Реинкарнация сильнейших. Лирическая сказка об управлении кризисом организации - Вилена Смирнова

такие как оборот и маржинальная прибыль. Начинается бегство специалистов, а оставшиеся

патриоты с интересом наблюдают за трепыханиями „первых лиц“.

(Корпоративный проект „Азбука“ под редакцией г-на Безбашнева, ч. 1, гл. 2)

Совещание чрезвычайного комитета – в просторечии ЧК – президент открыл весьма победоносно:

– Ну что, господа революционеры, вот мы и дождались своего часа. Значит, будем изживать старую структуру и изгонять сопротивляющиеся элементы. Сразу делаю заявление, чтобы ни у кого никаких вопросов не возникало: у меня врагов нет. Я очень миролюбивый человек, но на шею себе садиться не дам. Я могу долго терпеть, но… – президент поднял палец и взял выразительную мхатовскую паузу на полторы минуты. – Насколько меня прессуют, ровно настолько эта пружина потом выстреливает с отдачей! Наступил момент, когда я собираюсь все узнать и получить отчет за все время своих вложений.

Одобрительный гул прошел по совещательной комнате.

Помимо заявленных в бумажке-пирамидке лиц, Пионерогероева увидела в переговорной и незаявленных Вострикову, Гадкоутенко-ву и даже охранника Петра. Очевидно, революционный режим, в который, как провозгласил президент, вступала компания, требовал особой безопасности то ли всех участников процесса, то ли отдельно взятого президента, на которого в этой обстановке были возможны покушения разгневанной Бейбаклушкиной.

Для начала собравшимся представили нового экономиста по просчетам, чье появление прошло как-то незаметно. Однако господин Мерзейкин уже успел кое-что поисследовать и даже вступить в смертельный конфликт с Бейбаклушкиной, которая ревностно охраняла свои финансовые документы от непонятных ей экономистов. Однако конфликт был и не очень обоснован, коротко доложил Мер-зейкин, так как практически никакой финансовой документации на произволстве „Джонни“ не наблюдалось. Президент начал с оглашения функций финансового блока и распорядился: Мерзейкину контролировать движение наличности, перекрыть поступления в кассу „Нирваны“, а с целью избежания прецедентов организовать круглосуточный пост у кассы. (Так вот зачем тут руководитель личной охраны!)

Далее президент обозначил задачи для каждого блока: Гойда должна была взять на себя все админностративные функции (что под этим подразумевалось, так никто и не понял, кроме бывшего менеджера по фигистике, наверное), Пионерогероевой вменялось в обязанность контролировать отдел бродаж (что при этом делать с проектом БМХ, тоже не сообщалось). Вернувшемуся из опалы Уходченко были поручены все „брехнические и хозяйственные вопросы“, особенное внимание уделялось точному соответствию единиц мебели, табуреток и пальм. На него же с честью возложили переезд „Нирваны“ в другое помещение и передел всей произволственной базы. Руководить революционным комитетом вызвался сам президент Великой корпорации Безбашнев, скромно обозначив себя председателем.

– Ох, нравится мне это слово – председатель! – сказал он и оглушительно захохотал. В аудитории раздались робкие смешки в поддержку великой мысли президента-председателя. Гадкоутенкова, сидевшая рядом с артикулярным директором, принимала самое активное участие в совещании – она бесконечно что-то нашептывала Востриковой и Мерзейкину, совала какие-то бумажки, извиняясь, выскакивала в коридор и возвращалась с целым ворохом новых бумажек, потом опять бегала ксерить и т. д., при этом выглядела очень бодрой, веселой и с обожанием смотрела на президента-председателя.

– Всем понятны обязанности? – прогрохотал председатель. – Срок на весь переезд – две недели, уложитесь?

– Уложимся, – бодро ответил некогда ссыльный, а ныне реабилитированный Уходченко.

Гадкоутенкова попыталась его урезонить:

– Не горячись! Там ведь, Джан Франкович, надо решать вопросы по электрике и воде, потом телефонные кабели еще, давайте четыре недели?

На этом сроке они договорились, после чего экстренное совещание объявили закрытым, и президент-председатель покинул помещение.

Пионерогероева подошла к Гадкоутенковой и Востриковой, что-то весело обсуждавшим с Уходченко, и просто спросила:

– Это что было-то?

– Да Бейбаклушкина остановила произволство, вот он и сделал революцию.

– Как остановила? – для все понимающей Пионерогероевой не стало новостью, что Бейбаклушкина привела свои угрозы в исполнение – больше ее интересовало, догадывается ли та о последствиях.

– А он же денег на произволство уже второй месяц не выделяет, вот она и сказала: если не будет к такому-то сроку (уже прошла неделя) – останавливаю произволство. А там печи, их чтобы разогреть, надо столько времени! Что теперь с заказами будет? – Вострикова мигом погрустнела по поводу неожиданных разворотов господ акционеров и неготовности корпорации к таким виражам.

– Наш зайчик на ультиматумы реагирует плохо, – продолжила Гадкоутенкова. – Я ее предупреждала – не надо резкости. Но у всех своя голова на плечах. Он, конечно, наш креативный, тоже хорош – думал-думал и вдруг – раз! Там теперь бунт начнется среди рабочих, их надо как-то всех удерживать. Сегодня поедем на фабрику, там уже митинги пошли.

– Зачем удерживать-то, их сокращать надо, оставить только квалифицированных, тем более если он решил с „Нирваной“ произ-волство делить – там же все бейбаклушкинские люди заняты!

Гадкоутенковой такое заявление Пионерогероевой не понравилось. Она покачала головой и сказала:

– Вам бы только революции одним ударом проводить – вон и Уходченко туда же! А нам теперь с Востриковой всю ситуацию на фабрике разгребать.

– Так, понятно, а что у нас с аттестацией Правдолюбовой? Когда?

– Ой, – Гадкоутенкова сморщилась, как от невыносимой зубной боли, – ты что, не понимаешь, что у нас теперь другие проблемы? Вы как-нибудь уже сами разбирайтесь. Поехали на фабрику!

Словно великая Раневская в фильме „Золушка“, она призвала „крошек“ следовать за ней, и крошки поплелись, воодушевленные новыми планами.

Через пару дней Гадкоутенкова нервно курила и рассказывал Пио-нерогероевой о провалившемся митинге на фабрике:

– Он был совершенно не готов, а ведь я предупреждала его, чтобы он продумал свой текст. Там собралась орава этих безумных работяг, они завалили его вопросами, на которые он не знал, как отвечать. Требуют денег, иначе продолжат забастовку. В общем, нам еще предстоит! И Вострикова укатила на выставку – как все не вовремя!

– Так Бейбаклушкина же тоже укатила?

– Тоже, а бунт идет в ее отсутствие. У нас сейчас там такая груда дел – ничего не сходится. Ни одна должность не соответствует реальному положению, с деньгами – полный завал, ничего не ясно, Мерзейкин один зашивается, бухгалтерия устроила саботаж. Сегодня опять поедет митинговать.