Перо динозавра - Сиссель-Йо Газан

Она вышла из спальни и закрыла за собой дверь, чтобы не разбудить Лили. Сделала себе кофе. Большую чашку с горячим молоком. Разожгла камин в гостиной и придвинула кресло к его открытой дверце.

Почему вы такая злая, спросил Сёрен. Его взгляд на мгновение стал вопросительным и мягким, как будто он искренне не мог этого понять. Она и сама не вполне это понимала. Хотя это правда. Из всех чувств она сильнее всего испытывала злость. Злость была гораздо сильнее любви. Эта мысль ее парализовала. Она злилась на Томаса. Проку в этом никакого не было. Она не видела его уже больше двух лет и все, что она о нем знала, это то, что он работает в Стокгольме, у нее где-то был записан его номер, но сам он никак не давал о себе знать.

Но она злилась и на Сесилье, и каждый раз, когда они встречались, эта злость вспыхивала снова. И немного на Йенса. Когда он ковырял в носу, опаздывал, никак не мог бросить курить или собраться с силами что-то сделать, она была не в состоянии скрыть свое раздражение, притворившись заботливой и терпимой, а в два счета впадала в ярость. И Лили. Конечно, она не злилась на свою трехлетнюю дочь, но, с другой стороны, у нее не было того терпения по отношению к ребенку, которое ей хотелось бы иметь. Лили такая требовательная! С ней невозможно договориться, у нее вообще нет рассудительности — хотя откуда ей было взяться, Лили же еще трех нет!

Она злилась на Хелланда, на Тюбьерга, на Йоханнеса. Йоханнеса, который массировал ей плечи, если она не выспалась накануне, Йоханнеса, который всегда мягко и внимательно выслушивал все, что она говорила, и который так сильно ее смешил в прошедшие годы. Злость закипала моментально. Какой в этом смысл? Почему она такая злая? Анна поставила чашку на пол и прижала колени к глазам. Огонь разгорелся и горячил ее бедра.

Она яростно встала с кресла. Черт побери, она не хочет злиться на своего ребенка. Детям это невыносимо. Ребенок может отвечать любовью только на любовь.

Анна уставилась на фотографию: Сесилье, Йенс и она сама с горящими глазами. На контраст между улыбающимися губами и печальными глазами родителей, на свою собственную вопиющую невинность. Что-то тогда все-таки произошло. Завтра она поедет к Улле Бодельсен. Ребенок может отвечать любовью только на любовь.

Дача показаний в Беллахой в пятницу днем продолжалась около двух часов. Сёрен был свежевыбрит, и весь его внешний вид и манеры тоже были безупречно гладкие. Он ничем не выдал того, что накануне вечером укладывал спать ее дочь и крепко сжимал плечи Анны. Может быть, потому, что на допросе присутствовал второй полицейский.

Она вышла из участка в начале первого, до поезда в Оденсе оставалось полтора часа. Ей нужно было подышать свежим воздухом, поэтому она решила пройтись по Фредерикссундсвай. Было холодно, несколько птиц не захотели даже вспорхнуть из своего укрытия в кустах, когда Анна проходила мимо.

Парень, стоявший чуть поодаль на тротуаре, внезапно напомнил ей Трольса. Карен ни словом о нем не обмолвилась, и Анна тоже обошла эту тему стороной. Но, возможно, для Анны нет другого выхода, кроме как найти его и извиниться за то, что она тогда сказала, даже если на самом деле она совсем не это имела в виду. Красавчик Трольс. Анна смотрела во все глаза, ей казалось, что она видит привидение. Неужели кто-то может быть так на него похож? Не может быть, что это он сам, нет конечно. Трольс не может вдруг появиться спустя десять лет в самом конце Фредерикссундсвай, ему неоткуда знать, что Анна по ней пойдет, и не десять же секунд спустя после того, как Анна о нем подумала, и не на следующий день после того, как она возобновила контакт с Карен после десяти лет молчания. Так не бывает.

Но это все-таки был Трольс. Он стоял перед лавкой зеленщика, в вальяжной позе, как будто ждал такси на углу Второй авеню и 58-й улицы. Трольс смотрел перед собой, поверх дороги, поверх машин, и Анна попыталась проследить за его взглядом. Она как раз успела подумать, что он позировал, что он все-таки ее видел и теперь слишком преувеличенно делал вид, как будто ее не заметил, когда он повернул голову и посмотрел ей в глаза.

— Привет, Анна, — удивленно воскликнул он. — Ох, господи, Анна, привет! — громко повторил он.

Голос звучал весело и искренне, и Анна не могла не рассмеяться, обнимая его.

— Ты что, черт тебя побери, здесь делаешь? — сказала она в его пропахшую никотином непромокаемую куртку.

— Я вот как раз думал, — засмеялся Трольс, прижимая ее к себе, — стала ли Анна Белла Нор повежливее с тех пор, как мы не виделись, или до сих пор ругается, как портовый грузчик! Как у тебя дела? Я слышал, ты заделалась каким-то экспертом по динозаврам, или археологом, или как там это называется?

