Убей или умри 4 - Саша Токсик

Неизвестность — страшная пытка. Я висел в темноте, неспособный двигаться и никак не мог повлиять на ситуацию. Это бесило и в то же время пугало. Может быть, в эту самую минуту мой клан перестаёт существовать. Даже в группе со мной никого не было. Так бы я хотя бы мог посмотреть, как у них обстоят дела. Убивают их там на поверхности или нет.

— Борзые вы! - подтвердил мои мысли Шило, - вечно лезете на рожон. Теперь поплатитесь за это.

Время растянулось. Таймер абсолютно точно показывал, что прошло всего две минуты, но мне они показались вечностью.

ДОМ ЛОЛС НАРУШИЛ ЗАКОН! ЗА КАЖДОГО УБИТОГО ПОСЛЕДОВАТЕЛЯ ДОМА СМЕРТИ ОБЪЯВЛЯЕТСЯ НАГРАДА!

ЗА НАГРАДАМИ ОБРАЩАТЬСЯ ВО ДВОРЕЦ БУРГОМИСТРА!

София не стала отсиживаться в стороне. Как же я был сейчас благодарен этой взбалмошной стервочке! Расцеловал бы её, и не только это. Заслужила.

ДОМ ШЕПТУНА НАРУШИЛ ЗАКОН! ЗА КАЖДОГО УБИТОГО ПОСЛЕДОВАТЕЛЯ ДОМА СМЕРТИ ОБЪЯВЛЯЕТСЯ НАГРАДА!

ЗА НАГРАДАМИ ОБРАЩАТЬСЯ ВО ДВОРЕЦ БУРГОМИСТРА!

— Идиоты, — прокомментировал Шило.

Я не стал говорить, что возможно сам Шептун подтолкнул оставшийся без лидера клан. Значит, Мастер снова решил вмешаться. Не исключено, что он даже знает, где я сейчас, и подсказал кому надо.

Да это нарушает принципы конфиденциальности, о которых мне втирал Савицкий. Да и существуют ли они вообще, или главный злодей МосТеха сам их выдумал? Даже намёк на участие Мастера укрепил во мне надежду, что меня найдут и вытащат из этой каменной дыры.

Напрасно. Время шло. Ничего не происходило. Может быть, наверху сейчас кипела битва, сюда не доносилось даже отголосков. Прошло пятнадцать минут. Полчаса. Час.

Шило пытался со мной поговорить. Я проигнорил. Тем для обсуждения у нас было немало, но озвучивать их перед навострившими уши инженерами МосТеха было всё равно, что трахаться в туристической палатке. Был у нас такой опыт в школьном турпоходе, когда Симба благодаря своему обаянию, наглости и бутылке вишнёвого ликёра втерся в доверие к тихоне и умнице Светке Сивцовой.

За развитием событий возле тряпочных стен палатки затаив дыхание следил весь класс, а когда Светка со счастливым стоном кончила, их обоих искупали в овациях. Другой бы после такого стал импотентом, а Симба с довольной улыбкой вылез и раскланялся.

На Светку ситуация повлияла странно. Она скатилась на тройки, зато научилась краситься, сделала завивку и из серой мышки превратилась в очень симпатичную девчонку, после чего послала Симбу на все четыре стороны. Он, правда, и не очень расстроился.

Из воспоминаний меня выдернула тишина. Модест наконец заткнулся. Где-то вдали едва слышно капала вода. Хотя, казалось бы, откуда взяться воде в подвале замка? Водопровод у них подтекает, что ли? Хотя в нормальном замке должен быть ров с водой, она оттуда может просачиваться. Но здесь ничего подобного нет.

Зато есть и сырость, и звук падающих капель. Ещё один стереотип, выдернутый системой из нашего сознания. Она ведь не знает, как должны выглядеть подземелья. Это мы ей подсказываем.

