Четвертая экспедиция (сборник) - Юрий Ампилов

Русская смекалка

Чем всегда отличался русский человек от иностранца, так это великолепной способностью приспосабливаться к изменчивой внешней среде во всех формах. Там сложившаяся система предполагает четкое разделение труда между всеми членами общества Например, какой-нибудь швейцарский банковский клерк знает свою работу лишь «от сих до сих» и ни на йоту больше. Если, например, у него в доме на пару часов отключат воду или электричество, он испытает серьезный стресс и попросту растеряется, а то и начнет действовать не совсем адекватно. Многие из них даже гаечного ключа в глаза не видели, хотя всю жизнь ездят на автомобилях. Наши люди, не избалованные сервисом, привыкли все делать сами. Это вроде бы и хорошо, но такой натуральный уклад все же тормозит техническое развитие нашего общества в целом, поскольку каждый для себя изобретает свой велосипед, который все равно будет хуже того, что сделают профессионалы. Однако положительной стороной этой медали как раз и является наша русская смекалка, благодаря которой наши мозги всегда находят выход из самой, казалось бы, безнадежной ситуации. А слава о русских чудо-мастерах тянется еще от Левши. Правда, сейчас, к сожалению, все это уходит в прошлое. Молодежь все больше тянется к гуманитарному и экономическому образованию, забывая о том, что мы сильны до тех пор, пока сами умеем производить что-то стоящее, а не анализировать, учитывать и регулировать то, что сделали другие. Многие из нынешних молодых менеджеров уже стали такими же технически беспомощными в повседневной жизни, что и их иностранные коллеги. Но все же в генетической памяти русского человека, надеюсь, надолго останется этот феномен, называемый русской смекалкой. А в наших суровых северных условиях без нее иногда попросту не выжить.

В начале 90-х годов на наших тундровых промыслах стали появляться довольно странные на первый взгляд транспортные средства, получившие официальное общее название ТРЭКОЛ, что при расшифровке означает транспорт экологический. Бесспорно, экология для тундры – дело важное. Если там пройдет обычный вездеход ГТС, то следы от его гусениц природа будет залечивать десятилетиями. А ТРЭКОЛ при высокой проходимости почти не повреждает ранимую поверхность тундры. Типичный ТРЭКОЛ представлял собой обычный легковой автомобиль, чаще всего «Ладу-восьмерку» или «Ниву» с дополнительными небольшими кузовами для мелких грузов. Однако вместо обычных колес у машины были огромные накачанные резиновые камеры диаметром метра полтора, а то и больше. Понятно, что на обычной дороге такую камеру проколоть – нечего делать, а в тундре по мягкому ягелю, а то и по сугробам – лучше не придумаешь.

И вот однажды летом мы с водителем Алексеем в очередной раз добирались от Нарьян-Мара до нашего Василковского месторождения на этом самом ТРЭКОЛе. Погода была хорошая и ясная, а видимость – до самого горизонта. Обычный наш маршрут проходил вдоль газопровода, связывающего Нарьян-Мар с этим месторождением. Причем труба была проложена не совсем по прямой, видимо следуя по траектории распространения наиболее устойчивых грунтов. Алексею показалось, что при хорошей погоде и ровной поверхности тундры неплохо было бы немного спрямить наш маршрут, на котором попадались слишком уж частые кочки. И на одном из участков, показавшимся ровным, он решил это проделать. Взяв руль вправо и поддав газку, он прилично разогнал машину, которая довольно шустро побежала по мягкому тундровому ягелю. Алексей весело насвистывал какую-то мелодию, а я сидел, разбирая на коленях различные бумаги, преимущественно сводки и отчеты. Вдруг совсем неожиданно режим движения изменился, и эта кипа производственных документов оказалась у меня на полу под ногами. Наш ТРЭКОЛ на полной скорости влетел в какой-то водоем, разметав вокруг тучи брызг.

– Твою мать, – выругался Алексей.

– Что случилось? – спросил я, не поняв сначала сложившейся ситуации.

– Да болото не заметил на скорости в него влетел. Здесь все сплошной зеленой ряской прикрыто.

Меж тем ТРЭКОЛ медленно плыл по инерции в воде среди этой ряски. Накачанные огромные резиновые камеры, что были вместо колес, держали машину как поплавок. Двигатель работал, колеса крутились, но их гладкая поверхность в воде просто прокручивалась, не придавая никакого импульса движения нашему ТРЭКОЛУ. Пробовали включать и заднюю передачу, но колеса с таким же успехом легко прокручивались в воде назад, а машина плыла сама по себе куда-то в сторону, сносимая легким ветерком.

– Попробуй самый малый ход, – предложил я, – может хоть чуть-чуть «зацепимся» за воду и потихоньку выгребем.