— Ну примерно, — улыбнулась Анна. — А ты откуда знаешь?

Трольс отлично выглядел: кожа цвета слоновой кости, брови и ресницы походили на чье-то бережное творение — темные и идеальной формы. В брови поблескивал зеленый камешек. На Трольсе была вязаная шапка футбольного клуба «Санкт-Паули» с вышитым на ней знаменитым черепом.

— Я встретил Карен несколько дней назад. Так странно, правда, — встретить вас обеих за такое короткое время? Она мне рассказала. Очень интересно. Мы говорили о том, что хорошо бы встретиться.

Анна неуверенно посмотрела на Трольса. Увидеться? Только он и Карен, вдвоем? Или он имеет в виду себя, Анну и Карен? Казалось, что он вовсе не злился, скорее был немного возбужден, как будто нервничал. Она тоже нервничала. Она почувствовала вдруг, что у нее вспотели подмышки.

— Биолог-динозавровед. Ну круто, Анна Белла. Хотя я вообще-то думал, что ты займешься чем-нибудь другим.

Анна наморщила нос.

— Давай пройдемся? — предложила она. — Слишком холодно, чтобы стоять на месте.

Он взглянул на часы и кивнул. Они пошли рядом.

— Я думал, что ты станешь сержантом в армии, не иначе. В общем, я ожидал, что будет жесткач: что ты захочешь командовать, чтоб куча людей тебя слушалась, — он рассмеялся.

Анна посмотрела на него обиженно:

— Ты ничуть не изменился за десять лет, так же любишь иметь свое твердое мнение о вещах, в которых ни черта не смыслишь.

— Эй, Анна Белла, — быстро ответил он. — Давай не будем ссориться.

— А почему бы и нет? — спросила Анна, удивляясь тому, как быстро закипела былая ярость. — Черт побери, ты всегда знал все обо мне лучше меня самой.

Они успели пройти всего метров пятьдесят. Анна готова была топать ногами — ох уж эта его самоуверенность.

— Почему мы никогда не видимся? — спросил он вдруг. — Ты, я и Карен. Вы были моими лучшими друзьями, а потом вдруг раз — и пропали.

— Это ты пропал, — удивленно сказала Анна. — Это ты внезапно куда-то исчез.

Трольс бросил на нее озадаченный взгляд.

— Ну, как бы там ни было, — сказал он наконец.

— Чем ты все это время занимался? — спросила Анна, меняя тему и глядя на него с любопытством.

— Да так, всем понемножку, — ответил Трольс без всякого энтузиазма. — Сначала Милан, там все шло очень хорошо. Потом я переехал в Нью-Йорк. Работал моделью — но, может, ты об этом знаешь?

— Нет, — ответила Анна.

— Нет? Ну да. Я считал, что знаменит и благодаря моей смазливости все только обо мне и говорят, — он неискренне рассмеялся. — В Нью-Йорке я начал рисовать. Поэтому вернулся в Данию и поступал в Академию художеств, там-то я и столкнулся с Карен, на информационном вечере. Это было круто. После вечера мы пошли выпить пива и много говорили о тебе. Я, к сожалению, не поступил, но буду пробовать снова. С тех пор мы общались мало, — Трольс улыбнулся, — но я видел ее во вторник. Мы съели по гамбургеру в кафе. Карен хотела взять меня с собой на твою защиту. В качестве сюрприза. Она хочет, чтобы мы снова стали друзьями, — Трольс вдруг смутился, и они немного прошли молча.

— Карен что-то рассказывала о том, что там у тебя в университете кто-то умер? — сказал наконец Трольс.

— Не кто-то, а мой научный руководитель. Сердечный приступ. Ему было только пятьдесят семь, — пробормотала Анна. Это не его дело. Сесилье не должна была рассказывать этого Карен, а Карен не должна была говорить этого Трольсу.

Трольс помолчал немного и сказал:

— Нет, кто-то из твоих друзей. Молодой парень.

Анна остановилась на тротуаре и недоверчиво посмотрела на него.

— Откуда ты это знаешь? — тихо спросила она.

— От Карен, — легко ответил Трольс. — Она звонила вчера поздно вечером, — признался он. — После вашего разговора. Предложила, как она выразилась, распутать это все. Сказала, что ты очень расстроена, просто совершенно не в себе.

Анна продолжала непонимающе таращиться на Трольса:

— И она позвонила тебе вчера и все это рассказала?

— Да, — подтвердил Трольс. — Я уже лег, но читал в постели. Было далеко за полночь. Ее очень встревожило, что ты так расстроена. Она сказала, что тебе срочно нужна помощь. Что тебе нужны старые друзья. Что твой голос казался каким-то чужим, — Трольс мягко улыбнулся. — Это все забавно вообще-то, потому что я сам давно хотел с тобой связаться. Начать все сначала и просто забыть о том, что в тот раз произошло, — он отрывисто рассмеялся.