежити, о зашкаливающих эманациях зла в замке – все
