Не оглядывайся назад!.. - Владимир Максимов

Мы заняли столик у окна, из которого были видны белые сопки, начинающиеся сразу за последними домами городка, да почерневшие с одной стороны сугробы, ещё лежащие вдоль прямой улицы, ведущей прямо к не таким уж далеким сопкам.

Оглядевшись, я увидел у барной стойки средних лет сухощавого, крепкого мужчину в поношенной морской фуражке с «крабом» кокарды торгового флота, который с жадностью, большими глотками, запрокинув голову – так, что кадык судорожно ходил вверх-вниз, словно поршень, – из высокого коктейльного стакана пил водку Вид у него был, надо сказать, сероватый, несмотря на приклеившийся к нему, похоже, навсегда, загар южных широт.

Через два столика от нас, и тоже у окна, сидела женщина с вытравленными перекисью до «натуральной блондинки» жёсткими волосами. Она безучастно смотрела в окно. И, глядя на эту печальную даму, мне вдруг так нестерпимо захотелось увидеть Римму. А вспомнив её, я невольно глубоко вздохнул.

– Не вздыхай глубоко – не отдадим далеко. Хоть за курицу, да на свою улицу! – хлопнул меня по спине Юрка. – Вон, гляди, к нам уже официант, как крейсер, мчится!

Однако официант с перекинутой через левую руку белой салфеткой вначале подошёл к даме и, почтительно склонившись, щёлкнул зажигалкой, поднося огонь к длинной тонкой сигарете, которую посетительница держала двумя, унизанными золотыми перстнями, подрагивающими пальцами.

Затянувшись, она что-то рассеянно сказала официанту, и он, передав ей меню, направился к нашему столику.

– Что будем кушать, пить? – спросил вкрадчивым голосом, словно мы с ним одни знали о чём-то тайном и не совсем скромном.

При ближайшем рассмотрении официант не выглядел так безупречно, как издали. У него было скучное бледное лицо, а белая рубашка оказалась отнюдь не первой свежести. Черный жилет слегка лоснился у карманов.

– Кушать будем в основном водочку, – пошутил Юрка. И это сообщение явно улучшило настроение официанта. Он сдержанно улыбнулся.

– А меню у вас нет? – спросил я. И улыбка исчезла с его лица, будто упала на пол.

– Есть, но оно сейчас занято. – Официант кивнул в сторону одинокой дамы.

– А что вы нам можете предложить? – снова обратился к нему Юрка, вновь вернув официанту добродушие.

– Всё зависит от средств, – теперь, уже загадочно улыбнувшись, ответил тот.

– Не стеснены, – прояснил ситуацию мой напарник.

– Есть очень хорошая шведская водочка, французское вино, самтрестовское шампанское, – взбодрившись, стал перечислять официант.

– А коньяк?

– Коньячок тоже, конечно, имеется. Армянский, грузинский, азербайджанский, молдавский.

Ему явно нравилось вести диалог с Юркой. От моих же «занудных» реплик, например, о том, что сколько стоит, он, стараясь не показать вида, всё же кривился, как от зубной боли, стараясь в мою сторону не глядеть.

– Нам, для начала (я заметил, что официанту особенно понравились именно эти Юркины слова: «Для начала») бутылочку трёхзвёздочного грузинского коньяка, лучше самтрестовского… А на первое у вас что? – спросил он, когда официант сделал запись в своём блокнотике.

– Харчо, солянка, борщ… – интерес официанта к нам возрастал на глазах. И скуки на его лице не было уже и в помине. Теперь на нём жила заискивающая, благодарная улыбка. Всем своим видом он будто бы говорил: «Купцы гуляют! Шампанского в нумера!»

– Две солянки, – отчеканил Юрка и снова спросил: – А на второе что вы нам посоветуете?

– Есть трепанги с папоротником. Лангет, бефстроганоф, шницель, бифштекс…

– Тогда, – отвалившись на спинку стула, продолжил Юрка, – бифштекс с яйцом и картофелем фри. Трепанги с папоротником. Хлебца, чёрненького. И – какой-нибудь салат: помидорчик, огурчик, без изысков, в общем, с растительным маслом. Или – просто зелени, если есть. Петрушечки, кинзы, сельдерея, базилика…

– Всё есть! – просиял официант, уже почти паря на крыльях любви к нам. – Пивка, минералочки, морсику брусничного не желаете!

– Не надо, – снова встрял я.

– Две бутылочки «Боржоми» или «Ессентуков» – четвёртого или семнадцатого номера, – перекрыл мой отказ Юрка.

– Этого, извините, нет, – на глазах начал увядать официант, преданно глядящий теперь только на моего товарища. – Есть минеральная вода местного розлива. Не желаете?

– Не желаем. Лучше какого-нибудь натурального, не из консервантов, сока. Яблочного с мякотью или виноградного. Виноград винограду ведь не повредит, – подмигнул он мне, намекая на коньяк.

