Эндшпиль - Дэн Симмонс

Кроме зеленого сияния, лившегося из спальни Мелани Фуллер, в доме не светилось ни единого окна. Когда Натали постучала, свет все равно нигде не зажегся, только вскоре из темноты возникли две мужские фигуры. Тот что был повыше подошел к воротам – эдакая безволосая глыба плоти с маленькими глазками, рассеянным взглядом и микроцефалообразным черепом умственно отсталого.

– Что вы хотите? – произнес он, выделяя каждое слово, как неисправный речевой синтезатор.

– Я хочу поговорить с Мелани, – громко сказала Натали. – Передайте ей, что к ней пришла Нина.

Целую минуту оба мужчины не шевелились. Было слышно, как в траве стрекочут кузнечики, с пальмы, укрывавшей своими лапами эркер старинного дома, слетела ночная птица, громко хлопая крыльями. Где-то, на расстоянии нескольких кварталов, взвыла сирена и заглохла. Усилием воли Натали заставляла себя стоять прямо, хотя коленки у нее подгибались от ужаса.

Наконец огромный мужчина заговорил:

– Проходите. – Повернув ключ, он открыл ворота и втащил Натали за руку во двор.

В доме отворилась парадная дверь. Но в темноте Натали ничего и никого различить не могла. В сопровождении двух мужчин, один из которых продолжал крепко держать ее за руку, она вошла в дом.

Глава 19. Мелани.

Она сказала, что ее прислала Нина.

На минуту я так испугалась, что полностью погрузилась в себя и даже попыталась сползти с кровати, волоча за собой омертвевшую часть тела, которая превратилась в ненужный кусок мяса и костей. Закачались капельницы, иглы вылетели из вен. На мгновение я потеряла контроль надо всеми – Говардом, Нэнси, Калли, доктором, сестрами и негром, по-прежнему стоявшим в темноте с мясницким тесаком в руках, – но затем расслабилась, позволила своему телу снова свернуться и замереть. Ко мне вернулось самообладание.

Сначала я решила, что Калли, Говард и цветной парень должны прикончить ее во дворе. А потом они водой из фонтана смоют с кирпичей все следы. Говард отнесет ее за гараж, завернет останки в душевую занавеску, чтобы не запачкать обивку “Кадиллака” доктора Хартмана, а у Калли не займет и пяти минут, чтобы отвезти ее на свалку.

Но мне еще не все было известно. Еще не все. Если ее прислала Нина, мне нужно узнать у нее кое-что. Если же это не Нина, то прежде чем что-либо делать с ней, необходимо выяснить, кто же ее прислал ко мне.

Калли и Говард провели девушку в дом. Доктор Хартман, сестра Олдсмит, Нэнси и мисс Сьюэлл сгрудились вокруг меня, а Марвин остался стоять в дозоре. Джастин тоже был при мне.

Негритянка, заявившая, что она от Нины, окинула взглядом мое “семейство”.

– Здесь темно, – произнесла она странным тонким голосом.

В последнее время я редко пользовалась электрическим светом. Я настолько хорошо знала дом, что могла передвигаться по нему с завязанными глазами, члены же моей “семьи” тоже не нуждались в электричестве, кроме тех случаев, когда ухаживали за мной, да и тогда им хватало приятного мягкого сияния, исходившего от медицинской аппаратуры.

Если эта цветная девица говорила от лица Нины, то мне казалось странным, что Нина все еще не привыкла к темноте. Несомненно, в гробу у нее было достаточно темно. Но если девица лгала, вскоре ей тоже придется свыкнуться с тьмой. С вечной тьмой...

– Что вам угодно, барышня? – от меня обратился к ней доктор Хартман.

Негритянка облизала пересохшие губы. Калли усадил ее на диван. Члены моей “семьи” остались стоять. Слабые лучи света там и сям выхватывали лицо или руку, но в основном мы должны были казаться девице одной сплошной темной массой.

– Я пришла поговорить с тобой, Мелани, – ответила девица. Голос ее дрогнул, чего я прежде у Нины не замечала.

– Здесь нет никого с таким именем, – произнес доктор Хартман из темноты.

Негритянка рассмеялась. Может, мне только послышался в ее хихиканье хрипловатый смешок Нины? От этой мысли по моему телу пробежал озноб.

– Я знала, что ты здесь, – сказала она. – Точно так же, как я знала, где отыскать тебя в Филадельфии.

Как она меня нашла? Я заставила Калли положить свои огромные руки на спинку дивана позади негритянки.

– Мы не понимаем, о чем вы говорите, мисс, – произнес Говард.

Девица покачала головой. “Зачем Нине понадобилось использовать негритянку?” Я не могла этого понять.

– Мелани, я знаю, что ты здесь. Я знаю, что ты больна. И пришла предупредить тебя, – замогильным голосом медленно проговорила негритянка.

Предупредить меня? О чем? Шепотки в Ропщущей Обители предупреждали меня, но она не была частью этих шепотков. Она появилась позже, когда все пошло из рук вон плохо. Постой-ка, это ведь не она нашла меня, а я ее! Винсент поймал ее и привел ко мне.

А она убила Винсента.

Даже если она была посланницей Нины, лучше всего ее убить. Тогда Нина, возможно, поймет, что со мной шутки плохи, что я не позволю безнаказанно уничтожать моих пешек.

Марвин продолжал стоять в темном дворе с длинным ножом, который мисс Сьюэлл оставила на колоде для разделки мяса. Лучше это сделать за пределами дома. Не надо будет потом тревожиться о пятнах на ковре и паркете.

– Барышня, – заставила я произнести доктора Хартмана, – боюсь, никто из нас не понимает, о чем вы говорите. Здесь нет никого по имени Мелани. Сейчас Калли вас проводит.

– Постойте! – вскричала девица, когда Калли взял ее под руку и развернул в сторону двери. – Подождите минутку!

Голос ее даже отдаленно не напоминал неторопливую воркотню Нины.

– До свидания, – хором произнесли все пятеро. Цветной парень стоял сразу за фонтаном. Я уже много недель не получала подпитки.

Негритянка пыталась вырваться из рук Калли, покуда он волок ее к двери.

– Вилли жив! – крикнула вдруг она. Я заставила Калли остановиться. Все замерли. Еще через мгновение доктор Хартман спросил:

– Что такое?

Негритянка бросила на всех высокомерный, пренебрежительный взгляд.

– Вилли жив, – спокойно повторила она.

– Объяснитесь, – попросил Говард. Девица покачала головой.

– Мелани, я буду разговаривать только с тобой. Если же ты убьешь эту посланницу, ты больше не услышишь меня. Пусть те, кто пытался убрать Вилли, а теперь собираются прикончить тебя, делают свое дело. – Она отвернулась и уставилась в угол, потеряв всякий интерес и не обращая внимания на огромную лапу Калли, крепко сжимавшую ее руку. Она напоминала какой-то механизм, который внезапно выключили.

Оставшись наверху одна, если не считать общества маленького молчаливого Джастина, я в нерешительности заерзала. У меня болела голова. Все это казалось каким-то дурным сном. Я хотела, чтобы она ушла и оставила меня в покое. Нина мертва. Вилли тоже мертв.