Война за «Асгард» - Кирилл Бенедиктов

Он замолчал, натолкнувшись на взгляд Джеймса.

Рано или поздно от тебя придется избавиться, подумал Ки-Брас. Ты ценный информатор, Тонг, но ты постоянно зарываешься. Никому не позволено копать так глубоко. Во всяком случае, тебе я этого точно не позволял...

Семь лет назад в Венесуэле Ки-Брас упустил Зеро. То, что это произошло не в ходе хорошо спланированной операции, а в результате стремительного экспромта, вероятность успеха которого, по расчетам аналитиков (разумеется, составленным уже задним числом), составляла около семи процентов, роли не играло. Не имело значения также и то, что он обязательно схватил бы террориста, если бы не предательство одного из офицеров местной резидентуры Агентства. Для Джеймса важным было только одно: он, Ки-Брас, лучший крысолов Агентства, был готов взять Зеро, но не взял его. Разумеется, состоялось внутреннее расследование. Предателя отправили возводить Стену, Ки-Браса на месяц отстранили от оперативной работы, но на его дальнейшей карьере эпизод в Каракасе никак не отразился. Вот только вытравить из памяти позор поражения оказалось невозможно.

Каким-то образом Продавец Дождя узнал о провале Джеймса. И счел возможным выложить эту карту на стол. Неужели он не понимает, что информаторы, шантажирующие своих хозяев такого рода сведениями, живут не слишком долго?

Или понимает? Что он сказал пять минут назад? Собираюсь покинуть этот мир? Тогда все более чем логично. Старый Тонг уходит со сцены – пластическая операция, перемена личного и генетического кода, спокойная старость где-нибудь в Новой Зеландии... Чего бояться человеку, прощающемуся со своей прошлой жизнью? И почему бы ему напоследок не сыграть с открытыми картами?

– Ты правильно все понял, Джимми-бой, – сказал Тонг негромко, хотя Ки-Брас не произнес ни слова. – Разговор начистоту. Знаешь, как я хочу, чтобы мои страхи оказались только бредом выжившего из ума старика? Но если это все же не так, если мы живем в последние дни мира, то глупо было бы таиться Друг от друга. В нашей беседе было много недомолвок и намеков, но это не из-за меня, поверь. Я ухожу, но доктору Ли предстоит нелегкая работа – ведь он один из тех, на кого я оставляю свою империю, и было бы весьма неразумно и нерасчетливо рисковать его жизнью и репутацией. Я предвижу обострение отношений с нашими партнерами, весьма обеспокоенными гибелью герра Брукхаймера... Ты должен меня понять, Джеймс, бизнес есть бизнес, и конфиденциальность здесь является непременным условием. Но то, что касается лишь меня и тебя – старого китайского торговца и молодого, полного сил полицейского, – это другое дело. Здесь мы можем говорить прямо.

– Тогда, друг мой, я попросил бы глубокоуважаемого доктора Ли отдохнуть где-нибудь вне пределов этой комнаты. – Ки-Брас повернулся к маленькому адвокату, который, будто ожидая именно такого поворота беседы, не замедлил вежливо наклонить голову. – Для его же блага, разумеется.

Продавец Дождя щелкнул пальцами.

– Проводите доктора Ли в Сад фата-морган, – приказал он появившейся на пороге тигровой маске. – И готовьте погрузку на корабль – через два часа мы отбываем.

Доктор Амадеус Ли встал, еще раз церемонно поклонился и вышел. Дверь захлопнулась.

– Ситуация выглядит следующим образом, Джеймс, – сказал Тонг, когда они остались одни. – Через три дня состоится Большой Хэллоуин. То есть должен состояться, на чем держится вся политика и вся торговля в этом вашем сумасшедшем мире. Человечество станет беднее на три миллиарда голодных ртов и богаче на немыслимое количество природных ресурсов. Говоря о ресурсах, мы, естественно, говорим и о воде.

– Боишься разориться?

– Я не разорюсь, Джимми-бой. Вся моя империя строилась с расчетом на более свободное потребление воды, чем то, которое мы имеем сейчас. Да, я отправляю за Стену сто тысяч галлонов ежедневно, но, поверь мне, это капля в море. Дело в другом.

Тонг сел на циновку, приняв позу лотоса, и принялся медленно раскачиваться из стороны в сторону. Голос его звучал усыпляюще, и Джеймс невольно бросил взгляд на свой массивный «Ролекс». Половина четвертого. До рассвета оставалось немногим более двух часов.

