Наследник Шимилора - Елена Жаринова

С горы было видно все как на ладони. В трех сантонах от ворот Нолколеда вдруг вылетела из седла — видно, рана помешала ей удержаться. Собаки, позабыв о лошади, растерянно мотавшей освободившимися поводьями, с яростным рыком бросились к упавшему человеку. Немка была безоружна против них; пешие стражники безнадежно отстали, а Сэфу еще нужно было время…

И вдруг впереди Сэфа, впереди собак мелькнуло что-то рыжее.

— Чаня! — что есть мочи закричала я.

Мой пес, загородив собой упавшую Нолколеду, вздыбил холку и приоткрыл пасть, демонстрируя клыки. Он был вдвое меньше подоспевших собак, но те затормозили всеми четырьмя лапами. И я не удивилась, только вздохнула с облегчением: Чанг умел производить впечатление на своих собратьев.

— Джоан, дружочек, что же теперь будет! — взволнованно прошептал сенс Зилезан.

— Что будет, то и будет, — пожала плечами я. — Они сами виноваты. Нечего нападать на беззащитного человека.

— Да я про Чаню… — растерянно сказал сенс.

Но у меня были все основания не беспокоиться за своего пса. В юные годы он грызся с ротвейлерами. Их хозяева, ребята в кожаных куртках с широкими затылками, не водили своих собак на поводке, полагая, что их питомцам ничего не грозит, а остальные должны побеспокоиться о себе сами. Так вот, они не раз были неприятно удивлены результатами собачьего боя… Жилистый, широкогрудый, с великолепной реакцией и молниеносными движениями, пес оказался непревзойденным бойцом. Этому способствовала и мертвая хватка длиннющих клыков, а самое главное — неистребимая воля к победе… Когда медведеподобная московская сторожевая повалилась перед Чаней на спину и жалобно заскулила, помню, у меня по спине пробежал холодок. И все эти данные профессионального убийцы — под безобидной, обаятельной внешностью рыженькой вислоухой собачки размером с гончую… Когда Чанг достиг трех лет, я стала гулять с ним только на поводке, чтобы не подвергать опасности других собак во дворе.

Вот и сейчас мой четвероногий приятель не стал дожидаться провокаций. Он бросился первым, вцепившись прямехонько в косматую глотку одного из врагов. Пес не ожидал такого напора и не устоял на ногах. Отчаянно извиваясь, он пытался схватить Чаню, но это оказалось не так-то просто: Чаня, не разжимая челюсти, со сверхъестественной ловкостью уворачивался от зубов противника. Его приятель забыл про Нолколеду, с трудом вставшую на ноги. Он бегал вокруг, надрывно лая и не зная, как вступить в схватку. Сэф уже помог Нолколеде сесть обратно на лошадь, подоспели и стражники — они схватили на поводок второго пса. Разнимать же дерущихся было опасно и бесполезно.

Дымчатому псу наконец удалось вывернуться из Чаниной железной хватки — помогла длинная шерсть. Припадая на переднюю лапу, не имея к противнику больше никаких претензий, он, жалобно поскуливая, поковылял вслед за хозяевами. Чанг стоял, свесив язык, и вид у него был донельзя довольный…

— Ну, встречайте победителя, — весело объявил Сэф.

Я обняла Чаню, привычно проверив, цела ли шкура. Нашла несколько ссадин: на лбу, на лапе… Ничего серьезного. Пожалуй, в первый раз мне ничего не оставалось, как похвалить Чаню за эту драку.

И не только мне. Нолколеда тоже буркнула неразборчиво:

— Спасибо, пес.

Но тут же добавила:

— Хотя тебе не стоило вмешиваться. Я справилась бы сама.

Ну что за невыносимый человек! Она не могла признать, что обязана Чангу жизнью. Клыкастые монстры, вполне послушные при других обстоятельствах, в тот момент были неуправляемы. В упавшей девушке они видели добычу, жертву. Все это могло закончиться плачевно. Ладно, решила я. В конце концов, дело не в ее благодарности. Чаня мог спасти ее и сделал это, вот что главное. И я еще раз ласково потрепала пса за холку.

Наконец мы въехали в Миллальф. Ворота за нами закрылись, лошади зацокали по каменным плитам, и тут же нам навстречу быстрым шагом направились двое мужчин.

Сначала я приняла их за ровесников, братьев: оба высокие, широкоплечие, светло-рыжие и сплошь покрытые веснушками, со смешными оттопыренными ушами. Но приглядевшись, поняла, что одному из них никак не меньше пятидесяти лет. Второму было лет двадцать пять, и он не сводил с меня широко открытых восторженных глаз.

Этот старший, одетый в длинный подбитый мехом кафтан и беличью шапку, лихо заломленную набекрень, взволнованно проговорил:

— Господа, господа, все ли целы? Какое досадное недоразумение! Понятия не имею, что на собак нашло. А ваш пес просто герой, гарсин. Никогда бы не подумал, такая добродушная мордашка! Но теперь я велел не спускать собак с цепи все время вашего пребывания у нас. Добро пожаловать в Миллальф! Я — Физэль Ликуэн, здешний старейшина, хотя народ называет меня кунной. Хвала великому Шану, настоящий кунна Ленсаттский на это не обижается, А вы, значит, из Шимилора. Мне… Мне сообщали о вас. Великий Шан, кто этот юноша?

Денис пропустил принца вперед.

— Досточтимый Физэль, перед вами принц Лесант, наследник Шимилора.

— Ваше высочество, — сняв с головы шапку, Физэль отвесил глубокий поклон, — да прострет великий Шан над вами свои ветви. Для меня большая честь принимать вас у себя. Здесь вы в полной безопасности. Каждый из подчиненных мне людей будет служить вам верой и правдой. Это касается всех, друзья мои! Чувствуйте себя как дома! Итак, что вы предпочтете сначала? Баня? Завтрак? А может, постель?

— Постель! — хором взмолились мы.

— Я так и думал, господа. Шом, проводи гостей в их покои. И перестань пялиться на гарсин!

Шом густо покраснел сквозь веснушки и отвел от меня глаза.

— Мой старший, — пояснил Физэль. Потом пригляделся к нашей компании… — Ба! Да неужто это Зелш Зилезан собственной персоной?!

— Да, друг мой, — расплылся в улыбке сенс. — А я все смотрю и не могу поверить своим глазам. Я уж решил было, что без очков зрение начало меня подводить.

— Какими судьбами, Зелш? — старейшина помог сенсу слезть с ослика. — Я думал, ты наконец остепенился и тиранишь студентов. А тебя, значит, снова потянуло в путешествие! Ну, еще наговоримся. А теперь отдыхать, отдыхать!

Нас куда-то вели, там были двери и лестницы — сквозь усталость я уже ничего не видела. Красивая дородная женщина в белоснежном переднике открыла передо мной комнату. Я села на чистую постель, бросила виноватый взгляд на кувшин с водой, из последних сил стянула сагюги и, отключаясь, рухнула лицом в подушку.

Я думала, что просплю целую вечность. Но уже в полдень меня разбудил осторожный стук в дверь.

— Войдите! — хрипло крикнула я. Ну и голос! Похоже, норрантские туманы сделали свое губительное дело.