Афганистан. Честь имею! - Сергей Баленко

Оборвем здесь строчку. Так, на полуслове, оборвалась и жизнь Константина Прокопчука. Человека, который сражался до конца.

Обыкновенный мальчик

Все девятнадцать лет, которые выпали на долю Александра Матвиенко, были трудными. Рос в «неполной семье» — есть такое выражение у социологов. Проще — без отца. Мама Тамара Федоровна, работница завода «Луцккоммунмаш», тянулась из последних сил, чтобы ее ребенок не чувствовал себя обделенным по сравнению с другими. Старалась и чем‑то вкусненьким побаловать, и какую‑то игрушку или книжку купить. И в школе ни в чем не нуждался. А вот замечала мама, что в родных глазках сына вдруг появлялось такое недетское понимание‑сочувствие, что слеза даже прошибала.

«О сыне хочу сказать, — пишет сегодня Тамара Федоровна, — что был он обыкновенный мальчик, каких тысячи. Но для каждой матери свой ребенок неповторим. На каждого мать возлагает какие‑то надежды. А у меня теперь надежд нет!..

Одно хочу сказать: что был бы неплохим сыном, я в этом уверена, и был бы мне опорой в моей старости».

Никакого сомнения! Он ведь успел в своей короткой жизни доказать матери, что подрастает настоящей мужской опорой для нее.

Окончив восемь классов, он твердо решил идти работать и продолжать учебу в вечерней школе. Мама помогла только своей «протекцией» устроиться на свой завод в сувенирный цех, учеником резчика по дереву. К моменту призыва в армию он был уже не учеником, а мастером.

Учебное подразделение, которое проходит солдат, для всех трудное (чтобы легче было в бою), а у солдат спецназа — тем более. Но как бы трудно в «учебке» ни было, мать не беспокоится: там стреляют только по мишеням.

«Потом его перевели служить в Афганистан, — пишет далее Тамара Федоровна. — Получала от него письма, в которых он описывал свои тяжелые солдатские будни. Я сердцем чувствовала, что ему очень тяжело. Ведь мальчик он был еще!.. Просил меня не волноваться, ждать, что обязательно вернется…

И я ждала, верила, надеялась.

В последнем письме сын успокоил меня, что уже служит в самом Кабуле, что уже немного легче, можно отдохнуть и помыться…»

А на самом деле «одни холодные горные звезды видели драматическую схватку десятка советских воинов с полуторасотенной бандой, да где‑то в затемненных кишлаках люди тревожно прислушивались к далекой стрельбе», — как писал корреспондент «Красной Звезды» о том бое, где погиб сын Тамары Федоровны.

Было много публикаций об операции, в которой погиб Саша, и во всех авторы оставляли его живым. В газете «Красная Звезда» за 27 сентября 1984 года в статье под названием «На афганских высотах» есть такие строки:

«Лежали в одной цепи старший лейтенант Борис Ковалев, младший сержант Андрей Шкаленов и Александр Матвиенко, прапорщик Сергей Чайка и рядовой Алексей Афанасьев, старший лейтенант Ян Кушкис и сержант Виталий Стратьев, прапорщик Виктор Строганов и рядовой Евгений Калягин, точными выстрелами пресекая новые попытки бандитов прорваться к позиции. И вдруг…» — так описывал корреспондент ночь на 6 июля 1984 года. «И вдруг… — это далекий гул вертолетов, которые шли на помощь отважной горстке советских разведчиков, окруженной врагами вдали от своих, на безымянной высоте».

Помощь пришла. Вывезли всех перечисленных в корреспонденции. Живых, раненых и мертвых.

Это литературное изложение обстоятельств боя и гибели разведчиков. По просьбе сестры Александра Натальи Юрьевны Глазовой («Прошу, если будете писать о Саньке, напишите правду…»), мы приводим воспоминания очевидца этого боя.

«…5 июля 1984 года нашу разведгруппу высадили примерно в 30 км западнее Кабула на точку Чауни с задачей выдвинуться в район города Куза‑Шора и перекрыть караванную тропу, а при прохождении каравана — уничтожить его. Саша постоянно находился в головном разведдозоре, так как в него входили наиболее опытные разведчики. Саша был пулеметчиком и ходил с ПКМ. На заданный рубеж мы вышли вовремя. Оборудовали бойницы, разместились. Ночь прошла спокойно. Саша лежал рядом с прапорщиком Виктором Строгановым, прикрывал тыл группы. Утром, около 5 часов, пошел караван. Командир группы Борис Ковалев принял решение досмотреть караван. На досмотр пошли прапорщик Сергей Чайка, Саша и еще несколько разведчиков. Караван оказался мирным.