– Фруктов никаких не надо?

– Пока нет. Может быть, попозже…

– Один момент! – уже спиной к нам бросил, «улетая» в сторону кухни, официант.

– Да! – крикнул уже вдогон ему Юрка. – Лимончик, с сахаром, тоненькими дольками нарежьте, да маслин принесите.

Официант на секунду прервал свой стремительный ход. Быстро отметил в записной книжке «доп. заказ» и вновь продолжил «полёт» на невидимых крылах, явно предчувствуя щедрые чаевые.

– Ну, вздрогнем! – поднял Юрка на четверть наполненную коньяком широкую стопку, слегка сужающуюся кверху, когда официант принёс бутылку, маслины и дольки лимона, посыпанные сверху сахаром.

Он посмотрел коньяк на свет, словно разглядывая что-то сквозь его янтарность, понюхал, пригубил и, видимо, оставшись доволен качеством, хмыкнув, чокнулся со мной.

Мы выпили по нескольку глотков этого действительно прекрасного солнечного напитка и закусили дольками лимона. Прохладный сочный ломтик после животворящего тепла коньяка был как нельзя кстати.

Юрка заел жёлтую дольку лимона ещё и парой глянцевых чёрных маслин.

– Ух, хороню! – сказал он. – Будто малюсенькое солнышко прокатилось внутри… Ну что. Ещё по глоточку? – предложил он, потянувшись к бутылке. – Ибо сказано умными людьми: «Между первой и второй – перерывчик небольшой…» Сколько раз в тайге я мечтал об этом, обходя этот бесконечный путик…

Юрка снова плеснул в рюмки, скрыв их дно, немного коньяка, и мы снова медленно выпили…

– А какая славная всё-таки у Нормайкина дочь! – ни с того ни с сего, даже как-то мечтательно заговорил вдруг он об Анастасии. – И такой зануда ей в мужья достался… Если б я её раньше встретил – ей-богу, женился бы, – разоткровенничался Юрка, что при его характере случалось крайне редко.

– А ты какую ей записку написал? Которую потом вместе с книжкой отдал? – хитро улыбаясь, спросил он. – Я ведь всё видел. И сразу предупреждаю – конкурентов не потерплю!

Он, конечно, дурачился, но чувствовалось, что ему хочется поговорить о Насте по-настоящему, без комедиантства.

– Я, знаешь, – вдруг посерьёзнел он, блестя слегка хмельными глазами, – когда мы из тайги выходили и тяжко так было… Потом эта бесконечная, казалось, ещё дорога впереди, до тепла, до деревни… В такие вот минуты я чаще всего почему-то именно об Анастасии думал. И силы словно прибывало… А, с другой стороны, – снова перескочил Юрка с пятого на десятое, – если бы она даже со своим Кащеем развелась, – куда б я её мог в городе привезти? В общагу нашу охотоведческую на Подаптечной, что ли?! Где в комнатах по десять – пятнадцать коек стоит… Да и неизвестно ещё, приглянулся бы ей город, нет ли? Грязь его улиц, суматоха, лицемерие… Давай-ка лучше ещё по одной, – вздохнул он (и теперь впору мне было его утешать), – за любовь, как положено третьему тосту. Тем более что наш «белый пароход» на всех порах уже спешит к нам с солянкой, – кивнул он на приближающегося с подносом официанта.

– Второе – сразу или попозже? – спросил он Юрку, ставя на стол глубокие, парящие и дразнящие аппетитными запахами, тарелки.

– Попозже, – ответил тот, разливая по стопкам коньяк.

Зал ресторана постепенно заполнялся.

От барной стойки негромко зазвучала приятная музыка.

– Может, потанцуем? – спросил Юрка, когда мы выпили по третьей и как следует закусили солянкой. – Смотри, яки гарны дивчины сидят, вон за тем столиком, в углу.

– Ты, если хочешь, танцуй. А я не буду, лучше просто посижу да поглазею на зал, на сопки…

– Ну, как знаешь! – азартно, словно охотник, предчувствующий лёгкую добычу, ответил Юрка и, встав из-за стола, направился в угол зала, где обедали четыре действительно очень симпатичные женщины.

Через минуту он уже танцевал с одной из них. Высокой шатенкой в нарядном платье и изящных туфлях на высоких каблуках. Его грубой вязки свитер и камусные унты явно контрастировали с изысканным нарядом дамы, но, похоже, их обоих это заботило мало. К тому же другой одежды у нас просто не было.

Юрка что-то увлечённо рассказывал своей партнёрше, а она, склонив голову, внимательно слушала, то и дело поощрительно улыбаясь.

«Да, вот такой бесшабашной решительности мне всегда и не хватало. Лёгкости в общении с людьми», – подумал я о себе, о Юрке и тут же стал размышлять о приятном. О том, что мы наконец-то возвращаемся домой… И, конечно, – о Римме…

Вспоминать о ней было особенно приятно, хотя и грустно.