Ночь без конца - Ричард Лаймон

Со сковородкой и ножом я отправился в прихожую.

Деревянный пол как нельзя лучше подходил для разделки. Вытянув руку Ковбоя, я отсек крайнюю фалангу большого пальца и бросил ее на сковородку. Она еле слышно шлепнулась на дно. Тогда я протер сковородку футболкой.

Это для улучшения качества звучания.

Теперь остальные пальчики при падении издавали изящный и мелодичный звон: пинк-понк, пинк-понк.

Между «вдыханием аромата роз» и пустой тратой времени очень трудно провести различие. Мне достаточно было обрезать пальцы Ковбою и Праху. Возиться с Генри было излишне, хотя занятие это мне было по душе. Но я все же отсек ему большие пальцы — просто ради удовольствия, и на этом ограничился.

Копы могут использовать для опознания и отпечатки ладоней, так что содрал с них кожу. Генри на этот раз я не трогал.

Чтобы перестраховаться против визуального опознания, дополнительно освежевал лица Ковбоя и Праха.

Вся кожа отправилась прямо в сковородку.

Вернувшись на кухню, я поставил сковородку на прежнее место и зажег конфорку. Затем подошел к раковине и вымыл руки. Никакой чистой тряпки под рукой не оказалось, а бегать по дому уже надоело, так что я просто встряхнул несколько раз руками и оделся.

К этому времени на сковородке уже вовсю шипело, потрескивало и взрывалось. Лоскуты кожи потемнели и наполовину ужарились. Я перевернул их вилкой на другую сторону. Обрубки пальцев стали похожи на маленькие плотные сосиски. Они красиво подрумянились, только ногти странно загнулись, а некоторые даже отвалились.

Вы замечали, как ерзают и вздрагивают сосиски, как раз перед тем, как подходит время их снимать? Иногда они даже переворачиваются сами по себе.

Эти кусочки мертвечины вели себя точно так же.

Непременно расскажу об этом Джоуди. Ей это должно понравиться уже потому, что здесь и пальчик Праха, спускавший курок, и пальчики Ковбоя, сжимавшие копье, которое пронзило ее маленькую подружку, сестричку Энди, как там ее звали, шишку-пышку.

Джоуди, конечно, этого не знает, но я позабочусь, чтобы узнала.

Через какое-то время я наколол на вилку один пальчик. Выбрал без ногтя (а кому понравится жевать ногти?), затем подул на него несколько раз и попробовал. Дерьмо, должен вам сказать. Может, надо было посолить и поперчить, а еще лучше, — приправить соевым соусом? Все равно одни кости. Боюсь, не могу порекомендовать вам это блюдо.

Все же я не выключал конфорку, пока содержимое сковородки не потемнело и не покрылось хрустящей корочкой. После этого я слил лишний жир на грязную посуду в раковине и стал искать кулек. В буфете у мамочки нашлась целая кипа коричневых бумажных пакетов из супермаркета. Распечатав один из них, я высыпал в него шкварки.

Подошло время уезжать.

Прихватив сумочку и бакалейный набор, я вышел на улицу.

Дорога к машине стоила мне нервов — среди белого дня, а в доме — три трупа.

Но никто мне не встретился. Ни шумные соседи, ни копы. Вообще никого.

В последнюю минуту меня объял панический ужас. Что, если Ковбой запер ключи в машине? С ним такое случалось прежде. Пару раз на моей памяти. Еще у него часто кончался бензин в дороге. Бывало, я спрашивал, не отлучался ли он куда-нибудь, например, в буфет, когда раздавали мозги. Но он был не глуп. Просто рассеян.

Сейчас он стал им в первоначальном смысле этого слова — рассеянным по отдельным частям.

Оказалось, ключи благополучно торчат в замке зажигания и двери открыты.

Сев за руль, я положил сумочку на соседнее сиденье. Чуть было не поставил туда же пакет, но вовремя заметил проступившие на бумаге темные коричневые пятна жира, похожие на те, которые появляются от жареной картошки или лука, купленных в какой-нибудь забегаловке. Не хотелось портить обивку чужой машины, и я опустил пакет на пол.

Затем тронулся.

Как приятно было снова оказаться в автомобиле и просто ехать без всякой цели по дороге под прохладным ветерком кондиционера.

Через пару кварталов я заметил у обочины жалкую старую серую собачонку. Едва удержался, чтобы не переехать ее — это было одно из моих любимых занятий. Но у меня было благодушное настроение, так что я притормозил возле нее, открыл пассажирское окно и выбросил в него пакет.

Отъезжая, посмотрел в зеркало. Пес уже разорвал кулек и, опустив морду, набросился на жаркое.

Сегодня ему подфартило.

Избавившись таким образом от улик, я переключил на какое-то время свое внимание на поиск замены Джоуди, но вскоре сообразил, что она мне больше не нужна.

