Жить дальше - Даниэла Стил

— Как ты можешь говорить такое! — Алексис сделала вид, что потрясена ее словами. — Ведь папа был врач!

— Именно, — бросила Пейдж сквозь слезы. — Я тоже раньше думала, что это имело какое-то значение, но ведь это оказалось не так? Мне понадобилось много лет, чтобы после домашнего скандала справиться со страхом перед врачами. Я всегда боялась, что меня изнасилуют.

Даже когда я забеременела, и то смогла пойти к гинекологу только на пятом месяце — так я боялась. Отличный был мужик наш папочка, прекрасной души человек, великолепный врач.

— Он был просто святой, — возразила Марибел Аддисон, — ты прекрасно это знаешь.

Алексис инстинктивно прильнула к ней, и женщины обнялись, как бы защищаясь от общего врага. Было ясно, что они никогда не признают ее правоту.

— И знаешь, что самое грустное, Алекс? — продолжила Пейдж. — После этого ты исчезла. В восемнадцать лет ты вышла замуж за Дэвида и сделала себе новое лицо, новые груди, новое тело и новую душу. От прежней Алексис ничего не осталось. Ты и в самом деле стала теперь другой женщиной, и можно утверждать, что с тобой ничего такого не случилось.

Алексис молчала — она еще никогда не испытывала такого ужаса и страха.

— Успокойся, — подошел к жене Брэд. Господи, как не вовремя все это случилось — на Пейдж столько всего свалилось за последний месяц. — Только успокойся, только не совершай той же ошибки.

— Почему же нет? — повернулась Пейдж к мужу. — А?

Ты разве не хочешь, чтобы я тоже сделала вид, что ничего не случилось? Почему бы и нет? Разве я не могу притвориться, что не замечаю, как ты каждую ночь уходишь трахаться со Стефани и при этом ведешь себя так, будто ничего особенного не происходит? У нас была бы такая замечательная жизнь… Не для того я столько перенесла, чтобы теперь делать вид, что ничего не случилось, что все в порядке!

— Хорошо, пусть так, но почему ты думаешь, что все остальные могут вынести такую степень откровенности?

Об этом ты думала? — с горечью возразил Брэд.

— Думала!

— Им же нужно какое-то убежище, им хочется забыть это страшное прошлое.

— А я не могу так жить, Брэд!

— Я знаю, — тихо ответил он. — И это мне всегда нравилось. — Он явно говорил в прошедшем времени, и она поняла это.

Мать и сестра к этому времени уже успели покинуть кухню, и Пейдж растерянно стояла посреди комнаты, пытаясь справиться с волнением. Брэд с тревогой наблюдал за ней.

— С тобой все в порядке?

Он беспокоился за нее, зная, впрочем, что не может сделать для нее того, чего она ждала от него. Он теперь ничем не может ей помочь. Но по крайней мере он еще может быть откровенен с ней.

— Не знаю, — честно ответила она. — Но я рада, что наконец-то сказала им все. Меня всегда волновал вопрос — неужели моя мать и в самом деле верит во всю эту чушь о том, что ничего не было, или просто врет, чтобы покрыть его и себя?

— Какая разница! Все равно она не скажет тебе правды, и Алексис тоже. Неужели ты не понимаешь? Даже и не рассчитывай.

Она кивнула. Да, ужасный выдался вечер, но зато теперь она чувствовала облегчение. Пейдж вышла немного посидеть на воздухе, а потом вдруг вздумала проведать Алисон. Было уже поздно, но ей почему-то непреодолимо хотелось повидать дочь. Она предупредила Брэда и уже через несколько минут сидела в отделении интенсивной терапии. Но сегодня у нее не было желания говорить с Алисон — она просто сидела молча, думая о дочери, о себе, о своей семье. Какой она была всего три недели назад. Как ей не хватало Алисон, как хотелось ей поговорить с дочерью, излить свою душу!

— Миссис Кларк! С вами все в порядке? — около девяти вечера окликнула ее одна из сестер. Пейдж была бледна, она сидела неподвижно, глядя на дочь, и сестра решила, что Пейдж нездорова. Пейдж лишь кивнула в ответ и продолжала сидеть, а через полчаса в палате появился Тригви.

— А я-то думал, где ты, — прошептал он, словно боясь нарушить установившуюся тишину. — Не знаю почему, но я почувствовал, что ты здесь. — Он улыбнулся и только тут увидел, какое у нее выражение глаз. Было видно, что она недавно плакала. Вообще вид у нее был не лучший. — Что с тобой, Пейдж?

— Да ничего. — Она пожала плечами и устало улыбнулась. — Я сегодня немного забылась и наговорила своим много лишнего.

— Помогло?

— Не знаю. Наверное, не особенно. Во всяком случае, это мало что изменило. Но зато мне стало легче.

— Ну тогда это стоит свеч.

— Да. Наверное.

Вид у нее был по-прежнему не слишком уверенный, и Тригви понял, что ей снова пришлось туго. С Алисон было все так же, как обычно. Значит, причина в чем-то другом.

— Не выпить ли нам по чашечке кофе?

Пейдж безучастно пожала плечами, но все-таки отправилась с Тригви в кафетерий, сопровождаемая сочувственным взглядом сестры, которой было ужасно жалко Пейдж — ведь ей пришлось столько вынести, и так мало надежды на улучшение состояния дочери. Она давно работала в отделении, но так и не смогла привыкнуть к страданиям пациентов, особенно если пациент — ребенок.

Тригви налил ей чашку кофе в автомате. Пейдж по-прежнему сидела молча. Ее состояние беспокоило его.

Никогда ее глаза не казались такими огромными и такими голубыми.

— Что случилось? — наконец спросил он, когда она отпила несколько глотков.

— Не знаю… просто я не выдержала всего этого…

Алли… Брэд… и моя мамочка.

— Но что-то еще произошло? — Он пытался понять, но она не давала ему ни одного намека. Тригви очень хотелось чем-то помочь ей.

— Ничего такого, чего бы уже не было раньше. Моя мама по-прежнему пребывает в безмятежном состоянии духа, и меня это в конце концов завело. — Она горько улыбнулась. — Может, не стоило этого делать, но я все-таки не выдержала. У меня не было выбора. Я сказала ей, что у нас с Брэдом проблемы, — глупо с моей стороны, конечно. Ну а в ответ я услышала от своей мамочки нечто невероятное: она привела мне в пример ее отношения с отцом. — Она колебалась, не зная, как сказать Тригви об этом, а он интуитивно опасался расспрашивать дальше. — Дело в том, что я с отцом… — начала она, но вдруг смолкла и отхлебнула еще глоток кофе. — В общем, мы… у нас были довольно странные отношения. — Пейдж закрыла глаза и долго сидела неподвижно. По щекам ее струились слезы. Раньше не хотела ничего говорить Тригви, но теперь она чувствовала, что должна договорить до конца. Она всегда хотела быть с ним откровенной, а это значило, что нужно рассказать ему все.

— Ничего, ничего, Пейдж. — Он чувствовал, как ей нелегко. — Не говори ничего такого, что тебе не хочется.

— Нет… — Она взглянула на него заплаканными глазами… — Я хочу рассказать тебе… — Она глубоко вздохнула и продолжала: