Императрица - Шань Са

Где-то вдали музыканты продолжали бить в бронзовые колокола и поющие камни. Из-за туч выглянуло солнце и залило гору потоком пурпурных лучей, казавшихся волнами в океане дымки. В контурах цветных облаков я различала мчавшихся небесных коней. Внезапно произошло чудо, коего я ожидала всю жизнь. Солнечный диск подплыл ближе, подобно развернувшемуся шелковому пологу, и заслонил все пространство. Его бесчисленные лучи, как отточенные стрелы, вонзились в мою плоть, потом боль ожога превратилась в наслаждение. Вот он, Бог! Бог мне явился! Уткнувшись лбом в землю и закрыв глаза, я позволила ему принять меня в жаркие объятия. Я не успела спросить, действительно ли я его возлюбленная дочь, что такое смерть и кто станет моим наследником. Я забыла взмолиться о покровительстве для моей династии и народа, забыла, что грезила познать вечное Царствование. Все мучившие меня вопросы рассеялись. Я пылала. Я превращалась в огненный шар, медленно вращающийся вокруг своей оси. Я чувствовала, что растворяюсь в море света. Внезапно я увидела собственное тело, распростертое на вершине горы среди снегов. Я видела мир внизу, под облаками, в глубине бездны.

Реки бороздят землю и текут к океану. Снег падает с небес, а деревья покрываются листвой. Дворцы рушатся, зарастают дороги, но хлеба колосятся и поля наступают на пустыню. Бог — источник движения, неисчерпаемой жизненной силы, вечной энергии.

Возвращение в Лоян превратилось в весьма мрачное путешествие. Лежа у себя в повозке, где в жаровнях потрескивало пламя, я куталась в меха и все-таки дрожала от холода. Силы вытекали из меня подобно волнам во время отлива. В ушах звенело, и я почти ничего не слышала. Вдобавок у меня болели глаза. Я приказала чиновникам отныне писать доклады более крупными значками. Продиктовав памятную песнь, дабы ее выгравировали на каменной плите, каковая будет установлена на вершине Сун, я смирилась с мыслью, что умру. Как-то вечером дознаватель Лай Юнь Чен попросил о тайной беседе. Его привели ко мне во дворец подземным ходом. Когда Лай бросился к моим ногам, я заметила на его бледных щеках алые пятна лихорадочного румянца. Его светлые и холодные, как льдинки, волчьи глаза оживлял почти радостный свет. Мои животные, словно почувствовав исходящий от него запах крови, рычали и волновались. Стоя в окружении собак и леопардов, судья не испытывал ни малейшего страха. Он достал из рукава свиток бумаги и протянул его мне, предварительно поднеся обеими руками ко лбу. Я развернула свиток и при свете свечей увидела карту, где Первый Чиновник отметил сеть заговорщиков, начиная с By Чжи, Шань Гуан Яя, Пэй Юаня и до сего дня. Сотни имен, начертанных крупными знаками и соединенных между собой, образовали древо, чьи ответвления простирались к властям провинций и даже к местам ссылки осужденных. Здесь были перечислены все враги государства. Имена покойников окружали красные кружки, ссыльных — синие, узников — зеленые, а черные кружки грозили карой тем, кто оставался на свободе. На вершине свитка я обнаружила имена Солнца, Луны, Будущего, Благочестия и Мысли.

Голос Лай Юнь Чена слегка дрожал. Солнце, отрекшийся император, Будущее, император свергнутый. Благочестие, князь Вэй, Мысль, князь Лянь, Луна, принцесса Вечного Мира, и ее супруг Спокойствие, князь Чжаньчань, тайно готовили государственный переворот, собираясь поделить между собой Империю.

— Господин Лай, я приняла к сведению ваши заметки, — вздохнула я. — Вы можете идти.

Он подполз ко мне на коленях:

— Великая, князь Вэй не знает покоя из-за того, что вы откладываете назначение наследника. Утомившись так долго ждать, он готовится прибегнуть к силе и призвать на помощь родичей — начальников отрядов стражи. Принцесса Вечного Мира тайно интригует, пытаясь добиться согласия между своими братьями и кланом супруга. Великая Госпожа, время сочтено. Восстание при Дворе неизбежно.

— Дайте мне подумать.

Движением руки я приказала дознавателю умолкнуть, и он исчез в проеме стены. Лай Юнь Чен обладал звериным чутьем, позволявшим ему улавливать едва зародившиеся мысли и еще не оформившиеся желания. В то время как другие судьи довольствовались изучением фактов, он строил планы на будущее. Представленный им заговор я успела пережить в ночных кошмарах. Людской силе сопутствует слабость. Поэтому непобедимых воинов не существует. А все герои давно погибли.

Два дня спустя на «Приветствии» князь Вэй, Благочестие, попросил слова. Его зычный голос раскатился по залу. Благочестие требовал предъявить сановнику Лай Юнь Чену обвинение в мздоимстве, злоупотреблении положением и посягательстве на трон. Великие Советники, мои племянники Мысль и Спокойствие, вышли из ряда и единодушно поддержали князя Вэя. Согласно законам Двора, Лай Юнь Чен, как только произнесли его имя, встал с кресла и упал предо мной ниц. Удивленная столь напористым обвинением, я молчала. Кто-то предал дознавателя, сообщив обо всем князю Вэю, и он весьма ловко предпринял ответные действия. Благочестие пытался обвинить Лай Юнь Чена в тех самых преступлениях, что вменялись в вину ему самому. Все члены правительства присоединились к моему племяннику, объявив войну человеку, внушавшему страх всей Империи. Почему судья, повсюду видевший заговоры, не заметил этого, как слепой гадатель не ведает собственной судьбы?

Я скрывала досаду. Советники пытались нажимать. Лай Юнь Чен попросил слова. Мне оставалось либо отдать его на растерзание Двору, либо позволить высказаться. Тогда Лай донесет о заговоре. Бросив сотню членов обеих своих семей в темницу и приговорив их к смерти, я стала бы всеобщим посмешищем. Я выглядела бы впавшим в детство императором, который пускает ко дну лодку, что несет по морям его самого. И на что стало бы опираться мое царство? Кто унаследует трон? Благочестие нанес очень ловкий удар. На гигантской шахматной доске Запретного города он объявил противнику мат. Не дав судье права защищаться, я сделала вид, что разгневана, приказала отнять у него шапку и табличку чиновника, а затем заточить в узилище.

Волна ненависти захлестнула Двор. Пока особый суд, состоящий из высших сановников и Великих Советников, рассматривал обвинение против предполагаемого преступника, князья, чиновники, принцесса Вечного Мира вереницей шли ко мне, умоляя применить всю строгость закона. На мой стол легло дело из тридцати свитков, где значились тысяча пятьсот пунктов обвинения. Затем мне вручили петицию с сотнями подписей — Двор требовал предать палача смерти. Десять лет назад я стала бы решительно защищать Лай Юнь Чена. Сегодня моя душа, побывавшая в объятиях Бога, устала от человеческих раздоров и моя политика сводилась к примирению. Государь никогда не бывает полновластным хозяином своего царства. Мне пришлось отказаться от мысли отправить Лая в ссылку и подписать смертный приговор.

Поднялся ветер, и деревья в горах зашелестели листвой. В небесах перелетные птицы с жалобными криками прочерчивали небеса. В императорском саду хризантемы источали горьковатый запах, роняя лепестки в воды реки Ло. Я смотрела на прибывающую луну. Через несколько дней наступит полнолуние середины осени — день, назначенный предками для публичных казней.

Накануне рокового дня я вертелась на ложе, не в силах обрести покой. А потом уснула и во сне поднялась на пагоду Созерцания. Императорский дворец у моих ног, погруженный в сумрак, казался погостом, где красные фонарики сторожей, делающих обход, плясали подобно блуждающим огонькам. Вдруг некто вышел из скрывавшей его темноты и распростерся на полу:

— Я падаю перед вами ниц в последний раз, — сказал мне Лай Юнь Чен под звон железных цепей.

Голос его звучал, как из глубины колодца:

— Прежде чем покинуть этот мир, я хотел заверить вас, что все обвинения против меня были ложными. Я никогда не предавал доверие Великой Госпожи.

— Господин Лай, вы совершили всего одну ошибку: затронули мою семью.

— Но эти люди строят заговор против вас, Великая!

— Я устала. У меня больше нет сил бороться с чужой ненавистью и проливать кровь. Все подданные Империи, за исключением владыки, рано или поздно могут стать заговорщиками. И всегда существует разумный способ заключить мир с противниками. Почему вы этого не поняли? Почему вынуждаете принести вас в жертву?

Он снова пал ниц:

— Мне еще не отрубили голову, Великая. Но пока я еще могу дышать, готов сражаться ради вас. Госпожа, вам надо сделать выбор: или вы будете царствовать десять тысяч лет, или же династия Чжоу падет, а вас навеки постигнет предательство.

Я не сдержала крика отчаяния:

— Господин Лай, посмотрите на мои руки, на мое лицо. Я старею и скоро умру! Что мне за дело до славы и до судьбы династии!

— Ошибаетесь, Великая. Вы — божество и будете жить столь же долго, как река Ло и гора Сун.