Так же, как подсказали про свет из коридора. Такое ощущение, что он стал ярче. А, может, наши глаза привыкли к тюремному полумраку. Теперь уже был ясно виден сводчатый потолок. Он таким и должен быть, чтобы выдержать вес стоящей сверху громады дворца. На стене напротив нас сверкает костями прикованный ржавыми кандалами скелет.

Дураку понятно, что это чистая бутафория. И игроки, и неписи рассыпаются здесь в пыль, оставляя только свёрток с лутом.

Но скелет действует на нервы. Это намёк. Вам отсюда не выйти. Вас все забудут. Вы останетесь здесь навсегда. Тупой способ помешать моим планам, просто запрятав в тюремную камеру, оказывается удивительно эффективным. Уже два часа, как ничего не происходит. До меня начинает доходить, что помощь не придёт.

Ситуация тоскливая. Инвентарь заблокирован. Навыки тоже. А то бы счас РЫВКОМ оказался за дверью камеры, и поминай как звали. Не удивлюсь, если этот скелет — отражение моих собственных мыслей. Моей личной безнадёги.

Нет бы что-нибудь полезное надумать. Вроде доски от забора, первого оружия, которое я сделал своими руками. Или щеколды в доме, где мы скрывались от пауков.

Но что, блядь, может быть полезного в этом долбаном каземате?! Тюремщик забудет в двери ключи? Или наши кандалы рассыплются от ржавчины? Хрен там! На такие подачки система точно не пойдёт. Тогда что?!

Я ещё раз внимательно рассмотрел все детали места нашего заточения. Тяжёлая, окованная металлом дверь. Чтобы выбить её, понадобится таран. Я дотянулся до неё сознанием и ощутил холод и непоколебимость стальных клёпок. Она уже создана Системой, и нравится ей. В ней ничего невозможно изменить.

Также откликнулись мне и каменные стены, пахнувшие сыростью и тоской. Сплошной монолит, без малейшего намёка на окна. Одна крохотная отдушина под самым потолком, затянутая вертикальными прутьями решётки.

В эту дыру не пролез бы даже ребёнок. Паук мог бы. Я вспомнил вентиляционный канал в подвале особняка, который потом стал резиденцией Теофилии. Оттуда приходили пауки, чтобы забрать жертву для своей восьминогой богини.

Я изо всех сил постарался вспомнить, как это происходит. Как шуршат в темноте их суетливые лапки. Как трутся друг о друга хитиновые панцири. Как пощёлкивают от нетерпения их усики, готовые впиться в жертву. Вдруг пауки помогут мне связаться со своей хозяйкой? Хрен его знает, что она сделает потом. Это будет хоть какой-то шаг из тупика.

— Слышишь? — забеспокоился Модест.

— Что? — уточнил я.

— Шуршит что-то, — сказал он заметно изменившимся голосом.

Значит, мне не приглючилось. Шуршание было взаправду.

— Может, паучки? — я подкинул идею, чтобы Слонимский её развил.

— Не похоже, — не согласился Модест, — те напролом всегда прутся. А это затихнет, и снова шуршит. На крысу похоже.

Блядь! Кто тебя тянул за язык, сука?! Я попытался представить себе деловитых паучков с зеленой шерсткой возле брюшка, но в голову упорно лезла другая картина. Голый лысый хвост. Острые зубы. Противный пронзительный визг.

Ладони покрылись липким потом. Мама рассказывала, что когда мне было четыре года, она взяла меня на спектакль "Щелкунчика". Режиссёр был талантливым. Когда крысы серой массой заполонили сцену, поглотив и уничтожив хрупкую армию детских игрушек, я от ужаса впал в ступор.

Целый год после этого я спал только со светом. Мне казалось, что стоит лампочке погаснуть, армия крыс двинется на меня из темноты. Со временем я загнал свою фобию глубоко внутрь, научился не показывать её окружающим. Даже улыбался, когда мама рассказывала знакомым это