Командованию в Кабуле доложили обстановку: группа засвечена, и наиболее благоразумным было бы ее снять с задачи. Днем, около 12 часов, нас проверил мальчик‑пастушок. „Духи“ иногда используют детей в качестве разведчиков. На повторный запрос от командования последовал отказ. Приказано было выполнять ранее поставленную задачу. Около 18 часов по месту, где была бойница Сергея Ковалева, Яна Кушкиса, сержанта Зайцева, начал работать крупнокалиберный пулемет. Командир лежал непосредственно над караванной тропой. Сначала „духи“ ударили из стрелкового оружия, а потом пошли на штурм. Основная масса поперла как раз с Сашиной стороны. Огнем из пулемета Саша сдерживал „духов“. В это время Борис Ковалев по радио передал сообщение, что его отрезали от основной группы, и приказал командовать Сергею Чайке.

К „духам“ подошли новые силы, подключились гранатометчик, миномет. Обложили нас со всех сторон. Подключилась агитация, в микрофон призывали, уговаривали группу сдаться, сложить оружие, прекратить сопротивление, выдать командиров. Ситуация накалялась, появились первые раненые. Центр оказать помощи не мог: вторая половина роты выехала по тревоге на оцепление места падения подбитого вертолета „Ми‑6“. Вертолетчики на аэродроме поминали своих. Ситуация, казалось бы, безвыходная, но никто не дрогнул. Бой продолжался 6 часов. Натиск был такой, что мы не успевали перезаряжать магазины. Раненые помогали набивать магазины патронами. Боеприпасы таяли на глазах.

Чтобы выиграть время, командир приказал Сергею Чайке вместе с Сашей, Михаилом и переводчиком совершить маневр. Во время одной из перебежек Чайку и Александра прошило очередями из трех пулеметов с 40 метров. Сашу смертельно ранило в живот, грудь, ноги. Сергею перебило ноги. Под огнем товарищи вытащили Сашу, он был без сознания. Вкололи промедол, перетянули, перевязали тельняшками раны, бинты к тому времени уже кончились. В это время подошли «вертушки». Личным приказом начальника штаба армии было поднято в воздух звено. С 4 тысяч метров они поддержали нас, подавили несколько точек. Боря Ковалев обошел „духов“ и выбил их с последней позиции. Как только „духи“ услышали звук вертушек, они начали отходить.

Ян Кушкис умолял сесть, забрать раненых. Один согласился, попросил обозначить свое место. Сожгли все пирофакелы, из одежды сделали костер, но он так и не сел…

Под утро подошла броня. Саша, не приходя в сознание, скончался. Фактически своим маневром Сергей Чайка и Саша спасли группу, выиграли время, выбили у „духов“ основную ударную силу — гранатометчиков.

Из боя „целыми“, способными самостоятельно двигаться, вышли шестеро. За этот бой, как нам потом сообщили осведомители, мы уничтожили 67 „духов“ из 400, атаковавших нас…»

Вся жизнь — подготовка к подвигу

Детство Андрея прошло в селах Западной Сибири, края с морозными, снежными зимами, богатой природой. Рос любознательным, общительным, жизнерадостным.

Как и все мальчишки, Андрей любил играть в военные игры, строить снежные крепости. Особенно нравились ему «казаки‑разбойники». Он умел так ловко спрятаться, что поиски не приводили к успеху. Друзья, отчаявшись найти хитреца, сдавались. И тут‑то Андрей появлялся, словно вырастая из‑под земли, порой из самых неожиданных мест.

А зимой на окраине села Венгерово, в котором жила тогда семья Казаковых, разворачивались настоящие снежные баталии. На ровном месте вдруг возникали крепости из снега и льда, и шумной ватагой одна часть мальчишек дружно «штурмовала укрепления врага», а другая — «стойко оборонялась».

«Бой» шел до «последнего снаряда», а когда снежки у обороняющихся кончались и наседавшие врывались в крепость — начиналась рукопашная. Андрей любил такие минуты, когда можно было от души помериться силами со сверстниками, попробовать, кто кого.

Летом настоящими праздниками были поездки в лес, где он радовался каждому цветку, изучал виды растений, наблюдал сложную жизнь животного мира. Часами мог стоять с удочкой на реке.

С малых лет отличался трудолюбием, унаследованным от родителей. У отца Владимира Ивановича, офицера Советской армии, служба была как служба: напряженная, беспокойная, требующая высокой организованности, разносторонних знаний.

Мать, Галина Сергеевна, учительница, часто приходила с уроков утомленная и принималась за домашнюю работу, а вечерами сидела над тетрадками своих учеников.