Вечерние новости - Артур Хейли

— Узнав о Родригесе, я позвонил в наше отделение в Сан-Франциско с просьбой послать человека в Беркли, чтобы кое-что проверить. — Он взглянул на Чиппингема. — От твоего имени, Лэс. Сказал, ты распорядился выполнить эту работу максимально срочно. — Шеф Отдела новостей кивнул, и Оуэнс продолжал:

— Туда командировали Фиону Гоуэн, которая, оказывается, окончила Беркли и знает там всех и вся. Фионе повезло, особенно если учесть, что сегодня суббота: хотите верьте, хотите нет, но она отыскала преподавателя кафедры английского языка, который помнит Родригеса, выпускника семьдесят второго года.

— Верим мы, верим, — со вздохом произнесла Рита. Тон ее говорил: “Ну, давай дальше!”

— Похоже, Родригес был волком-одиночкой — ни одного близкого друга. Профессор припомнил, что Родригес не любил сниматься: никогда не давал себя фотографировать. Студенческая газета “Дэйли кэл” хотела напечатать групповой снимок иностранных студентов, в том числе и его; но он наотрез отказался. В конце концов это стало предметом шуток, и его однокашник, неплохой художник, набросал углем портрет Родригеса тайком от него. Художник стал показывать портрет всем подряд; узнав об этом, Родригес пришел в бешенство. Он предложил купить портрет и купил-таки, заплатив гораздо дороже, чем портрет стоил. Но фокус в том, что художник успел сделать десяток копий и раздать их друзьям. О чем Родригес не подозревал.

— Эти копии… — начал было Партридж.

— Мы почти у цели, Гарри. — Оуэнс улыбнулся: он не желал, чтобы его подгоняли. — Фиона вернулась в Сан-Франциско и целый день провела у телефона. Это оказалось делом нелегким: выпуск кафедры английского языка семьдесят второго года насчитывал триста восемьдесят восемь человек. Однако ей удалось наскрести несколько фамилий и отыскать номера домашних телефонов некоторых бывших студентов. Как раз перед совещанием она позвонила и сказала, что разыскала одну из копий рисунка, и мы получим ее завтра по факсу из отделения Си-би-эй в Сан-Франциско.

Комнату обежал одобрительный шепоток.

— В высшей степени профессиональная работа, — сказал Чиппингем. — Поблагодари Фиону от моего имени.

— Однако давайте смотреть на вещи трезво, — заметил Оуэнс. — Пока это не более чем совпадение, и мы можем только предполагать, что Родригес замешан в похищении. Кроме того, рисунку около двадцати лет.

— Люди не слишком меняются, даже через двадцать лет, — сказал Партридж. — Мы ведь можем показать рисунок в Ларчмонте и поинтересоваться, не видел ли кто-нибудь этого человека. Какие еще новости?

— По сведениям нашего вашингтонского отделения, — сказала Рита, — ФБР ничего нового не обнаружило. Остатки “ниссана” вывезены из Уайт-Плейнза на судебную экспертизу, однако оптимизма у них на этот счет маловато. Все именно так, как сказал Салерно в передаче в пятницу: ФБР надеется на то, что похитители объявятся сами.

Партридж обвел глазами присутствующих и остановил взгляд на Слоуне.

— К сожалению, Кроуф, на сегодня, пожалуй, все.

— А идея Тедди, — напомнила Рита.

— Какая идея? — резко спросил Слоун. — Я о ней ничего не знаю.

— Пускай лучше Тедди объяснит, — сказал Партридж. Он кивнул юному англичанину, и Купер просиял оттого, что оказался в центре внимания.

— Есть способ выяснить, где находилось логово похитителей, мистер С. Пусть даже их там уже нет — в чем я не сомневаюсь.

— Если их там нет, что нам это даст? — спросил Чиппингем. Слоун нетерпеливо махнул рукой:

— Не перебивай. Я хочу понять идею. Однако Купер сначала ответил Чиппингему:

— Следы, мистер Ч. Как правило, люди оставляют следы, указывающие на то, кто они, откуда, а может быть даже, и куда отбыли.

И Купер повторил то, что ранее уже изложил Партриджу и Рите…

Все это время Чиппингем сидел насупясь, а когда всплыла проблема найма помощников, брови его сдвинулись почти вплотную.

— О каком количестве людей идет речь?

— Я навела кое-какие справки, — сказала Рита. — В районе, который мы имеем в виду, выходит около ста шестидесяти газет, в том числе ежедневных и еженедельных. В библиотеках можно найти лишь несколько наименований, значит, придется работать главным образом в редакциях. Прочесть и выписать нужные объявления за три месяца — труд колоссальный. Но если мы не хотим, чтобы он оказался напрасным, надо торопиться…

— Кто-нибудь соизволит ответить на мой вопрос, — перебил ее Чиппингем. — О каком количестве людей идет речь?

— Шестьдесят человек.

Чиппингем повернулся к Партриджу.

— Гарри, ты это всерьез? — Подразумевалось: ты никак спятил.

Партридж колебался, он разделял сомнения Чиппингема. Сегодня утром по пути в Уайт-Плейнз он назвал про себя идею Тедди бредовой, и пока его точка зрения не изменилась. Однако иногда бывает полезно просто действовать, пусть и с дальним прицелом.

— Да, Лэс, — сказал Партридж, — всерьез. Я считаю, мы обязаны испробовать все пути. Пока мы ведь не страдаем от избытка конструктивных или свежих идей.

Такой ответ отнюдь не радовал Чиппингема. Мысль о том, что придется нанимать на работу шестьдесят человек, да еще оплачивать их дорожные и прочие расходы, может статься, в течение нескольких недель, не говоря уже об упомянутых Ритой координаторах, приводила его в ужас. Такого рода мероприятия всегда выливались в чудовищные суммы. Разумеется, в былые времена, когда деньги можно было тратить свободно, он бы дал добро не задумываясь. А сейчас у него в ушах звучал приказ Марго Ллойд-Мэйсон: “Я не хочу, чтобы кто бы ни было.., швырялся деньгами… Никаких дополнительных расходов без моего предварительного одобрения”.

В конце концов, подумал Чиппингем, он не меньше остальных хочет выяснить, где держат Джессику, парнишку и старика, и, если надо, он пойдет к Марго и выколотит из нее деньги. Но ради того, в чем он не сомневается, а не ради идиотских идеек этого самоуверенного малого.

— Гарри, я накладываю на это вето, пока, во всяком случае, — произнес Чиппингем. — Я считаю, что игра не стоит свеч.

Что ж, если они догадываются, что дело тут в Марго, они назовут его трусом. Ну и пусть, у него и так немало проблем, в том числе проблема, как удержаться на работе, о чем они и не подозревают.

— По-моему, Лэс… — начал Джегер. Но Слоун не дал ему договорить:

— Позволь мне, Норм.

Джегер замолчал, и Слоун резко спросил:

— Твои слова “игра не стоит свеч” означают, что ты не дашь денег?

— Деньги тоже немаловажный фактор, сам знаешь, и ничего тут не попишешь. Но дело в здравом смысле. Это предложение — пустая затея.

— Может быть, у тебя есть что-нибудь получше?

— Пока нет.

Слоун холодно процедил:

— В таком случае я хотел бы задать вопрос и получить честный ответ. Расходы заморозила Марго Ллойд-Мэйсон?

— Мы обсуждали бюджет, — выдавил из себя Чиппингем, — вот и все. — Затем добавил:

— Мы можем побеседовать наедине?

— Нет! — взревел Слоун, вскакивая со стула и сверкая глазами. — Никаких, к чертовой матери, наедине ради этой бездушной твари! Ты ответил на мой вопрос. Значит, расходы заморожены.

— Это несущественно. Ради стоящего дела я просто позвоню в Стоунхендж…

— А я просто созову пресс-конференцию, прямо здесь, сегодня же! — в ярости закричал Слоун. — И пусть весь мир узнает, что пока моя семья страдает бог весть где, в невыносимых условиях, богатейшая телестанция созывает совещания бухгалтеров, перекраивает бюджеты, торгуется из-за грошей…

— Никто не торгуется! — запротестовал Чиппингем. — Кроуф, не горячись, я был не прав.

— Да кому от этого легче, черт возьми!

Все, кто сидел за столом, с трудом верили своим ушам. Во-первых, расходы на их проект заморозили у них за спиной и, во-вторых, как можно отталкивать от себя “соломинку” в такой тяжелый момент?

Столь же невероятным было и то, что на Си-би-эй проявили подобное пренебрежение к своему самому блестящему сотруднику, главному ведущему станции. Была упомянута Марго Ллойд-Мэйсон, стало быть, это она рука “Глобаник индастриз”, занесшая топор.

Норман Джегер тоже встал — самая простая форма выражения протеста. Он спокойно произнес:

— Гарри считает, что мы должны дать ход плану Тедди. Я его поддерживаю.

— Я тоже, — подхватил Карл Оуэнс.

— Я присоединяюсь, — сказала Айрис Иверли.

— Меня, пожалуй, тоже приплюсуйте, — сказала Рита с легкой неохотой: ей ведь был небезразличен Чиппингем.

— Ну ладно, ладно, кончайте этот спектакль, — сказал Чиппингем. Он понял, что допустил просчет и теперь в любом случае оказывался в проигрыше, про себя он проклинал Марго. — Беру свои слова обратно. Вероятно, я был не прав. Кроуф, мы попробуем.