Форс-мажор (сборник) - Алексей Калугин

Взгляд Шутова сделался безнадежно грустным. Майор засунул руки глубоко в карманы куртки, втянул голову в плечи, весь сжался, точно кулак, и…

Он так и не понял, улыбнулась Кира Алексеевна или ему это только показалось.

— Принимайте найденышей, Кира Алексеевна, – распорядился директор приюта. – Если понадоблюсь, я у себя в кабинете.

— Какой мужчина! – глядя ему вслед, восхищенно вздохнула Алла Павловна.

КАКТУС

Рассказ

Нас часто называют мусорщиками. Почему? Нам приходится разбирать обломки, но к уборке мусора наша работа не имеет отношения. «Похоронная команда» – тоже звучит не лучшим образом. Да и не занимаемся мы похоронами. Как-то раз в доке пересадочной станции Гибсон-11 один из рабочих, кивнув в нашу сторону, произнес негромко: «Падальщики». Это уж было совсем гнусно. Колька Жданов, второй пилот «Пеликана», развернулся в сторону трепача с таким видом, что я подумал, сейчас точно убьет и имени не спросит. Рабочий, видно, тоже смекнул, что к чему, и от греха подальше юркнул в узкую щель между штабелями пустых поддонов.

Я долго не мог понять, почему к нам так относятся? Разве мы занимаемся чем-то предосудительным или непристойным? Не нам, так кому-то другому все равно пришлось бы выполнять эту работу.

— Нас не любят, потому что принимают за вестников беды, – объяснил мне капитан «Пеликана» Свенсон. – Хотя на самом-то деле это мы идем за бедой, а не она за нами. – Он усмехнулся и согнутым пальцем почесал свой длинный, похожий на клюв странной птицы нос. – Когда я принял «Пеликана» под свое командование, мне первое время тоже было не по себе. Да спроси любого из экипажа, тебе каждый скажет, что первые полгода хотел сбежать. А потом – ничего, сработались.

Официально наша команда именуется «Служба ликвидации последствий аварий в космическом пространстве и незапланированных противоправных действий, направленных на уничтожение жизни». Здорово, да? Впечатляет? Какие уж тут, на фиг, «могильщики»! Добавьте к этому то, что помимо «Пеликана» в команду входят еще шесть кораблей и действуем мы под эгидой Межсекторного Красного Креста – отсюда и интернациональный состав команды. Я сам, к примеру, из одиннадцатого сектора Шенгенского Союза, капитан Свенсон – из Сектора Объединенных Северных Королевств, а Колька Жданов, понятное дело, из Русского Сектора. Родом Коля со Старой Одессы. А Старая Одесса – это ведь не просто планета, превращенная в гигантский космический корабль, это особая система ценностей и, я бы даже сказал, своеобразная философия жизни. Впрочем, если вы сами никогда не были на Старой Одессе, так все равно ничего не поймете. Да и речь у нас сейчас не о том.

Занимается наша Служба именно тем, что и следует из ее названия, – мы убираем то, что остается после техногенных катастроф в космосе. Но не обломки звездолетов, а тела погибших. В конце концов, мы ведь цивилизованные люди, а потому должны хоронить своих мертвецов, а не оставлять их в вечной пустоте, холоде и мраке.

Трудно, да почти невозможно себе представить, что два рейсовых звездолета могут столкнуться до входа в гиперспейс или после выхода в нормальное пространство. Хотя ветераны Службы рассказывают, что подобный случай имел место неподалеку от пересадочной станции Дик-25. Правда, было это в незапамятные времена, когда новые на тот момент ХД-двигатели, случалось, давали сбои. Нынче рейсовые звездолеты оборудованы настолько действенной системой безопасности и эффективными спасательными средствами, что даже в случае совершенно фантастического, немыслимого в реальных условиях стечения обстоятельств, в результате которого корабль развалится на куски, все обойдется без жертв. Неприятности случаются с небольшими кораблями, принадлежащими маленьким, закрытым колониям – чаще всего в них объединяются последователи какой-либо экзотической религии – либо старательским компаниям, занимающимся разведкой и добычей полезных ископаемых на астероидах и нетерраформированных планетах. И те и другие не считают нужным передавать информацию о своих перемещениях в Межсекторную навигационную службу, поэтому спасатели, как правило, прибывают на место аварии слишком поздно. И тогда за работу беремся мы.

Почему именно мы, то есть Межсекторный Красный Крест? Потому что другие не желают этим заниматься. Колониям и фирмам, теряющим корабли, проще забыть о них, чем привлекать внимание к случившемуся. Имидж – вот что беспокоит их в первую очередь.

Ликвидаторы – так мы сами себя называем.

Порой мы находим живых. Чаще всего люди спасаются в чудом оставшихся неразгерметизированными отсеках. Бывали случаи, в неисправных челноках или посадочных ботах находили техников, выполнявших ремонтные работы в момент катастрофы. Как-то раз, прибыв на место аварии спустя четверо суток, ликвидаторы обнаружили всех десятерых членов команды погибшего сухогруза в спасательных пузырях. Воздуха в оболочке спасательного пузыря примерно на тридцать два часа, но, ко всеобщему удивлению, один из членов экипажа все еще был жив. Оказалось, это корабельный врач, у которого, бог уж знает, по какой причине, в кармане куртки лежала упаковка мышечного релаксанта и пневмошприц. Зная, что иначе ему долго не протянуть, доктор вогнал себе лошадиную дозу релаксанта и впал в кому, в результате чего потребление организмом кислорода резко сократилось. Ну, и совсем уж курьезный случай, когда корабельный кок выжил, успев запрыгнуть в герметично закрывающийся пищевой контейнер, из которого только-только выгрузил заготовку для овощного рагу.

Если вам удастся разговорить кого-то из команды ликвидаторов, он расскажет вам кучу самых невероятных историй. После чего вам останется только гадать, что из рассказанного было чистой правдой, что – несколько приукрашенной действительностью, а что – профессиональным фольклором.

Но как бы анекдотично ни звучали подобные истории, попытайтесь себе представить состояние выживших в катастрофах людей, которых находят не спасатели, а ликвидаторы. Похоронная команда. Каждый из них успел уже не один раз проститься с жизнью, и то, что они все же остались живы, вовсе не делает их самыми счастливыми из людей. По крайней мере, в первые часы, когда они еще не до конца осознают, что на этот раз смерть только помахала им ручкой. Поэтому каждому из них, помимо врачебной, требуется еще и психологическая помощь. А посттравматическая психология – это моя специальность.

Жадность и беспринципность одних ставит других на грань жизни и смерти, которая иначе называется безумием. А еще – война, этот апофеоз человеческой низости, подлости и бездушия.