То есть не нужна до вечера.

Устранение Ковбоя и Праха несколько изменило расклад.

Приятная новость состояла в том, что у Тома сегодня вечером не будет никого, кто бы точно знал, как выглядит Джоуди. Будут Митч и Кусок. Хотя они и находились к ней ближе, чем кто-либо, кроме меня, но было темно и видели они ее в лучшем случае со спины. После смерти Праха для меня не составит большого труда сделать подставку.

Плохая новость заключалась в том, что мне все равно каюк. Может быть, при определенном везении мне и удастся провернуть это дельце и выбраться оттуда с Лизой живыми. Но рано или поздно они догадаются. Откроется, что я подсунул им фальшивую Джоуди, и они вычислят, кто убил Ковбоя и Праха. И за все придется расплачиваться.

Меня выследят и прикончат как пить дать.

Если их не опередить.

Вот именно.

Представляю себе: врываюсь туда, а в руках по пистолету, и поливаю их градом свинца.

Самоубийство.

Забудь об этом.

Гм. Если в моем активе будет элемент неожиданности... в конце концов, как просто все оказалось с Генри, Прахом и Ковбоем.

Кто туда может прийти?

Том, разумеется. Вероятно, все будет происходить в его гараже, куда мы привозили большую часть мертвецов в последние несколько лет. Случалось доставлять туда и живых. Лиза наверняка там.

Насколько мне известны их повадки, ее должны были подвесить за руки к балке. Такое мы делали и раньше. Кто попадал к нам живым, иногда мог висеть в таком положении пару недель, а мы наносили визиты, когда появлялось желание развлечься.

Странно представлять на их месте Лизу.

Должно быть, висит там уже со вчерашнего дня, так что у них было достаточно времени на нее. Когда вчера вечером я разговаривал с ней по телефону, чувствовалось, что она сильно расстроена. Судя по голосу, над ней покуражились и, быть может, облапали, но ничего серьезного.

Но за то время, пожалуй, дошло и до истязаний и изнасилования. Я был в этом абсолютно уверен.

И меня это просто бесило.

Словно украли мою машину, чтобы покататься, а потом нарочно врезались на ней в стену, понимаете?

И это те, кто выдавал себя за моих друзей.

Друзья не делают такого дерьма.

Признаюсь, меня возбуждают мысли о том, как Лиза, голая и потная, висит в гараже Тома. А ребята налетают на нее. Двое разводят высоко вверх ноги, а два других — трахают ее: один спереди, другой — сзади. Вижу, как она корчится и вздрагивает. Даже слышу: скрип балки под потолком, сопенье и стоны своих дружков, рев и хныканье Лизы. И много-много влажных, хлюпающих звуков.

Зря они это делают с ней.

С кем-нибудь другим, но не с Лизой. Во всяком случае, не без моего согласия.

Хотят меня наказать, ублюдки.

Но с каким удовольствием. Уверен, они во сне видели, как я однажды лажанусь и дам им повод протянуть к ней лапы. Выдающейся личностью Лизу, конечно, не назовешь, но тело у нее — высший класс.

После них таким оно уже не будет.

Даже если мне удастся ее спасти, у нее, вероятно, останутся шрамы. Это если они не увлеклись и не ампутировали ей чего-нибудь.

Если ее покалечат, зачем она мне будет нужна? Но тогда это уже не будет иметь большого значения, потому что меня убьют при первой же возможности.

Так что лучше попробовать убить их раньше.

Это не настолько невозможно, как может показаться на первый взгляд.

Там будут: Том, Митч и Кусок. Это три. Пескарь четвертый. Нет, погоди. Пескарь мертв. Джоуди проломила ему череп бейсбольной битой. По крайней мере, так сказал Том.

Разумеется, приходится верить ему на слово.

Зачем ему врать? Может, для того, чтобы я не ждал Пескаря и... Следовало спросить об этом Ковбоя. Ах, да. Пескарь должен быть мертвым, если хорошенько подумать. Он ушел за новой добычей и не вернулся.

Значит, три: Том, Митч и Кусок. Плюс Клемент Кэлхун и... и кто еще?

Боже праведный! Когда-то нас было двенадцать! Двенадцать! Конечно, это было еще до того, как отправились к праотцам Техасец, Дэйл, Рядовой и Билл.

В том доме в ночь на субботу нас было восемь. С тех пор Пескарь, Ковбой и Прах отпали, а я уже больше вроде как и не принадлежу к банде. Так что их остается только четверо.

Если взять по пистолету в каждую руку...

Нет. Один против четырех — чрезвычайно хлипкие шансы.

Знаю!

Сделаю так: зайду с Джоуди — или девчонкой, которую приведу вместо нее, так что все будет выглядеть так, словно я выполняю условия договора. Кроме того, ее можно будет держать перед собой и использовать как щит.