Рынок удобных животных - Катя Крылова

практика ориентирована на приручение диких видов, у которых еще есть возможность жить и умирать свободными).

Анализ визуальных и нарративных шаблонов, которые используются при создании монстров-компаньонов, демонстрирует, что ориентация на потребительскую привлекательность контента побуждает индустрию развлечений воспроизводить негативные эффекты некоторых практик селекции и репрезентации животных-компаньонов, включая обмиление. Курс рынка на «преувеличенный инфантилизм» в определенной степени задает стандарты дизайна волшебных зверей. В свою очередь, сюжетные мотивы, реализация которых предполагает превращение потенциально опасных существ в ручных компаньонов, воспроизводят сценарии направленного и комменсального (неосознанного) одомашнивания животных – приемы, которые не должны использоваться в процессе поддержки диких животных (прототипов экранных монстров), чтобы не ослабить их способность к автономному существованию.

Современные тенденции репрезентации животных-компаньонов и фантастических тварей воздействуют на наше восприятие реальности как трансформативная медиация – не разрешая конфликты, но меняя отношение сторон друг к другу, в нашем случае – людей к диким животным. При этом в отличие от подхода, который предложили Роберт Бэрок Буш и Джозеф Фолджер, образы трогательных цифровых монстров создают эффект, противоположный задаче трансформативной медиации. Вместо того чтобы помочь людям преодолеть неверное восприятие диких животных и продвинуться в понимании их истинных потребностей, цифровые монстры искажают наше представление о положении автономных видов и еще больше отдаляют нас от реальности исчезающих сред обитания и растущей агрессии городских животных – кошек, собак, крыс, чаек, голубей и лис, конкурирующих за мусор401.

Трогательные животные-компаньоны – и живые, и виртуальные – в современной культуре ассоциируются прежде всего с развлечениями, отдыхом, домашним уютом и бегством от действительности. Подобно неолиберальной эстетике в дизайне интерьеров, ориентированной на телесность – воздействие на органы чувств с помощью нежных фактур, спокойной цветовой палитры и расслабляющих запахов402, – современные модификации животных-компаньонов созданы для эффективной медиации чувственных удовольствий и умиротворения сознания. И мамэсиба, и гиппогрифы используются как доступные средства эмоциональной перезагрузки и гармонизации с неподконтрольной реальностью. В периоды турбулентности Сырок и Дрогон эффективно действуют как дуэт медиаторов. Реальные и цифровые питомцы формируют вязкую гибридную среду, в границах которой, не вставая с дивана, мы можем часами раскачиваться между скукой и азартом, рутиной и новизной. В зоне мобильного комфорта, материальными носителями которой становятся карманные животные-компаньоны и цифровые устройства с экраном, человек постепенно адаптируется к нормам неолиберальной культуры – учится активному потреблению, становится терпеливым и внимательным соседом, сентиментальным и щедрым опекуном, вежливым и жизнерадостным коллегой, относительно инициативным и умеренно амбициозным работником, который не зацикливается на неудачах и всегда готов к новым вызовам, чтобы продемонстрировать свою конкурентоспособность.

В будущем новые формы коллективной самоорганизации, политического и экологического активизма могут спровоцировать радикальные перемены в восприятии животных-компаньонов, а это значит, что конец капиталоцена может стать концом для миллионов уютных ассамбляжей «человек – кошка – экран» в пользу других типов содружества людей и животных. Как медиаторы социализации, освоения новых видов деятельности и сред обитания, реальные и виртуальные животные-компаньоны могут быть эмиссарами новых режимов, альтернативных аполитичному самозамкнутому индивидуализму. Однако пока такие союзы не стали частью культуры повседневности, достаточно внимательно присмотреться к близлежащему коту и изменить принцип его позиционирования в Instagram, но об этом – в следующей главе.

ГЛАВА 6. НЕОТОТЕМЫ

Антрополог Клод Леви-Строс считал тотемизм одним из главных принципов первобытного мышления. Согласно его теории, тотемическое животное или растение способствует самоопределению конкретной личности и всего коллектива: «различия между видами функционируют как ментальная модель для организации социальной сегментации среди людей»403. Идентификация с тотемом отражает связь человека или клана с природой, а вера в родство с определенным видом животных или растений позволяет использовать имя прародителя для обозначения позиции индивида или группы по отношению к другим людям и сообществам404. Коллективный тотем подчеркивает семейный статус – принадлежность человека к клану и отличие последнего от других групп, основанных на родственных связях. Индивидуальный тотем служит идентификации личности внутри клана.

Для некоторых обществ характерен лишь коллективный тотемизм – так, Леви-Строс говорит о социальном и половом тотемизме австралийских племен. В этом случае тотем обозначает «отношения между природной категорией (животный или растительный вид либо класс предметов или явлений) и культурной группой (фратрия, секция, подсекция, религиозное братство или совокупность людей одного и того же пола)»405. В структуре верований других обществ важное место занимает индивидуальный тотемизм – в племенах индейцев Северной Америки личность «посредством испытаний стремится заполучить природную категорию»406, отличную от тотемов других членов сообщества. Некоторые примеры показывают, что тотем тоже может быть индивидуальностью – в связи с этим Леви-Строс упоминает «племя моту на островах Банкс, где ребенок считается инкарнацией животного или растения, найденного либо съеденного матерью в тот момент, когда она узнает о своей беременности»407. Иногда конкретное животное выступает в качестве коллективного тотема – примеры таких отношений встречаются в Полинезии и Африке, где «определенные животные (ящерицы-охранители в Новой Зеландии, священные крокодилы и “дикая полосатая кошка” – лев или пантера в Африке) являются объектом коллективного покровительства и почитания»408.

В современной культуре потребность в идентификации с природой проявляется в новых формах тотемизма. Многие тотемы существуют лишь виртуально – в виде текстов и изображений, персонажей книг, фильмов и компьютерных игр. Некоторые из них, помимо функции идентификации, выполняют задачи медиаторов, наставников и трикстеров. Одни помогают людям мириться с недостатками неолиберального режима, вторые учат сопротивляться его негативным эффектам, третьи показывают выход из ситуаций неравенства, которые постоянно возникают в поле конфликта патриархальных ценностей и законов свободного рынка. В этой главе я рассматриваю примеры разных категорий неототемов и потенциал их влияния на повседневную жизнь людей.

От прародителя к питомцу

С тех пор как рождение человека перестало быть таинством, возможные сходства с животными перешли в разряд метафорических. Формообразующие элементы первобытного тотемизма – родственные связи с сообществом и непосредственные отношения с природой – утратили приоритетное значение. Сегодня, в условиях самозамкнутого индивидуализма, в отношения с тотемом вступает не представитель клана, а «независимая» личность. В свою очередь, желание походить на харизматичное животное, как правило, подменяет веру в родственную связь с природой в ее многообразии.

Теоретик культуры Доминик Петтман прав, утверждая, что «тотем как способ организации социальной общности (для участников) и как модель для идентификации той или иной группы (для наблюдателей) умер и похоронен»409. Об этих функциях тотема и правда лучше на время забыть: слишком велик риск поддаться соблазну категоризировать людей, используя близкие им образы животных. Независимо от исходной цели обращения человека или группы к