Королева воинов - Алан Голд

— Именно поэтому он так и поступает, друг мой, — спокойно сказала Боудика — Чтобы вызвать у нас гнев, чтобы оскорбить и заставить сразиться с ним.

— Так именно это мы и сделаем! Мы разобьем его армию и отрежем десять тысяч голов, мы выбросим их в море с южных утесов. Их будут бросать волны, пока они не приплывут к берегам Рима. Их кровь…

— Волки.

Он осекся и посмотрел на нее в удивлении.

— Волки, — повторила королева.

— Что?

— Волки. Опасные звери, король Мандубрак. Подумай на миг о паре волков.

Король кивнул, и Боудика с трудом сдержала улыбку.

— Так. А теперь подумай о собаках.

— Собаках?!

— Собаках!

— Королева Боудика, о чем, ради богов, ты говоришь?

— В одиночку, в лесу, вооруженный лишь мечом, с кем ты предпочел бы встретиться — с волками или собаками?

Не задумавшись ни на минуту, Мандубрак ответил:

— Конечно, с собаками.

— Почему?

— Потому что волки — умные звери, они охотятся стаей. Они осторожны, и ты никогда не знаешь, что они сделают. Они загоняют добычу, окружают ее, они вырывают из тела жертвы маленькие кусочки, пока та не истечет кровью. Они могут ждать целый день, чтобы нанести последний удар.

— А собаки? — спросила она.

— Дикие собаки? Они безумны, они просто кидаются на тебя, и ты можешь убить их всех одну за другой, и даже не позволишь вцепиться в тебя зубами. Они не умны. Они…

Он замолчал, внезапно поняв все.

— Римляне пытаются разъярить нас, чтобы мы бросились в битву! Да! И в нашей ярости мы погибнем. Но если будем вести себя, как волки, — продолжил он, — если будем умны и коварны…

Она улыбнулась.

— Но откуда мы знаем, что именно таков замысел Светония? — спросил Мандубрак. — Он может осквернять наши земли просто потому, что он глупец.

— А разве раньше он так делал? Когда он сражался на западе с восставшими, разве кто-то рассказывал нам, что он оскорбляет наших богов? Римляне сами говорили другое: что они не желают загрязнять наши священные земли, потому что хотят, чтобы наши боги объединились на небесах. И что они хотят жить на этой земле и пить чистую воду, а наши высокие деревья рубить для постройки своих домов и кораблей. Нет, Мандубрак, Светоний определенно добивается того, чтобы я впала в ярость, чтобы кровь бриттов закипела от гнева. Потому что тогда я потеряю власть над армией, и мы проиграем. Если такое случится, то, будь уверен, каждый римский солдат будет стоить десятерых из нашей толпы. Именно этого я больше всего боюсь уже давно.

Путь на север по Римской дороге

Даже Фабий был недоволен тем, как все складывается в этом походе, но Светоний был для него кумиром, и решения его он никогда не оспаривал. Так же относились к командующему и начальники легионов. Никто не решался сказать Светонию, что осквернение земель может повредить им в будущем.

Все думали, что он ищет теперь удобное место, чтобы расположить войска, и решает, как их применить, но только он один знал, что именно он ищет. Три или четыре раза за утро и каждый полдень Светоний уезжал от своих легионов, движущихся на север, чтобы достичь римской крепости Мандуессенд, известной среди бриттов как Мансеттер. Он внезапно пришпоривал коня и без всяких объяснений скакал прочь, в холмы, откуда обозревал окрестности. Затем, погруженный в свои мысли, возвращался, чтобы двигаться вместе со своими воинами. Его армия стала еще больше за счет измотанных горожан Лондиния и Веруламия.

Когда Светоний вернулся из своей пятой или шестой поездки, Фабий подъехал к голове колонны и занял место рядом с ним. Но не успел он сказать и слова, как командующий произнес:

— Это решение я должен принять сам, только я один. Судьба нашей армии в Британии и даже самого Рима зависит от меня. Если я ошибусь, Фабий, и если и мы проиграем, мы потеряем Британию; и это подвигнет многие народы думать: «Если женщина из варварского племени смогла одолеть лучшие римские легионы, то и мы — тоже сможем». Если это случится — империи конец.

Фабий понимал, почему командующий говорит об этом, и потому промолчал.

