Мы - Дэвид Николс

Так или иначе, анекдотичная история с лего всегда вызывала взрывы смеха, но я, как отец, научился быть толстокожим и спокойно переносить шуточки в свой адрес. Вот над моим отцом никто и никогда не посмел бы подтрунивать, значит это уже какой-то прогресс или вроде того.

135. Сиена

Я определенно произвел впечатление на мальчугана из поезда на Сиену, поэтому ко времени прибытия в пункт моего назначения мы уже успели подружиться и радостно кивали друг другу, все кивали и кивали. Я был благодарен ему за предложенную конфету, а если честно, то слопал бы весь пакет, ведь бог его знает, когда я смогу снова поесть. Но мы уже подъезжали к Сиене. Ciao, ciao! Скажи «до свидания» этому милому чуднóму дяденьке. Я пожал липкую детскую ладошку и вышел в удушающий зной тосканского полдня.

Автобус до Старого города был набит под завязку, и я, путешествующий налегке, остро чувствовал, насколько самодовольно выгляжу на фоне всех этих рюкзаков и чемоданов, точь-в-точь как сбежавший из дурдома душевнобольной. Автобус проехал через средневековые ворота, и все начали высаживаться; я поспешил вперед, оставив за спиной пассажиров с их громыхающими чемоданами, миновал еще одни ворота и неожиданно оказался на залитой светом огромной пьяцце, раскинувшейся наподобие веера с девятью тонкими клиньями, который отдаленно напоминал павлиний хвост или жестянку с шотландским песочным печеньем, перед гигантским палаццо в готическом стиле, а все вокруг было насквозь пропеченное, терракотово-красное. Не только весьма захватывающее зрелище, но и довольно-таки вдохновляющее, потому что Сиена – город-крепость, компактный и изолированный; если Венеция была лабиринтом, то Сиена – обувной коробкой. Проскочить мимо Пьяцца дель Кампо было невозможно, и вообще вся активность была сконцентрирована именно здесь. А значит, я точно не упущу Алби и Кейт, которые будут тут, словно муравьи под увеличительным стеклом. В состоянии боевой готовности, полный оптимизма, я выбрал место на уложенных елочкой кирпичах на середине спуска, натянул бейсболку на глаза и моментально уснул.

136. Воссоединение

Проснувшись в начале четвертого, я так замысловато выругался, что на меня стали оглядываться. Ну как можно быть таким идиотом?! С трудом поднявшись, я понял, что едва держусь на ногах. От усталости голова моя свесилась набок, и теперь вся правая сторона лица была привычно стянута, что означало солнечный ожог. Я споткнулся, затем снова опустился на горячие кирпичи. Три часа! Три часа, в течение которых они уже наверняка успели пройти мимо. Я живо представил себе, как Алби переступает через меня, валяющегося на земле, будто подзаборный пьянчуга. Во рту все пересохло, тогда как одежду было хоть выжимай, настолько она пропотела – на том месте, где я лежал, на кирпичах, высосавших из меня остаток влаги, остался мокрый след, – голова болезненно пульсировала, что однозначно свидетельствовало о солнечном ударе. Воды, срочно воды! Я снова попытался подняться, привстав на секунду на цыпочки, а затем нетвердой походкой стал карабкаться вверх по стенке опаленной солнцем терракотовой чаши, совсем как Лоуренс Аравийский, взбирающийся на дюну.

В киоске на краю площади я купил две бутылки воды за сумасшедшие деньги и, залпом осушив одну, затем ополовинив другую, остановился посмотреть на свое отражение в зеркальной стене. Вертикальная линия отделяла алую часть лица и шеи от белой, а тень от бейсболки образовала экватор поперек лба. Солнце, точно по трафарету, окрасило мое лицо в цвета датского флага. Я потрогал кожу; судя по ее болезненности, худшее еще было впереди, рассмеялся тем жутким смехом, что обычно предваряет истерику на грани слез, и снова шагнул в жару.

Меня подташнивало, я чувствовал дурноту и плохо соображал. Вернуться в плавильный котел пьяццы казалось немыслимым, но у меня не было номера в отеле, чтобы прилечь, а из наличности – только двенадцать евро в кармане, которых не хватит даже на то, чтобы вернуться во Флоренцию, где за нарушение сроков хранения моих бумажника с паспортом явно накапала приличная пеня. И я, как пьяный, с бутылкой воды в руке, с кружащейся головой, с блуждающим взглядом, стараясь держаться тени, словно вампир, и не имея ни единой здравой мысли в мозгах, заковылял через толпу в конец улицы, которая вывела меня во двор, где передо мной возник нарядный фасад уходящего ввысь кафедрального собора. Донесшийся с campanile внезапный перезвон колоколов заставил все взоры устремиться к небу, но внезапно церковные колокола были заглушены божественными звуками аккордеона Кейт Килгур, которая исполняла «Beat It».

Дождавшись финальных аккордов, я шагнул вперед и прижал ее к себе.

– Кейт Килгур! – воскликнул я потрескавшимися губами. – Как же я рад тебя видеть!

– Блин, мистер Петерсон, – высвобождаясь из моих объятий, сказала она. – А чего это вы такой затраханный?

Да, не спорю, воссоединение получилось несколько бурным, и все же я до сих пор жалею о том, что пришлось вмешаться полиции.

137. Sweet Child of Mine

[57]

Я отнюдь не склонен разбрасываться такими словами, как «жестокость». Это однозначно было недоразумением или, возможно, слишком бурной реакцией с их стороны, да и с моей тоже. Если бы я постарался держать себя в руках, то наверняка разрулил бы ситуацию. И все же…

– Кейт, ты даже не представляешь себе, через что мне пришлось пройти.

Я был искренне рад видеть ее, гораздо больше, чем она меня; мало того, Кейт уже собиралась приступить к исполнению следующей песни, возвышенной «Sweet Child of Mine», с многократно повторяемыми музыкальными фразами. Я терпеливо дождался конца проигрыша, а затем продолжил:

– Кейт, мне необходимо увидеть Алби. Он с тобой?

– Не могу сейчас говорить, мистер Пи…

– Нет, успокойся, но я должен знать, что он в порядке. Может, позже.

– Не могу говорить, мистер Пи…

– Ох. Ну ладно. Ладно. Прости, ты исполняешь свое соло, но я только хочу узнать, где…

– Его здесь нет.

– Но он ведь где-то рядом? Да? Да? – Она начала следующий куплет, и мне ничего не оставалось делать, как бросить монетки в ее шляпу-котелок. – Не могла бы ты просто направить меня в нужную сторону? – За монетами последовали бумажки в пять, десять евро – одним словом, вся моя наличность. Я принялся шарить в карманах в поисках мелочи. – Кейт, я сейчас уйду, но я проделал очень долгий путь и…

Песня кончилась, но Кейт же начала «Riders on the Storm»; похоже, она собиралась продолжать до бесконечности.

– Кейт, на самом деле я плачу тебе за то, чтобы ты перестала играть! – завопил я, накрыв рукой мехи аккордеона, что стало уже перебором, теперь я понимаю.

Ну и само собой, Кейт отреагировала достаточно бурно: бросила играть и ткнула пальцем мне в лицо.

– Уберите лапы, мистер Пи! Если ваш сын предпочитает прятаться от вас, значит не ваше дело…

– Ну, это вроде как…

– Я слишком хорошо знаю, каково это – жить с деспотичным, властным отцом…

– Деспотичным? Я вовсе не деспотичный.

– И даже если в данный момент ваш сын и не входит в число моих самых любимых людей, я не собираюсь его закладывать. И не надейтесь.

– Не входит в число твоих самых любимых людей… Но почему? Неужели вы поссорились?

– По-моему, я вполне ясно выразилась.

– Вы что… расстались?

– Да, мы расстались! И пожалуйста, постарайтесь как-нибудь скрыть свою радость, мистер Пи!

– Когда?

– Прошлой ночью, если вам так уж приспичило все знать.

– Итак… Итак, где он сейчас? Куда он направился? Кейт, ради бога, скажи мне. – Я накрыл ее руку своей, что было очередной ошибкой.

– Да отвяжитесь вы от меня! – взвизгнула Кейт, и я почувствовал растущую враждебность небольшой группы почитателей «Sweet Child of Mine». – Я ведь ясно сказала: это не ваше дело, что делает Алби и… Ой, блин! – Она бросила взгляд куда-то через мое плечо. – Ну вот, снова-здорово.

Похоже, наша оживленная дискуссия привлекла внимание carabinieri – направлявшихся прямо к нам двух больших красивых мужчин в голубых рубашках с коротким рукавом. Кейт опустилась на колени и принялась торопливо распихивать выручку по карманам узких обрезанных джинсов.

– Не волнуйся, я с ними поговорю.

– Вы их не интересуете, это за мной.

И действительно, полицейские пришли именно за Кейт: возбужденно переговариваясь, они взяли ее в клещи. Вокруг нас начала собираться толпа, я услышал упоминание о разрешениях, о местных правилах, Кейт что-то им возражала, достаточно дерзко и раздраженно; абсолютно неверный тон, подумал я, для разговора с вооруженными полицейскими.