Но ни малые, ни быстрые обороты к успеху не приводили. Мы по-прежнему потихоньку плыли по ветру, словно в прогулочной лодке без весел.

– Да, черт, – покумекать надо, – произнес Алексей.

– Делать нечего, надо искать точку опоры и за что-то зацепиться, – изрек я глубокомысленно, вспоминая известное изречение кого-то из древних классиков механики, который говорил: «Дайте мне точку опоры, и я переверну Землю».

– Да где ж взять эту опору, вокруг на сотни метров одно болото.

– Давай-ка я попробую нацепить «заброды» (примечание: заброды – резиновые сапоги с голенищами на всю длину ноги, которыми часто пользуются рыбаки), а ты сиди за рулем и слушай мои команды.

Слава богу, такие сапоги летом по тундре всегда с собой возили на всякий случай или просто для рыбалки. И случай их использовать по назначению у нас, к сожалению, сейчас представился. Надевать их в тесной машине было неудобно, но, все же это получилось. Я открыл дверь машины и попробовал осторожно спуститься, чтобы нащупать дно. Это было совсем непросто, поскольку держаться не за что. Просто спрыгнуть в воду с неизвестным дном и глубиной было, по меньшей мере, неразумно, а реально представляло серьезную опасность. В конце концов, приладив веревочные петли для того, чтобы можно было закрепиться руками, я попытался спуститься в воду. После нескольких попыток, погружаясь до глубины, на которую позволяла высота голенищ, нащупать дна так и не удалось.

– Вариант с поиском точки опоры не проходит, – сказал я Алексею без энтузиазма.

– Ну и что дальше делать будем? – так же невесело спросил он.

– Что-что! Нечего было дорогу срезать, – с досадой ответил я. – Думать надо было, когда по тундре гнал. Забыл народную мудрость: «Самый короткий путь тот, который знаешь».

– Но я же хотел как лучше, – насупился Алексей.

– А получилось как всегда, как выразился наш классик-газовик Черномырдин, – недовольно ответил я.

Ну да ладно. Хватит мне ворчать, надо что-то придумывать еще. Никто сюда не приедет за нами, а если и приедет вытаскивать, то мне же потом и нагорит. Я бросил взгляд на эти «лысые» резиновые камеры, которые минуту назад беспомощно вращались в воде, и вспомнил кадры старых фильмов, когда пароходы ходили по Волге не с современными гребными винтами, скрытыми под водой, а с большими барабанами за кормой, которые загребали воду, словно мельница. Если что-то похожее наделить на наши «лысые» колеса, пожалуй, мы выгребем отсюда.

– Алексей, что там у тебя в кузове есть? – поинтересовался я. – Нам бы какие-нибудь короткие рейки да крепкого шпагата побольше.

– Этого добра хватает, только рейки не совсем короткие: метра по полтора длиной. Но ножовка есть, можно распилить.

– Если так, давай делать амфибию из нашего ТРЭКОЛа.

– И как же мы это сделаем в таких «плавучих» условиях? – спросил Алексей.

– Да очень просто. Твое дело пилить эти длинные рейки на короткие, а мое – обвязывать наши лысые колеса. Двигатель потом запустим, колеса закрутятся и по воде загребать начнут. Глядишь, до берега доковыляем.

– Ну ты, башка, Федорыч.

Однако от замысла до его реализации дистанция по времени оказалась немалая. Поскольку глубина была такая, что дна достать не удалось, мне пришлось висеть на колесе так, чтобы одновременно удержаться самому и при этом подвязывать рейку за рейкой. Сделать это было совсем непросто. Тем, кто бывал в летней тундре, понятно, что ко всему прочему здесь летали тысячи комаров и всяческая мошка, которые норовили укусить в самый неподходящий момент. По сравнению с этими полчищами насекомых подмосковные леса и болота можно считать просто свободными от гнуса даже в вечернее время. Один хлопок по комару, севшему на щеку, мог стоить холодного купания в болоте. Поэтому усилием воли приходилось терпеть эту гадость на себе, пытаясь сдуть ее, искривляя губы в сторону, да постоянно потряхивая головой. И в этот момент у меня в кармане заверещала трубка газовой связи. Я попытался ее достать, не отпуская вторую руку, держащуюся за колесо. Но все же она соскользнула, и я сорвался в пучину...

Однако удалось все же зацепиться за колесный диск. Но мои резиновые «заброды» оказались коротковаты, и правый сапог заполнился холодной водой, да и левый немного зачерпнул. Но я все же выкарабкался в исходное положение. Трубка продолжала настойчиво трещать. Я, наконец, ухватил ее мокрыми пальцами и ответил: