Жены и любовницы Наполеона. Исторические портреты - Рональд Фредерик Делдерфилд

Хохотушка, которую когда-то звали мадам Фуре и которая демонстративно раскатывала с ним по улицам Каира, — войска приветствовали ее как новую Клеопатру, — все еще наслаждалась социальной деятельностью, строчила повести, писала автопортреты и находилась на грани побега с очередным мужчиной. Она настолько отошла от слепого увлечения Наполеоном, что вскоре опубликует яростное опровержение слуха о том, будто она добровольно вызвалась сопровождать своего бывшего любовника на Святую Елену!

Оперная певица Грассини все еще пребывала в Париже или где-то рядом, но она не пела ему приветственных арий. Возможно, приберегала свой голос для мужчины, который поставит точку на судьбе Наполеона через несколько недель под Ватерлоо. Теперь ей было сорок два года, но ее талант все еще пользовался большим спросом. Так же как, похоже, и ее побочные чары.

Тереза Бургуа, актриса, которая так и не простила Наполеону потери своего богатого любовника, вела против него активную кампанию.

Бедная Элеонор, которая только что в третий раз вышла замуж и возвратилась в Париж, уже запуталась в паутине шантажа, которую соткал ее первый муж, пользующийся дурной репутацией. У нее в то время было слишком много на уме, так много, что принимать участие в торжествах по поводу возвращения Наполеона она была не в состоянии.

Мария Луиза оказалась в безопасности в Вене, где она и намеревалась оставаться, пока союзные армии снова не загонят в угол ее ужасного мужа.

Жозефина, наша Дама Побед, отошла к тому времени в мир иной.

В те дни в Париже проживала еще одна женщина из прошлой жизни Наполеона. Делать ей там было совершенно нечего, но она наотрез отказалась покинуть город. Причина такого упрямства с ее стороны крылась отнюдь не в ее уважении к Наполеону. Она проистекала из того простого факта, что Дезире Бернадот, бывшая Дезире Клари, считала, что она не может существовать вне пределов досягаемости парижских магазинов одежды и вдали от салонных сплетен Парижа.

В одно прекрасное время эта предприимчивая дама заигрывала с идеей выйти замуж за безденежного артиллериста. Но вместо этого она обручилась с генералом Бернадотом и в свое время стала наследной принцессой Швеции.

Продолжающееся пребывание Дезире во французской столице, в сущности, свидетельствовало о терпимости Наполеона и потрясающей нетактичности самой Дезире.

Меньше чем за два года до этого ее муж привел шведов в лагерь врагов родной страны. Даже меньше года назад видели, как он чванливо расхаживал по Парижу в обществе оккупантов. Такое поведение нисколько не смутило его жену. Она продолжала держать себя так, будто ее муж все еще проливал кровь за французов. Некоторые говорили, что она шпионила на союзников, но те, кто так говорил, очень плохо знали Дезире и ничего не знали о Наполеоне Бонапарте. Дезире не обладала достаточным умом, чтобы подметить нечто более важное, чем вырез или цвет бального платья соперницы. Наполеон же, хотя и отличался удивительной терпимостью к причудам старых друзей, не был настолько глупым, чтобы допустить высокопоставленного шпиона находиться у него под носом. Если бы наследная принцесса Швеции оставалась в Париже для того, чтобы сообщать о перемещениях войск, можно было абсолютно не сомневаться в том, что через час после получения информации об этом он бы распорядился задержать и изолировать ее.

Но ее не арестовали и, насколько известно, даже не установили за ней негласного наблюдения. 12 июня, за шесть дней до Ватерлоо, она все еще находилась в Париже, посещая магазины одежды и заказывая себе облачение из нанкина для верховой езды у Лероя, ведущей фирмы модной одежды.

И лишь когда союзники вновь подступили к столице, мы узнаем, что она приехала к мужу в Стокгольм, но даже и тогда сделала это весьма неохотно, жалуясь на судьбу, которая перенесла ее за сотни миль от магазинов и мест, которые одни только и наполняли ее восторгом.

Дезире тосковала по Парижу до самого конца. Она так и не смирилась со спартанскими условиями севера. Из женщин Наполеона Дезире Клари не выделялась своим очарованием, но зато действительно отличалась самыми крепкими нервами и толстокожестью.

Как только стало ясно, что союзные монархи твердо решили возобновить войну, Наполеон пошел на то, что оказалось последней вспышкой его энергии.

Женщины не играли никакой роли в его лихорадочной жизни в течение последних ста дней. Ритм жизни в Париже стал слишком быстрым для праздного времяпрепровождения.

Послали за Карно, организатором победы в далекие дни гильотины, когда Республика оказалась в опасности. Он спросил императора, одобрил ли кто из союзных держав его возвращение в Европу и, услышав отрицательный ответ Наполеона, покачал головой.

«Тогда вам предстоит сделать столько же, сколько вы уже сделали», — прокомментировал он.

Император постарался как мог, и при сложившихся обстоятельствах это было все, на что он оказался способным.

Вначале он попытался убедить своих оппонентов в том, что ему смертельно надоела война и что он возвратился во Францию только на волне неприязни к Бурбонам. Он утверждал, что ни для кого не создаст никаких проблем. Он подготовит либеральную конституцию, будет править спокойно и справедливо, не прибегая к войне.

Но этому не суждено было сбыться. Англия и Пруссия уже были на марше, за ними выступали легионы на этот раз надежно объединившихся его австрийского тестя и бывшего маршала Бернадота, за которыми вновь качались штыки батальонов русского царя.

Его престиж неимоверно повысился бы, если бы удалось уговорить приехать к нему Марию Луизу или если бы ей силой помешали сделать это, но она хотя бы предприняла попытку бежать из-под стражи отца.

Средства для осуществления такой попытки имелись. В Вене находилось много бонапартистов, и по крайней мере трое из них — гувернантка Монтескье, ее сын-авантюрист и бывший секретарь Наполеона Меневаль — продолжали оставаться фанатическими сторонниками императора.

Опасность их присутствия в такой близости от короля Рима не ускользнула от тюремщиков.

Как только Наполеон бежал с Эльбы, за одними из французских членов обслуги установили пристальное наблюдение, прочих уволили. Распорядитель личных средств императрицы приехал в апреле домой и провел с Наполеоном два часа в запертой на ключ комнате. Он рассказал новости об императрице и короле Рима, но не решился поведать Бонапарту об открытой связи его жены с Нейппергом.

Обеспокоенный муж отправил двух преданных агентов в австрийскую столицу с заданием любыми средствами найти возможность поговорить с Марией Луизой. Одному из них удалось преодолеть заграждения союзников, но его старания оказались тщетными. Мария Луиза надежно окопалась в Вене и даже слышать не хотела о Наполеоне.

Потом доверенное лицо