Судьба – тени прошлого - Амир Эйдилэин

как к власти там пришёл всеми известный и беспощадный лорд Дезевон. Его политика не предусматривала возможности проживания на его территории иноземцев, мол, мы потребляем пищу его народа и присваиваем поля его народа. Однако это был лишь предлог для нашего уничтожения… Государство страдало от перенаселения. И Дезевон решил просто загнобить нас и нам подобных, введя колоссальные оброки и контроль действий, заставляя вдобавок похать в шахтах и кузнях… Тебе ещё интересно, друг? — Дэрек утвердительно кивнул. — Моя семья не смогла вытерпеть гнёт… Мы вновь стали голодать, а государство отняло в уплату налогов сарай и скот. Мы вновь бежали. Мне тогда уже семь лет было. На сей раз мы остановились в Невервилле. Всё шло не так хорошо, как в предыдущей стране (земли у вас совсем скверные), но тут не было столь большой конкуренции. Однако… — голос Эйдена резко сменился с пустого на томный и печальный. — Я рыбу ловил… Вернулся поздно, а дома никого не было. Думаю, странно, что папа и мама ещё не вернулись с поездки до ближайшего базара… Ждал, ждал, а потом плакать начал. Так и заснул в слезах и соплях у крыльца нашего скромного домишки у опушки леса. И на следующий день их не было. Я перепугался и пошёл пешком в том направлении, в коем и родители поехали. И спустя несколько миль я увидел… увидел маму и папу, убитых и ограбленных… Спустя уже два месяца, когда я сводил концы с концами и уже думал было покончить со всем, я увязался за одной военной бричкой. Я надеялся стать военным… Это всё, что мне осталось, — после этих слов его губы затряслись, хлынул пот на лбу, руки начали медленно подергиваться. — Этот офицер, что принял меня… он… Он сказал: «Что ж, если ты пройдёшь проверку на характер, прочность, умение подчиняться приказам, то, может быть, тебе и будут рады в наших рядах, мальчик». Урод видел отчаяние в моих глазах, моё исхудавшее тело… Сукин сын изнасиловал меня…

Глаза Дэрека вышли из орбит. Его взгляд стал иным. Теперь он сочувствовал бедняге с нелёгкой судьбой:

— Господи… Мне жаль. Эта тварь… Как его звали, не помнишь?

Эйден покачал головой и продолжил свой рассказ:

— Мне было тринадцать лет… Возраст, когда я, сука, лишился девственности… Но у меня не было выбора. Я ревел, но такова уж моя судьба, видимо. Я стал самым юным членом разведывательного отряда. И под угрозой наказания, я был вынужден делать всё на высшем уровне. Я должен был набрать форму, силу, скорость, которые в моем возрасте чуть ли не перечат самим законам природы, развить тактические способности… научиться говорить без южной интонации… Как видишь, страх избиения старшими заставил меня стать лучшим. Спустя два года, на одном из заданий на Севере я убил того офицера… Месть была приятной штукой… очень сладкой штукой. Увы, меня заподозрили в убийстве, но не имея доказательств, просто сослали в ваш отряд под попечительство Эверарда. Так я и пришёл в ваши ряды. А ты говоришь, что я жесток… Забавно… Я лишь поступаю с этим гнилым насквозь миром так, как он поступил со мной и моей семьей! И я отомщу Адиялю… тому, кому повезло, мать его, с жизнью… Я ненавижу каждого, кто живёт с рождения счастливо и с семьёй… Я даже не смог поиметь ни одного друга за всю свою жизнь… Потому что эта вечная погоня за спасением уничтожила моё детство…

— Джеймс не позволит тебе тронуть Эди. А Джеймс тебе не по зубам. Знаешь, мир не такой гнилой, как тебе кажется, — сев рядом с Эйденом, начал Дэрек. — Если ты захочешь выслушать и меня, то, возможно, я попробую изменить твоё мировоззрение.

Рыжеволосый посмеялся и, откашливаясь, сказал, словно ему и не было дела до слов Дэрека:

— Валяй. Все равно делать нечего, а ноги болят так, что я вставать не хочу.

— Я, Ольгерд, Джеймс — все мы имеем схожую историю, потому мы и стали братьями. Ещё давно. Но лучше я буду говорить про себя. Мой братец, гуляка и пьяница, и мой папаша, офицер-взяточник и такой же пьянчуга, не раз изменявший маме, были военными. Но однажды моего отца поймали на приёме в ряды армии какого-то паренька, заплатившего за неплохое звание. Его послали под трибунал. Итогом стало то, что он потерял звание и наш огромный домик забрал другой взяточник, но уже гораздо могущественнее. Папа спился и потерялся где-то. А мама, сводя концы с концами, бегала по мужикам в поисках приюта. Мой брат где-то затерялся, бросив нас. Видно, нашёл новую семью… Я же, будучи ребёнком, не понимающим, что происходит в семье, остался совсем один, — он прервал речь с улыбкой и обратился к Эйдену: — Вот видишь, моя судьба ничем не проще твоей. Однако ж почему-то я не стал тобой. Знаешь почему? — Рыжеволосый злобно посмотрел в сторону Дэрека. — Потому что я сумел увидеть те лучики света, те дарования судьбы, которые позволили мне понять, что мир ещё не так плох. Найдя меня у ветхого забора сгнившего домишки, голодного и грязного мальчика с чёрными затертыми глазами и черненькими волосами, дядя Эверард дал мне всё, что у меня сейчас есть: дом, семью, друзей. Он дал мне всё то, чего меня лишила жизнь. Здесь я впервые понял, что такое семейная любовь. И Джеймс, и Ольгерд — да хоть кого ни возьми из числа тех, кого подобрал дядя — все они имели схожую судьбу, такую же мрачную и тёмную. Но мы не стали таким, как ты. Мы стали семьёй. Узы дружбы, что возникли между нами, гораздо сильнее той злобы, что была у всех нас на эту жизнь. И у тебя есть шанс это понять. Мы тебя приняли с самого начала. Ты был частью нашей семьи… Решай сам, что для тебя важнее: новая семья или месть и ненависть. Однако имей в виду: мы в обиду не дадим никого. И Эди тоже. Не потому что у него неприкосновенность, а потому что он — часть семьи. — Довершив свой рассказ, Дэрек встал и протянул руку Эйдену со словами: — Давай, мы выезжаем.

Рыжеволосый промолчал. Он лишь принял помощь от напарника и молча пошёл вслед за ним.

VI.

— Что ж, господа, седлай коней, как говорится, — заголосил командующий, — выдвигаемся!

Однако осень давала о себе знать. В одночасье хлынул ливень.

— Капитан, может, всё-таки переждем? Вероятно, в такую погоду тяжко будет идти, — предложил Ольгерд.

— Да, тяжело. Но выбора у нас нет,