– Если Подполье подготовило операцию по срыву Большого Хэллоуина, последствия могут оказаться чудовищнее, чем ты думаешь. За Стеной три миллиарда человек; сейчас они усмирены и готовы принять свою судьбу, но что будет, если Зеро даст им надежду? Уверяю тебя, Джимми, если Стена будет не то что уничтожена, а просто повреждена, все ваши войска будут сметены раньше, чем вы успеете понять, что произошло. И тогда из глубин материка хлынут орды больных, увечных, озлобленных, жаждущих крови варваров, как это уже не раз случалось в истории нашего мира. А это в любом случае означает крах моего бизнеса, по крайней мере, в этой части света. Докатятся сюда те, кто ждет сейчас за Стеной, – мои опреснители станут первым, что они захватят. Накроете вы их ядерным ковром – кто тогда приползет из радиоактивной пустыни, чтобы пить мою воду? Нет, Джимми, я не настолько наивен, чтобы верить в чудеса. Ты знаешь, я никогда особенно не лез в политику. Белое Возрождение, Черное Возмездие, Подполье... все это трогает меня постольку, поскольку помогает или мешает моему бизнесу. Но сейчас тот случай, когда Подполье не просто мешает, а угрожает самому существованию моей империи. И, как любой император, я защищаюсь.

– Понятно. – Джеймс вновь посмотрел на часы. – А я, стало быть, в твоей шахматной партии проходная пешка?

– Нет-нет, – лицо Тонга выразило неподдельное изумление, – как можно? Ты – ферзь, мой дорогой. Ли – вот кто поистине проходная пешка. Он проявил большое рвение в деле с герром Брукхаймером и теперь рассчитывает получить заслуженную награду...

– Ну и какова же она будет? Тонг хихикнул.

– Ты имеешь в виду, каковы его шансы увидеть сегодняшний рассвет? Ну, Джимми-бой, у меня не так много надежных людей, способных принимать решения... Ли еще поживет, я полагаю. Правда, наши японские партнеры могут со мной не согласиться...

– Вопрос именно в этом, Тонг, – перебил его Ки-Брас. – Насколько надежен Ли? Откуда тебе знать, что вся история со сделкой Брукхаймера – не деза? Мне, например, кажется очень подозрительным тот факт, что наружке не удалось засечь визитеров Брукхаймера. Ты думал об этом?

Тонг выглядел оскорбленным.

– Думал ли я? Да я лично проверил их всех – сутки не выходил из кабинета мнемохирурга. Это не деза, друг мой, и Ли не двойной агент. Конечно, его могли использовать... Полагаю, что тебе как профессионалу известны примеры таких многоуровневых комбинаций. Но вся история с Сучонгом происходила совершенно независимо от Ли и его людей, и ее контролировал я лично. Полагаешь, я тоже работаю на Подполье?

– Моя работа заключается в том, чтобы не исключать ничего, – сказал Ки-Брас, поднимаясь. – Спасибо тебе, Тонг. Если твои опасения подтвердятся, человек с побрякушкой на шее услышит от меня дивную историю, обещаю.

– Полетишь вингером? – спросил Продавец Дождя, не двинувшись с места. – Шторм, кажется, еще не утих. Воспользуйся моим кораблем, к девяти будешь в Сеуле.

– Благодарю от всего сердца, старый друг. – Джеймс улыбнулся и, снова бросив взгляд на часы, постучал ногтем указательного пальца по массивному золотому корпусу. – Ты заронил мне в душу росток беспокойства. Боюсь, что начиная с этого мгновения мне будет хронически не хватать времени.

– Что ж, тогда давай простимся, – Тонг сделал какое-то сложное, по-змеиному гибкое движение и поднялся на ноги, – потому что увидеться вновь нам придется разве что в следующей жизни...

– Кто может знать наверняка? – Ки-Брас подошел к нему почти вплотную. В ту же секунду он почувствовал, как открывается дверь за его спиной, и увидел справа и слева от себя две квадратные тени. – В любом случае, старина, я не забуду тебя и того, что ты для нас сделал.

С этими словами он протянул Тонгу руку.

Телохранители, вошедшие в комнату, напряглись – Джеймс почувствовал это по мгновенно изменившемуся запаху. Оттуда, сзади, шла мощная волна горьковатого адреналина, а спереди накатывал пряный запах страха, испытываемого Тонгом. Ки-Брас позволил себе мысленно усмехнуться. Похоже, Тонг Хао Лян не слишком доверял клятве Зеленого Дракона.

И правильно делал. Минуту назад Джеймс двумя щелчками по корпусу «Ролекса» активировал одно из наиболее хитроумных устройств из своего арсенала. Гибкая игла диаметром в десятую долю микрона, не видимая глазом и почти не ощущаемая кожей – вся она представляла собой одну гигантскую молекулу квазибелка, покрытую анестезирующей пленкой, – таившаяся в крошечной защитной капсуле в перстне на правой руке Ки-Браса, пробудилась от ледяного сна. Теперь, для того чтобы выпустить ее на тело жертвы, следовало особым образом сдвинуть мышцы ладони. Но Джеймс до сих пор не мог понять, стоит ли ему это делать.