Сталь и шелк. Акт второй - Алиса Рудницкая
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Как-то не оптимистично, — поежилась я. — Жутко даже.
— Еще бы — согласился Вальдор. — И многие Хранители считают, что причина этому — запретная магия, которая, ественно, одной магией перемещения душ не ограничивается. Список с каждым годом все длинней. Есть одна бредовая антинаучная теория, которая очень среди Хранителей популярна — будто вся эта запретная магия ранит ткань миров, и энергия, словно кровь, вытекает из этих ран хрен знает куда. Или еще бредовей — что эти раны не раны вовсе... а раковая опухоль. Мол, она распространяется и поглощает здоровые клетки — магическую энергию, что поддерживает баланс жизни и смерти во всех мирах. И ради того, чтобы это предотвратить — нужно уничтожить любой потенциальный источник заражения. В том числе двух невинных девиц, ставших игрушкой в руках обезумевшего демона.
Я стояла прифигевшая, не зная как реагировать. И фигела я не столько с того, что стремление Хранителей казнить всех связанных с запретной магией людей, приобрело не самое убедительное, но все же вполне логическое объяснение. В первую очередь с того — что магия исчезала. Вот это меня чертовски пугало.
— Ну так... эти теории точно совсем-совсем бредовые? Или запретная магия...
— Как способ использования магической энергии может повлиять на ее объем? — задал риторический вопрос Вальдор. — То, что относят к запретной магии было и тысячелетия назад, и куда в большем количестве, но исчезать магия стала только в последнее тысячелетие. Нарушения равновесия между добром и злом всегда влияли на магию, это да, но это другое, совсем не те масштабы.
Я скептически приподняла бровь... Серьезно? Добро и зло? Мне не пять лет, чтобы в такие относительные штуки верить
— Знаю, звучит по-детски, — закатил глаза Вальдор, увидев выражение моего лица. — Но суть отражает. Некоторые теоретики считают, что эмоции... разрушительные эмоции, как злость и ненависть, боль и страдания, жажда мести и страх... шокирующие потрясения, стресс, в общем все это нарушает баланс между душой, телом и магией. И считается, что в местах, где разгораются страшные войны, царит жестокость и смерть, маг теряет возможность черпать энергию извне. Магия, что названа запретной по праву, часто приводила именно к таким последствиям. А вот как разумная предосторожность переросла в параноидальный геноцид талантливых магов-экспериментаторов, я понять не могу? Нет, чтобы искать настоящую причину истощения магии, так они предпочитают обрывать пожухлые листочки, вместо того, чтобы лечить заболевшее дерево!
Я вздохнула. Опять Вальдор разошелся на почве справедливости, Вон до каких чудных аналогий докатился...
Однако, подытожим: магия исчезает, почему никто не знает, но на всякий случай Хранители убивают магов. Гениально. Что-то мое радужное будущее в мире магии теперь видится уже не таким радужным.
Глава 30. Абигейл
Я шел по винтовой лестнице вниз. Рой магических светлячков, кружащийся над головой, разгонял темноту подземной части академии. На каменных стенах вокруг можно было увидеть черные отпечатки ладоней. Позади что-то постоянно щелкало. Я обернулся и глянул на Венира. Мой друг – эстет и редкостный выпендрежник – на каждый шаг делал щелчок пальцами, и к потолку взлетал очередной светлячок.
– И не лень тебе, – хмыкнул я. – Поберег бы силы на действительно важное дело.
– Могу себе позволить, – ответил Венир. – Считай это чем-то вроде зарядки, Мал. К тому же… разве не красиво?
Спорить я не стал – все равно не понимал, к чему вся эта показуха? Лишь глухой в академии не знал, что Венир – талантливый маг. И лишь слепой не видел, что единственный, кого он близко к себе подпускает – это я. Мысли об этом вызывали у меня улыбку. Как же иронично, что в деле освобождения демонов из их заточения, принимал участие человек. Да что там принимал… сам предложил. Единственный из их расы, кто действительно вызывал у меня уважение. Впрочем вру… не единственный.
– Слушай, Венир, все хотел тебя спросить, – припомнив об одном важном деле, начал я. – О Раде.
– А что Рада?
– Надеюсь, ты на нее не заглядываешься? Хочу уговорить ее на что-нибудь перед выпуском. Столько же ухаживал… должна же она наконец сдаться. Ваши человеческие женщины такие упертые.
– Уговаривай, – безразлично отмахнулся Венир. – Мне-то какое дело? Меня она не интересует. Скорее уж это я ее интересую. Хотя... у меня такое чувство, что она не просто так с нами сблизилась. Неприятное, надо сказать, чувство. Все же с дочкой Хранителя надо быть настороже. Надеюсь ты в порыве любви ей ничего не разболтаешь.
– Я? Ха! – фыркнул я. – Это ты у нас любитель чесать языком. Ну, сознавайся, сколько уже студентов посвящено в нашу тайну?
Я сказал это в шутку. Да, Венир тот еще болтун… но я был уверен в том, что он в этом случае немее рыбы. Все же мой друг хотел завершить наши исследования, кажется, даже больше моего. Но Венир неожиданно принял мой шуточный укор близко к сердцу.
– Не веришь мне? – остановившись, спросил он. – Ну ладно, демонюга, сам напросился. Смотри внимательно.
Он приложил руку к сердцу, улыбнулся зубасто и провозгласил наигранно-пафосно:
– Я клянусь тебе, Малум, своим сердцем, что не выдам наш секрет ни словом, ни делом, ни мыслью. Клянусь! Клянусь! Клянусь!
– Идиот, – заключил я, со вздохом ложа руку на сердце. – Самый настоящий идиот.
– А ну руку убери, – обиженно прищурился Венир. – И не смей мне клясться. Я лучшим друзьям доверяю в отличие от некоторых. И пускай это будет темным пятном на твоей демонической совести.
– Самоубийца, – покачал головой я, но руку убрал.
В этом весь Венир. Так запросто дать самую страшную из всех магических клятв, и так запросто запретить мне давать свою в ответ. Пристыдил, нечего сказать. За то и ценю – в отличие от других на него можно положиться. А еще за то, что в отличие от других у него хватает мозгов, чтобы
