Таинственная любовница - Виктория Холт

— Могу тебя в этом заверить со всей торжественностью.

— И что, мне когда-нибудь позволят участвовать в работе?

— Ты уже в ней участвуешь, Джудит.

— Письма! Счета! Я имею в виду настоящую работу!

— Этого я и боялся, — покачал головой Тибальт. — Я знал, что ты всегда хочешь находиться в гуще событий. Но это невозможно, Джудит. Пока невозможно.

— Я настолько непрофессиональна?

— Это очень тонкая работа. Мы должны действовать осторожно… Но так будет не всегда. Ты быстро все постигаешь.

— А Табита?

— А что Табита?

— Ты довольно часто обсуждаешь свою работу с ней.

Повисла почти неуловимая пауза.

— Она много работала с отцом, — сказал он наконец.

— Значит, она — несколько больше, чем просто любитель?

— У нее есть большой опыт.

— Которого лишена я?

— Но который у тебя со временем появится.

— Но как он у меня появится, если мне запрещено участвовать в работе?

— Со временем ты будешь участвовать. Попытайся понять меня, дорогая.

— Я пытаюсь, Тибальт.

— Будь терпеливой, моя ненаглядная.

Когда он называл меня так ласково, что случалось довольно редко, счастье мое вмиг развеивало все огорчения. Если я — его ненаглядная, то, что ж, готова подождать. Это было вполне логично. Конечно, я не могу претендовать на роль его полноправного коллеги…

— Со временем? Могу я всерьез рассчитывать на это?

Он поцеловал меня и эхом повторил:

— Со временем.

— А сколько времени мы здесь пробудем? — спросила я решительно.

— Ты уже устала?

— Вовсе нет. С каждым днем мне становится все интереснее. Я думала о Теодосии. Она рвется домой.

— Ей не следовало приезжать.

— Ты имеешь в виду, Эвану следовало оставить ее дома?

— Она слишком пуглива для участия в такой экспедиции. Что ж, если она действительно захочет поехать домой, то в любую минуту сможет сделать это.

— А Эван?

— У него здесь есть работа.

— Как я понимаю, он незаменимый член экспедиции?

— Да. Он хороший археолог… Правда, больше склонен к теоретической работе, а не к практике…

— А ты занимаешься и тем и другим?

— Конечно.

— Я так и знала. Я восхищаюсь тобой, Тибальт. Пожалуй, так же сильно, как Хаким-паша восхищен мной!

Я уснула. Но сомневаюсь, чтобы Тибальт сомкнул глаза. Наверное, он представлял себе день своего триумфа, когда найдет гробницу, остававшуюся нетронутой до его прихода — на протяжении трех тысяч лет.

На рассвете мы с Теодосией пошли на рынок. Жара становилась все более невыносимой. Теодосия так страдала от нее, что ее желание вернуться домой стало навязчивой идеей — такой же навязчивой, как ее страх перед рождением ребенка.

Я, как могла, утешала ее. Рассказывала ей, как женщины, работая в поле, рожают прямо там, после чего сразу же возвращаются к работе. Я слышала такие истории. Это как-то утешало ее, но я знала, что она не обретет покоя до тех пор, пока мы не начнем собираться в дорогу. Бедняжка разрывалась между желанием уехать домой и остаться здесь с Эваном.

— Куда ты поедешь? — спрашивала я. — В Кеверол-Корт, к матери?

Она скривилась.

— Ну, по крайней мере, там не будет этой ужасающей жары и там будет Сабина.

Сабина тоже ждала ребенка. Конечно, это успокаивающе действовало на Теодосию. Но жизненная позиция Сабины сильно отличалась от позиции Теодосии. Судя по ее письмам, где, как и в разговоре, Сабина перескакивала с одной мысли на другую, она была в восторге от предстоящего появления ребенка и полна самых радужных надежд, так же, как и Оливер. Доркас и Элисон просто чудо! «Они, кажется, знают о малышах все — хотя откуда — это загадка. Разве что, они ухаживали за тобой, когда ты была маленькой. Мне кажется, дорогая Джудит, ты была уникальным младенцем. Не сыскать никого умнее тебя, красивее, лучше, озорнее (хотя с твоим озорством им пришлось изрядно помучиться). Все это, конечно, со слов твоих тетушек, но я не верю ни одному слову!»

Как это похоже на Сабину! Должна признаться, я тоже скучала по этим склонам, заросшим кукушкиным цветом и колокольчиками, которые дополняли патриотическими красно-сине-белыми цветами зеленый колорит ландшафта. Да, еще с вкраплением розовато-лиловых диких орхидей. Эта картина так отличалась от выжженной земли Египта! Я скучала по Доркас и Элисон. Мне так хотелось зайти в старый дом священника и послушать милую болтовню Сабины!

Я посмотрела на узкую полоску ярко-голубого неба между двумя рядами домов. Запахи и краски базара всегда захватывали и очаровывали меня. Мы проходили мимо лавочки, в которой обычно сидела Ясмин, низко склонив голову над своей работой. Но в это утро девушки здесь не оказалось. На ее месте, склонившись над куском искусно выделанной кожи, сидел какой-то юноша. Мы остановились.

— А где Ясмин? — спросила я.

Он посмотрел на нас, но тут же отвел взгляд в сторону и покачал головой.

— Она не заболела?

Юноша не понял меня. Или сделал вид, что не понял.

— Наверное, — сказала я Теодосии, — Ясмин устроила себе сегодня выходной.

И мы пошли дальше.

Я с неудовольствием заметила, что у дороги сидит предсказатель. Когда мы проходили мимо, он поднял голову и посмотрел на нас.

— Да пребудет с вами Аллах, — пробормотал он.

Предсказатель с надеждой смотрел на меня, и я не смогла пройти мимо, особенно когда заметила, что плошка, в которую ему бросали монеты — пуста. Я задержалась, бросила ему монету — и тут же поняла, что допустила ошибку. Он не был попрошайкой. Он был гордым человеком, который занимался своей профессией. Я заплатила, значит, должна выслушать предсказание. Поэтому мы сели на подстилки рядом с ним. Он покачал головой и сказал:

— Тень становится все больше, леди.

— О да, — с иронией произнесла я, — вы нам об этом уже говорили.

— Она летает над вами, как летучая мышь. Большая черная летучая мышь.

— Звучит довольно неприятно, — сказала я. Он не понял меня, но я говорила это, чтобы успокоить Теодосию.

— Благословенная леди! Вы плодовиты. Возвращайтесь в свою страну, покрытую зеленой травой. Там вы будете в безопасности.

«О Господи! — подумала я. — Это — самое худшее, что мы могли сделать!»

Теодосия вскочила с подстилки, и предсказатель наклонился ко мне. Его пальцы, как когти, вцепились в мое запястье.

— Вы — властная леди! Прикажете уехать — и они послушаются. Летучая мышь уже близко!

Я посмотрела на его руку и увидела знак — голову шакала. Точно такую же, как и на руке человека, которого укусил скорпион.