Закатное солнце почти не слепило (СИ) - Губкин Артем

Трое чёрных уродов в ответ только покрепче взялись за оружие и щелкнули какими-то переключателями в глубине инсектоидных механизмов, которые наполнились негромким, но ясным звуком заряда конденсаторов — как будто набирает энергию вспышка профессионального фотоаппарата; звук дошёл до высокой ноты и остался смертоносно звенеть на ней. Простые угрозы кончились.

Четвёртый из отряда захватчиков подтащил мешок к Алине, не обращая внимания на сгрудившихся рядом девчонок, которые расступились, безотчётно избегая прикосновения мокрой резины гидрокостюма. (А Рита-то понимает, что это не резина, или не везде резина.) Он разорвал толстый материал, покрытый слоем клеёнки, похожей на рыбью кожу, которая громко трещала и шуршала при каждой деформации и запустил внутрь руку.

— Там у вас аптечка? — С надеждой спросила Марина, она совсем позабыла урок молчания, преподанный Риточке. Но Чёрным сейчас было не до борьбы с болтовнёй, а может быть конкретно почтальон особо не пришлась им по вкусу.

Рита не сдержалась и хмыкнула от такой наивности. Никто не заметил столь неуместного проявления эмоций. Не удивительно! Если никто не заметил, насколько порванный мешок походил на пакостный кокон, а только все таращились на манипуляции водолаза, ожидая, что он начнёт врачевать Алину.

Рука быстро нащупала что-то и вытащила наружу белесую дыхательную маску с обвислыми тонкими завязками, неприятно подрагивающими, словно силиконовые. За устройством тянулись тонкие прозрачные сопли, как будто его достали из свежего клея. Все окаменели, в упор разглядывая жидко-вязкую слизь, натягивающуюся сотней паутинок, рвущихся и повисающих, падающих маленькими капельками.

Рита подавила тошноту.

Псевдочеловек встал на колени рядом с Алиной и осторожно поднёс «дыхательную маску» к лицу девочки. Он был похож на заботливого спасателя, так же, как пакостный организм в его руках — на медицинское устройство.

Рита ногой выбила «маску» из рук «спасателя» и с оглушительным вибрирующим гулом горизонт перевернулся и перед её глазами оказались камешки гальки — почему-то в фокусе, словно она разглядывала их через увеличительное стекло, а вот всё остальное вышло за пределы резкости и дрожало мутным маревом в унисон болезненной пилоподобной вибрации, сотрясающей тело. Прежде чем, картинка начала стремительно тухнуть, усилием воли она смогла сконцентрировать взгляд на лице Алины, на которое сбоку прыгнула белая маленькая тварь, залепив ей рот и нос своим мягким скользким телом. Алина открыла глаза поверх «маски» и встретилась, недоумевая захлопав глазами, с затухающим взглядом Риты, которая сдалась и отключилась.

Солнечный пляж затопило воплями и хрустом гальки под ногами. Но всё быстро стихло после того, как Черные точными и экономными движениями полоснули молниями из жуков-автоматов по сорвавшимся в панику пленницам.

У девчонок еще подёргивались конечности, когда к их лицам присосались живые маски, жадно обвив затылки щупальцами.

Одна Алина, которой не повезло прийти в себя, видела всё до конца. Парализованная ужасом до окаменения мышц она наблюдала, как падали одна за другой Солнечные ласточки в конвульсиях, захлёбываясь криками с икотой, а потом к ним подходили страшные люди с чем-то подрагивающим в руках, что возле лиц девчонок оживало и, словно соскучившийся по любимому пациенту дыхательный аппарат, хватало их жгутами, плотно прижимаясь ко ртам. Когда она наконец смогла вдохнуть достаточно вязкого воздуха, который сопротивляясь проникал в лёгкие, чтобы закричать, она не смогла, — вибрация на выходе изо рта потонула в мягком и холодном. Алина не хотела этого делать, но глаза сами скосились к переносице, на которой увидели нечто симметрично-морщинистое, просасывающее газ для неё через открывающиеся и закрывающиеся трещины в плоти.

Девушка вскочила на ноги, пытаясь оторвать от лица липковато-скользкую распластавшуюся мерзость и, получив сбоку удар в голову прикладом, снова потеряла сознание.

