Малайсийский гобелен - Брайан Олдисс

Я мечтал о великих делах. Им это ни к чему.

На состоящейся через два дня охоте в Джурации у меня будет возможность завоевать славу, положение в обществе и Армиду. Я хотел каждому доказать свое мужество, что я способен на большее, чем купание в грязном канале. Покалеченный прорицатель предупреждал, чтобы я плыл как можно сильнее, что я и делал. Но я был обескуражен тем, сколько страданий мне уже пришлось вынести, практически ничего не достигнув. Когда мой отец выставил меня из дома, я ушел со смехом и пережил эту немилость стойко, как и подобает джентльмену.

Подумав об отце, я вспомнил, что после последнего визита я больше не навещал его, хотя бы для того, чтобы узнать, как за ним смотрят. Что поделаешь, жизнь есть жизнь...

Вспоминал я и капитана Тускадийской кавалерии. Каково ему будет вести в бой свой полк в узких ущельях Прилипитских гор, тогда как полонившая его сердце дама останется далеко позади. Он был храбрый малый, и я надеялся, что он переживет все это и никогда не узнает, как Кемперер его обставил. Я пожелал ему одержать как можно больше побед над веселыми шлюшками и бородатыми турками.

В листве вокруг меня прыгали и щебетали птицы - воробьи, дрозды, зяблики, которые прилетают в Малайсию в конце лета. Становилось прохладнее. Солнце скрылось за горизонт, оставив за собой роскошные краски заката. Душа моя всецело была захвачена великолепным зрелищем.

Однако в темноте спускаться будет опасно, и я поспешил вниз, пока еще было достаточно света.

ДРЕВНЕЗАВЕТНАЯ ОХОТА

Летающие люди звонили в четыре больших колокола кафедрального собора. Я проскакал к св. Марку на своем Каприччио, привязал его к коновязи позади собора и пешком направился к большому западному порталу, где ожидала меня Армида. Она стояла у статуи в компании де Ламбанта, Бедалар и еще нескольких своих друзей, которых я не знал. За этой группой видна была вторая - строгая и мрачная. То были дуэньи - Йолария, Жетоне и прочие. Все они смотрелись одинаково в серых платьях и шапочках с вуалями.

Я поцеловал Армиде руку, заглянул в глаза и понял, что она все еще любит меня. Конечно - разве не была она воплощением ласки и внимания по отношению ко мне в предыдущие два дня, когда мы вместе работали перед заноскопом?

- К вашим услугам, сударыня,- проговорил я.

Я был краток, как и подобает человеку, начинающему новую жизнь и твердо вставшему на стезю исправления. Остальным я отвесил поклон, подмигнув при этом де Ламбанту. Я вообще-то надеялся поговорить наедине с Армидой. Но ничего. Будет еще возможность. После заутрени нам предстояло позировать перед заноскопом. Поэтому мы просто улыбнулись друг другу и обменялись любезностями.

Настроение было приподнятое, все обменивались доброжелательными взглядами, благодушно глядели на летающих людей, собор и толпу перед ним, как будто хотели поделиться со всем миром избытком молодости и жизненных сил. Но, может, все это тоже было всего лишь проявлением эгоизма? Де Ламбант был в ударе. Обе девушки и их подруги благосклонно принимали его шутки. В знак благодарности я улыбнулся де Ламбанту: он давал мне возможность притереться к новой компании.

Заутреню служили в честь открытия сезона охоты на древне-заветных зверей. Большая часть знати после службы отправится в охотничьи домики в глуши. И даже я, бедный актер, последую за ними. Но только завтра. Дай Бог, чтобы мне хватило духу сыграть эту роль.

Прибыла семья Гойтолы. Когда все вышли из кареты, Армида смиренно подошла к отцу. Эндрю Гойтола обвел всех суровым взглядом, покосился и на меня. Затем он в сопровождении жены, обеих дочерей - Армиды и младшей Лены, двух слуг и дуэньи проследовал внутрь собора. По пути он что-то говорил, изящно жестикулируя ухоженной, но вялой рукой. Похожим образом появилось семейство Нортолини - Кайлус радушно приветствовал меня и де Ламбанта кивком головы. Они тоже прошли внутрь, увлекая за собой Бедалар и Жетоне. За ними последовали остальные друзья Армиды.

На миг мы остались вдвоем с де Ламбантом. Мы многозначительно переглянулись.

- Согласно семейному преданию, род де Ламбантов был некогда всевластным в Тускади, но с тех пор сменилось шестьдесят поколений,- сказал де Ламбант.

- Чиролам, чтобы достичь таких вершин, понадобится еще шестьдесят поколений, если, конечно, мне не повезет в ближайшие несколько дней.

- Что ж, войдем и помолимся за удачу.

Когда мы уже погрузились в полумрак собора, он спросил:

- Слушай, ты много получаешь удовольствия от жизни?

- Не понял...

Он ответил, как бы поясняя вопрос:

- Мастер Бледлор закончил работу над бокалами. Старик сам принес их вчера вечером. Они совершенны. И сделал быстро. Надеюсь, они порадуют Смарану. До нас дошли слухи, что этот Трейтор Орини пьяница и распутник, а его сестра - чистейшей воды проститутка. Обнадеживающее сочетание... Ненавижу безнравственность в других людях, а ты?

Внутри собора нас встретила напряженная игра света и теней. Снопы солнечных лучей, проникающие сквозь высокие окна, рассеивались во мраке и едва освещали плиты у подножия огромной каменной чаши. Струи ароматических дымов вздымались над серебряными и бронзовыми курильницами. Ладан и фимиам, горьковатый дымок тлеющей коры каскариллы, ванильный запах горящей смолы стиракса заглушали испарения человеческого скопища, заполнившего все нефы собора. Мы зажгли у входа свечи, приложились поцелуями к образу Минервы и сквозь толпу протиснулись ближе к центру.

Помимо всего прочего, собор св. Марко славился еще и знаменитой алтарной панелью с ее великолепной резьбой. С амвона Первосвященника, находившегося за ней, доносилось поразительно жалостливое завывание подлинный голос Высокой Релиши. В нем сочетались горестная жалоба и любовь. Наверное, освещение играло шутки со зрением - прихожане казались невыразительной массой, тогда как позолоченные святые и сатиры, вырезанные на всех колоннах от пола до самого купола, казалось, ожили. Они глядели вниз взглядами тяжелыми, напряженными или безмятежными, но так и не могли разглядеть в толпе ни малейших признаков покаяния. Для большинства было все едино-что св. Марко, что опера. И пока наводящие сон Воззвания к Дуальным Божествам возносились к украшенным рельефами сводам, де Ламбант и другие мои друзья выискивали взглядами в толпе хорошеньких женщин.

-...сугубо, о Примирительница, воззри на тех из братьев, пришедших днесь под покровительство Твоих крыл, кои дерзновенно грядут наперекор всем опасностям охоты,- вопил Первосвященник, обращаясь к образу Минервы.- И просвети их, дабы восприяли они в сердце своем, что так же, как и во время оно мир был создан Сатаной, так по истечении времени будет разрушен он Господом Богом... И дабы умилостивить Обоих, грядем мы убивать своих предков и причащаться плоти их.