Вопросы теории гибридной войны - Александр Александрович Бартош
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Перечисленные и многие другие свойства киберпространства обусловливают повышенное внимание его использованию в военных целях со стороны США, НАТО и ЕС.
Масштабная работа по использованию возможностей киберпространства развернута в США. В 2018–2021 гг. в Вашингтоне провели анализ возможностей приравнивания кибернетического оружия к традиционным видам ОМУ. По оценкам чиновников Пентагона, кибероружие целесообразно ставить «на одну доску» с ОМУ, поскольку с его помощью можно подорвать или уничтожить критическую инфраструктуру; поставить под угрозу сохранность больших баз данных (например, в сфере здравоохранения или в банковском деле); выявлять и подавлять сигналы спутниковой системы навигации; организовать с использованием соответствующих платформ в соцсетях кампании дезинформации, нацеленные на широкую аудиторию. Для подготовки обоснования своей позиции военное ведомство США запросило национальные исследовательские институты собрать доказательства разрушительного потенциала кибероружия. Согласно этому запросу, ученым, помимо прочего, нужно будет выяснить, могут ли наступательные кибероперации применяться противниками Вашингтона в целях усовершенствования эффективности и увеличения поражающего действия ОМУ, а также обеспечения замены традиционных видов такого оружия (ядерного, химического, радиологического, бактериологического).
Таким образом, предпринятые в последнее время американцами меры по кибернетической безопасности свидетельствуют о решительном отходе Вашингтона от оборонительных действий в кибернетическом пространстве. Это подтверждает настрой США на поддержание своего доминирования на мировой арене, причем способ достижения данной цели противоречит позиции большей части государств международного сообщества. На практике реализация такой наступательной кибернетической концепции будет сопряжена с открытым или завуалированным применением информационных технологий в военнополитических целях.
В Стратегии кибербезопасности, опубликованной Министерством внутренней безопасности США в 2018 г., надежное обеспечение защиты критической инфраструктуры от кибернетических угроз обозначается как «необходимый шаг к достижению лидирующих позиций США во всех операционных средах». Согласно документу, перед ведомством ставятся следующие задачи в рассматриваемой области:
1) внедрять инновации по обеспечению кибернетической безопасности с целью нейтрализации рисков критической инфраструктуре;
2) расширять и углублять взаимодействие с национальными ведомствами в интересах поддержания в надлежащем состоянии кибернетической безопасности критической инфраструктуры, выработки защитных мер и накопления информации, способствующей обеспечению кибербезопасности объектов критической инфраструктуры;
3) развивать возможности ведомства в области обеспечения кибербезопасности в конкретных секторах, предоставлять каждому из них услуги в проведении экспертизы проводимых мероприятий и разрабатывать соответствующие механизмы их технической поддержки. Руководство НАТО неоднократно заявляло о приверженности альянса защите всех союзников в киберпространстве, а также на суше, в воздухе и на море. Подчеркивается, что кибератака на одного союзника может затронуть всех членов блока, что превращает задачу укрепления киберзащиты в один из приоритетов для Североатлантического союза.
Впервые руководители Североатлантического союза признали, что необходимо укреплять силы и средства в целях защиты от кибернетических нападений, на встрече на высшем уровне в 2002 г. в Праге: С тех пор кибернетической проблематике стало уделяться все больше внимания в повестках дня встреч НАТО на высшем уровне. В 2008 г. были приняты первые основные принципы киберзащиты НАТО. В 2014 г. страны НАТО определили киберзащиту как одну из основных составляющих коллективной обороны, объявив, что в результате кибернетического нападения может быть приведено в действие положение о коллективной обороне согласно статье 5 основополагающего договора НАТО. Более того, в 2016 г. страны НАТО обозначили кибернетическое пространство одной из сфер, в которых проводятся военные операции, и обязались в дальнейшем в приоритетном порядке укреплять киберзащиту своих национальных сетей и инфраструктуры.
Приобретают более четкие очертания стратегия и руководящие указания альянса. В июне 2018 г. страны НАТО утвердили «Видение и стратегию относительно кибернетического пространства как сферы операций». Завершена работа над первой доктриной киберопераций НАТО, которую предстоит утвердить странам НАТО и которая в таком случае станет руководством для командующих (командиров) НАТО.
В 2008 г. в Эстонии был открыт Центр киберзащиты НАТО, официальная задача которого заключается в укреплении возможностей альянса в области защиты виртуальных данных. К концу прошлого года число участвующих в его работе стран достигло 25. В процессе присоединения находятся Словения, Хорватия, Черногория, Швейцария и Япония. Кроме того, Австралия, Ирландия, Канада и Люксембург заявили о намерении стать членами этой организации в будущем.
В рамках укрепления своей киберзащиты альянс создаёт новый Центр киберопераций в Монсе (Бельгия). Он будет полностью введён в эксплуатацию в 2023 г. Задача новой структуры — координировать оперативную деятельность НАТО в киберпространстве, делая её более устойчивой к кибератакам.
Школа НАТО в Обераммергау (Германия) проводит ИТ-обучение для поддержки операций альянса.
Обучение специалистов в области киберзащиты будет также осуществляться Академией связи и информации НАТО (NATO Communications and Information Academy), которая в настоящее время строится в Оэйрасе (Португалия).
И, наконец, Оборонный колледж НАТО в Риме (NATO Defence College) призван способствовать развитию стратегического мышления по военно-политическим вопросам, в том числе по вопросам кибербезопасности.
Суммируя вышесказанное, следует отметить следующие основные позиции альянса в вопросе об использовании киберпространства в военных целях:
• НАТО рассматривает обеспечение киберзащиты как часть основной задачи коллективной обороны Организации Североатлантического договора;
• НАТО настаивает на том, что международное право применяется в киберпространстве;
• основное внимание НАТО в области киберзащиты направлено на защиту собственных сетей (включая операции и миссии) и повышение устойчивости всего Североатлантического союза. На самом деле это не так. Альянс использует киберпространство для ведения разведки и организации подрывных действий в ГВ против России и некоторых других государств;
• в июле 2016 г. союзники подтвердили оборонительный мандат НАТО и признали киберпространство областью операций, в которой НАТО должна защищать себя так же эффективно, как в воздухе, на суше и на море. Тогда же союзники также взяли на себя обязательства по киберзащите, чтобы усилить свою киберзащиту и модернизировать её в приоритетном порядке;
• НАТО укрепляет свои возможности в области киберобразования, обучения и учений;
• союзники привержены расширению обмена информацией и взаимной помощи в предотвращении, смягчении последствий и восстановлении после кибератак;
• группы быстрого кибернетического реагирования НАТО находятся в режиме ожидания для оказания помощи союзникам 24 часа в сутки, если они будут затребованы и одобрены;
• на саммите в Брюсселе в 2018 г. союзники договорились о создании нового Центра операций в киберпространстве в рамках усиленной структуры органов военного управления НАТО. Они также согласились с тем, что НАТО может использовать национальные кибервозможности для своих миссий и операций;
• в феврале 2019 г. союзники одобрили руководство НАТО, в котором изложен ряд инструментов для дальнейшего укрепления способности НАТО реагировать на масштабные злонамеренные действия в киберпространстве;
• НАТО и ЕС сотрудничают в рамках технического соглашения о киберзащите, которое было подписано в феврале 2016 г. В свете общих проблем НАТО и ЕС укрепляют свое сотрудничество в области киберзащиты, особенно в области обмена информацией, обучения, исследования и учений;
• НАТО активизирует свое сотрудничество с промышленностью