— Мы сталкиваемся с восстаниями и потерями в Германии, Иудее, Сирии и теперь в Африке, — продолжил Светоний. — Если так будет и дальше, Риму станет еще труднее. Все недовольные восстанут и ударят нам в сердце. Наш Сенат прогнил до последней степени, император явно идет по пути незабвенных Калигулы и Клавдия — все они неспособны управлять. Так что дело за нами, возглавляющими армию, и мы должны защитить наш империю — вот почему я так долго решаю, где лучше встретить Боадицею. Когда Авл Плавтий и Тит Веспасиан пришли в Британию и успешно приводили к покорности здешние племена, это потрясло весь мир. Все уверились, что Рим непобедим, что он — величайшая сила в истории, и потому все должны жить в мире под римской властью. Так было прежде, Фабий. Но в последние двадцать лет многое изменилось. На всех наших границах — только недовольство и недоверие. И могу сказать тебе как другу и помощнику, что многим, очень многим мы обязаны этим фиглярам и негодяям, которых почитали как трех последних императоров. Все это делает будущее сражение необычайно важным, Фабий. Вот почему мы должны обойтись с Боадицеей самым жестким и непреклонным образом. Мир опять должен содрогнуться при виде могущества Рима. Если мы ослабеем, отступим, проиграем, то весь мир вспыхнет восстанием, и это восстание будет погребальным костром для нашего народа и нашей империи.

Лицо Фабия выражало сомнение. Светоний посмотрел на молодого человека, улыбнулся и потрепал его по плечу:

— Но это — не твои заботы. Молодые люди сражаются в битвах, продуманных стариками. Я знаю, что ты и другие начальники — вы все бес покоитесь, что я столь долго ищу место для встре-чи с Боадицеей. Но пойми и меня: я должен быть уверен, что избранная местность даст нам максимум преимуществ. Эта женщина, похоже, подняла против нас половину Британии, и сторонники слетаются к ней, словно птицы. Важно, чтобы римская армия понесла как можно меньше потерь, но в то же время раздавила ее войско. Согласно нашим сведениям, у нее больше сотни тысяч мужчин и женщин, но, если хоть один из них уйдет после битвы живым, я буду расценивать это как наше поражение. Они должны быть уничтожены, а имя Боадицеи вычеркнуто из истории. Ни один из ее сторонников не должен сбежать. Эта битва, Фабий, будет подобна столкновению самих богов. Гора Олимп содрогнется от плача вдов и сирот, когда я покончу с королевой Боадицеей.

Фабий молча смотрел, как командующий опять выехал вперед и поскакал на запад.

— Когда я покончу с римской армией, — воскликнула она, — ее остатков еще хватит, чтобы наполнить мешок для зерна!

Громоподобный взрыв хохота был ей ответом, и даже те, кто находился далеко, отозвались одобрительными возгласами.

— Армия Светония пришла с запада, — продолжила Боудика, — где он убил тысячи друидов, матери и отцы, сыновья и дочери — все были убиты, чтобы удовлетворить жажду крови безумного императора Рима.

Снова раздались крики, на этот раз ярости и ненависти. Это уже не понравилось Боудике: несмотря на то что она стремилась вдохновить армию, ей нужно было держать ее под контролем и не позволить стать дикой толпой.

Она продолжила:

— Светоний собрал всю мощь и силы Рима на севере и западе от нас и надеется заманить нас в ловушку. Я знаю об этом. Но неважно, что это за ловушка, — сколь бы бесстрашными ни были римляне в битве, победим мы!

Возгласы одобрения не дали Боудике сказать самые важные слова. Ей пришлось ждать, пока море воинов успокоится и приготовится ее слушать. Многие из них пили с самого утра, и их дух был слишком возбужден. Что могла она поделать? Да, первый бой закончился успешно, но в нем участвовала лишь половина тех, кто шел за ней сейчас. Остальные были только при побоище в Лондинии и разрушении пустого Веруламия, так что только половина воинов имела опыт сражения с римлянами.

— Римляне ждут подкрепления от Второго легиона Августа, который стоит далеко на западе. Если мы теперь атакуем, они не успеют подойти. Это значит, что мы будем сражаться только против Четырнадцатого и Двадцатого легионов. Это бесстрашные воины, храбрые и сильные. И, что еще важнее, дисциплинированные. Помните, что один дисциплинированный солдат стоит десятерых из толпы. Но никогда еще не было у нас такой уверенности в победе, как в битве, что будет завтра или послезавтра. Почему? Мы — бритты, а они — нет!

Снова раздался рев одобрения.

— Потому что нас в десять раз больше, чем может собрать Светоний!

Снова одобрение. Они ловили каждое ее слово. Она видела в их глазах обожание и была счастлива. Оглянувшись по сторонам, она увидела своих дочерей: они стояли обнявшись и улыбались матери.

— Потому что мы живем на этой земле, а они здесь умрут! — воскликнула она.