Почтальон «Улыбки енота» Милена — маленькая сорвиголова, это она придумала название отряду и настояла на нём, — выглядывала из-за высокой травы на склоне, спускавшемся к набережной. Кроме неё и её верной подруги и помощницы Софьи все остались за высокими кустами лавра вверху, ожидая возвращения разведчиков. Еноты избегали хоженых дорожек (тоже идея Милены) и, вероятно, поэтому числились сейчас в числе наиболее успешных беглецов. А кроме того, еще их можно было смело отнести к самым загнанным своими почтальонами отрядам, поэтому никто не стал возражать, когда дуэт Милена-Софья распорядились: «Всем ждать здесь, мы в разведку!».

— Часы не работают! — досадным шепотом заявила Софья, протягивая запястье с навигатором для наглядности.

— Знаю! — Милена уже успела заметить, что циферблат устройства лишь слабо мерцает, когда пыталась набрать сигнал «SOS». — У меня тоже.

— И что будем делать?

— Ничего. Пока… Смотрим.

И две подруги смотрели, как четверо аквалангистов с автоматами держат на прицеле группу старших девушек. Разыгрывавшаяся внизу сцена, сверху была видна, как на ладони, казалось, что если как следует размахнуться, то можно попасть камнем в какую-нибудь из фигурок на шершавой доске пляжа. Когда аквалангисты стали расстреливать пленниц трескучими молниями и цеплять им на лица живую гадость, Милена подскочила и действительно попыталась швырнуть в сцену камнем. Зачем? Чтобы отвлечь, а желательно прибить кого-либо из монстров. Девочка почему-то, без перехода и незаметно для себя, вычеркнула тех из числа человеческих существ. Отсюда, сверху, было хорошо заметно, как неправдоподобно слаженно двигаются чёрные фигуры, словно воспроизводят танец отработанный на сотнях репетиций, переступают и поворачиваются в групповых па, где ритм пауз и ускорений пробегает рябью по всем четверым.

Камень, хороший, увесистый, на треть детской ладони, не пролетел и четверти расстояния. Он бессильно стукнулся в жёлто-зелёную, примятую солнцем и солёным ветром траву, и даже прокатился вниз каких-то пару метров. Милена издала вопль бессильной досады и увидела, как изменился «танец» водолазов, верёвочки, которые синхронно дёргали четвёрку, теперь вытянулись в их сторону — её, воинственно застывшей, и Сони, уткнувшейся в землю и дёргающей свою подругу за ногу в безуспешной попытке унять самоубийственный порыв.

Чёрные продолжали собирать обездвиженных девчонок из старшего отряда, подтаскивать их ближе к мешку и прибою, насаживать на лица молочно-кремовую гадость, но вместе с тем перераспределив внимание в сторону двух маленьких шпионов. Как будто несколько верёвочек теперь протянулись к ним, вибрируя от напряженного наблюдения, гудя от плотности несущейся информации.

Милена запоздало рухнула в траву рядом с ни живой, ни мёртвой от страха подругой, покрываясь гусиной кожей в ожидании разряда, или, ещё хуже, если кто-нибудь из монстров направится в их сторону. Но чёрные не реагировали на свидетелей иначе, чем повышенным вниманием, как собака, которая не перестаёт глодать кость, готовая оторвать кусок-два от любого, кто переступит невидимую, но ощущаемую, если ты не дурак, черту.

Почтальоны Улыбки Енота ждали, не смея пошевелиться и не в состоянии отвести глаз от мерзкой деятельности. Минуты шли, всего каких-то пять, если бы кто-то их подсчитал, но каждая казалась длинною в час. Наконец, существа на пляже подтащили всех старшеклассниц к мешку, покачиваемому прибоем, вытащили оттуда толстый, на вид мягкий, бледный под стать маскам, резиновый жгут. Из травы было неважно видно, но Милене показалось, что медузы-маски не просто крепились к нему, а сами хватались хвостиками, создавая отвратительную гроздь.

Двое чёрных вошли в прибой и потащили за собой мешок, еще двое тянули за пуповину, зарываясь ногами во влажную гальку. Прикреплённые за лица старшеклассницы заскользили следом, оставляя широкий многохвостый след на пляже.

Милене хотелось кричать от ужаса и рычать от бессилия, но она только всхлипывала, когда в волнах скрылись кроссовки последних двух старшеклассниц. Не меньше пяти десятков метров под водой скользили тени, сливаясь в огромную медузу, неясное морское чудище, тёмную тень, неотвратимо удаляющуюся от берега в сторону бурого корабля.