Дар миротворца (СИ) - Павел Александров

– О-ох, крепко же меня приложило… Он сгинул, некромант-то?

Марк и не понял сразу, что этот белый как лунь парень – Сурок. Живой и, похоже, даже не раненый. Но жёсткий ежик на голове сарпедонца отныне был совершенно седым. Из-за этого изменилось и его лицо, став каким-то бледным и покрытым мелкими морщинками. Молодой парень, не старше двадцати лет отроду, будто постарел лет на двадцать. И простецкий тон его был уже не совсем таким как прежде.

– Некромант всё рассчитал, – медленно выговорил Марк, ещё не веря, что всё позади. – Всё предвидел. И наш приход, и попытку убийства Мелфая Амартой, и выстрел Сурка ей в спину, и Взятие чужой раны… Как ты справился? Как тебе удалось, Эфай?

– Некроманты изобретательны, но упускают много мелких деталей, – с глухой хрипотцой ответил воин-отшельник. – Есть много удивительных вещей, которые им не дано понять, потому что они перестали быть людьми.

– Он атаковал тебя Оживлением Мёртвости. Он вытянул из тебя часть души, как это делал с мелисцами. Но она ударила не тебя, а его… Как это, Эфай? Что за сила обратила это заклятие против самого некроманта?

Эфай посмотрел на Марка с лукавой хитринкой в глазах.

– Не смогу объяснить, Маркос. Однажды ты поймёшь это сам. Помни: у тебя есть сила, которой нет у меня. Отточишь её – превзойдёшь и такого как я.

Из дома выбежала Эльмика, одетая в походный плащ поверх серого халата, с сумкой и магической тростью. Следом показалась и Лейна, бледная и растерянная.

– Эфай… Хвала Всевышнему… Эфай… ты жив! – в глазах плеонейки застыли слёзы.

– Что с Амартой? – окрепшим голосом спросил воин-отшельник.

– Сознание потеряла, – сообщила Эльмика. – Маркос, слышишь? Надо бежать отсюда. Скорее!

– Куда? – рассеянно спросил Марк.

– Туда, куда ушёл Мелфай. В Амархтон.

– Да пропади он пропадом, твой Мелфай! – выпалила Лейна. – Из-за него нас всех чуть…

– Я тебя и не зову! – вздёрнула нос Эльмика. – Но у Седьмого миротворца есть обязательства. Разве нет, Маркос?

Марк дорого бы дал, чтобы махнуть на неё рукой и отправиться в дом – на заслуженный отдых. Но что дальше? Некромант сгинул, не дав ответа ни на один из мучивших Марка вопросов. В чём состоит замысел некромантов? Для чего ими избран Мелфай? Какова в этом роль Саркса? Был ли сгинувший некромант тем самым Кукловодом? Что за сущностью является Акафарта, и что такое Зеркало Мглы? А где-то среди всех этих загадок таилась самая важная, самая глубинная тайна – призвание Седьмого миротворца.

– У Седьмого миротворца есть обязательства более важные, чем погоня за упрямым недорослем! – с жаром ответила Лейна, и на бледных щеках её загорелся румянец. – Тебе, конечно, наплевать, Эльмика, но Никта по-прежнему в Фаране, а в Спящей сельве…

– Тише, Лейна, тише, – устало сказал Марк. – Я привык доводить одно дело до конца, и лишь тогда браться за новое. Мелфай – моя миссия и моё бремя. Я пойду с тобой, Эльмика.

– Ну и я с вами, если вам моя рожа не опротивела, – проронил Сурок, ероша свои седые волосы.

Лейна недовольно фыркнула.

– Пойду заберу наши вещи. Кстати, лошади от испуга сорвали коновязь и ускакали. Остался один осёл Сурка. Такой же тупой, как его хозяин и такой же упрямый, как ты, Маркос!

Марк кивнул с виноватой улыбкой. В эту минуту он завидовал Лейне и Эльмике, потому что они не видели того, что видел он. После пережитого ужаса их перебранка ласкала слух и возвращала к реальности. Он обернулся к Эфаю, который, казалось, всё ещё не мог отдышаться и сам не верил, что вышел победителем из немыслимой схватки.

– Ты покончил с ним, Эфай. Ты сотворил невозможное.

Воин-отшельник покачал головой.

– Не надо, Маркос. Никогда не надо радоваться гибели твоего врага. Даже если это и не человек вовсе, – Эфай посмотрел на него долгим, испытывающим взглядом, без слов догадавшись о той просьбе, которую хотел высказать ему Марк.

– Здесь наши дороги разойдутся, Маркос. Дальше идите сами.

Марк предчувствовал, что отшельник скажет ему именно эти слова, но всё равно застыл ошеломлённый. Он не представлял себе, что он сможет сделать против своих могущественных врагов без помощи Эфая.

– Почему? Ты же знаешь, без тебя у меня ничего не выйдет.

– Потому что ты ослабел, Маркос, – отшельник задумчиво залюбовался открывшимся в туманной дымке вечерним лесом. – С самого Фарана ты начал слабеть. И в этом моя вина. Для тебя же будет лучше, если мы расстанемся, Маркос.

– Учитель… – прошептала вернувшаяся к ним Лейна.

– Элейна, – улыбнулся ей Эфай. – Если вы оба считали меня учителем, то ваше обучение закончилось. Ваш путь перед вами.

– Но… учитель… куда мы без тебя? С тобой мы ничего не боялись, а теперь…

– Если всё это время я был прикрытием для вашей тщедушности, то мне тем более лучше покинуть вас, – мягко произнёс Эфай жёсткие слова. – В Анфею не возвращайтесь. Идите лучше через Мельвию.

– Через Мельвию? – Сурок вернулся со своим ослом, навьючив на него вещевые мешки. – Это же вдвое дольше.

– И безопаснее. Радагар будет искать вас на всех дорогах, ведущих в Анфею. Преследовать же вас в предгорьях Диких гор он не догадается.

– Зачем Радагару нас преследовать? – спросил Марк.

– Чтобы досадить мне, – коротко ответил Эфай, не желая вдаваться в подробности.

– А что будет с Амартой?

– Я позабочусь о ней. Идите.

От дома Мелфая приблизилась ещё одна фигура. Это был послушник Ильмар, о котором все позабыли. Голова его была поникшей и бронзовый меч едва держался в обессилевшей руке.

– Друзья… братья… позвольте, я пойду с вами. Я обещал настоятелю Малонию помогать вам. Я мечтал… мне было предсказано стать странствующий рыцарем… Прошу вас, не гоните меня, – плечи юноши поникли. – Да, я струсил. Я предал вас. Я бросил меч. Но я искуплю своё малодушие! Прошу тебя, Фосферос, позволь мне пойти с ними! Иначе… иначе мне и идти некуда!

Эфай посмотрел на юного послушника с доброй улыбкой. Больше всего Марк боялся, что отшельник сейчас скажет: «Теперь Маркос главный, ему и решать». Брать же с собой неопытного юнца было глупо, отказывать – неприятно.

– Ты сам выбираешь свой путь и свою судьбу, Ильмар, зачем же ты спрашиваешь моего позволения? – ответил воин-отшельник.

Ильмар сначала застыл как заворожённый, затем медленно опустил голову, снова её вскинул и… в гневе швырнул свой меч в заросли осоки.

– Я понял тебя, Фосферос. Я трус, сын труса и выбрал судьбу труса! И рыцарем-пилигримом мне никогда не стать! И моё призвание – подавать настоятелю платки для сморкания!