До тебя - Пенелопа Дуглас

Но Тэйт посмотрела мне в глаза, и я выдохнул, расслабляясь.

Рано или поздно она исследует все мое тело. И мне пора примириться с этой мыслью.

Стиснув зубы, я впился пальцами в ее ягодицы, а она стянула с себя свою тонкую черную блузку и сняла бюстгальтер.

Боже, произнес я одними губами, едва слышно.

Мы стояли лицом к лицу, обнаженные до пояса, мокрые и возбужденные, в прохладе октябрьской ночи, и я никогда еще не хотел любить кого-то так сильно – я боялся, что никогда не смогу остановиться.

Я протянул руку и медленно провел тыльной стороной ладони по ее левой груди – сверху вниз. Больше всего мне сейчас хотелось прильнуть ртом к ее соску, уже затвердевшему от холодного воздуха.

Откинув назад ее мокрые волосы, я обвел ее взглядом с ног до головы, стараясь запомнить каждый сантиметр тела. У Тэйт было атлетическое сложение – подтянутая и не слишком худая. Плечи и руки были мускулистыми, но это было практически незаметно, а гладкая кожа светилась, словно фарфор.

Она наблюдала за тем, как я пожираю ее глазами, позволяя мне смотреть.

Храбрая девочка.

Ей нравилось это, она не пыталась прикрыться и не отводила взгляда.

Снова притянув ее к себе, я впился в ее губы, посасывая и прикусывая нижнюю губу, заставляя себя не спешить.

Я прижался к ней, и мою кожу словно охватило пламя, когда ее груди вжались в меня.

Краем сознания я отметил, что ее руки больше ко мне не прикасаются, но не прерывал поцелуя до тех пор, пока ее рот тоже не отстранился.

И тогда я заметил, что она стягивает с себя джинсы.

Проклятье. Я мечтал раздеть ее сам, ну да ладно, черт с ним.

Я не хотел пропустить ни единого ее движения, поэтому не трогал ее, пока она не выпрямилась передо мной, почти голая.

Тэйт. В одних трусиках. Промокшая насквозь.

Никогда в жизни не видел ничего сексуальнее.

Взяв ее за бедра и оторвав от земли, я обхватил ее рукой за изящную, гладкую спину и понес через двор на кушетку. Как я помнил, она стояла под навесом, а я решил, что в дом мы сейчас не пойдем.

Под дождем – в грозу, которую так любила Тэйт, – мы в первый раз займемся любовью.

Опустив ее на кушетку, я увидел, что трусики у нее из розового кружева.

Слава богу, что не черные. Я улыбнулся себе под нос.

Мне нравилось черное белье, но Тэйт меня удивила.

Моя хорошая девочка в розовом.

Хорошая девочка, которая становилась плохой только для меня.

Наклонившись, я припал губами к ее груди и вздрогнул от наслаждения, почувствовав вкус ее нежной упругой кожи. Опустив руку, я стал исследовать ее тело – насколько мог дотянуться. Провел по гладким бедрам, поднялся выше, к животу. Она выгибалась и извивалась под моими прикосновениями, а мне становилось все теснее в штанах.

– Джаред… – взмолилась она. – Джаред, пожалуйста.

О господи.

– Потерпи, – прорычал я тихо, продолжая целовать ее живот, опускаясь ниже. – Если будешь так умолять, я не сдержусь.

Мне нужно было взять свое тело под контроль. Сделать несколько глубоких вдохов и успокоиться, черт возьми. Я хотел все и сразу. Хотел кончить, но еще больше – чтобы она содрогалась подо мной. Мне нужно было увидеть ее лицо во время оргазма, когда я окажусь внутри нее.

Стянув с Тэйт трусики, встал, любуясь своей девочкой, которая смотрела на меня горящими глазами.

Я достал из бумажника презерватив, сбросил с себя оставшуюся одежду, вздрогнув, когда мой член наконец оказался на свободе, и медленно опустился между ее ног.

Мурашки побежали у меня по коже, когда я почувствовал, как горячо у нее там.

Она обвила меня руками за шею, а я смотрел на нее, надеясь, что она готова. Надеясь, что она не пожалеет об этом.

Ты был мне не нужен. Голос отца, как далекое эхо, прозвучал в уголке моего сознания, и я приостановился.

Но Тэйт посмотрела на меня и провела рукой по моему лицу, и я растаял от ее прикосновения.

Я закрыл глаза.

Счастье, рай, эйфория – я понятия не имел, как называется то состояние, в котором я пребывал, но оно было внове для меня, и оно было настоящим.

Пошел ты, папочка.

Разорвав упаковку и достав презерватив, я надел его и отбросил мысль о своем гребаном отце подальше.

– Я люблю тебя, – прошептал я и, подняв ее согнутую в колене ногу, скользнул в нее.

– Ахх… – Она резко вдохнула, вздрогнув. Я замер, ощущая, как тепло разливается по телу.

Тэйт.

Она и правда была девственницей.

При мысли о том, что я причинил ей боль, у меня закружилась голова, но, черт возьми, это меня возбуждало.

Теперь она была моей.

Я не стал входить в нее глубже, а вместо этого приподнялся на руках и посмотрел на нее.

Она уперлась ладонями мне в грудь. Ее дыхание понемногу замедлялось. На груди блестели капли дождя.

От боли Тэйт зажмурилась, но не издала ни звука.

Мой член бешено пульсировал. Мне нужно было погрузиться в нее, но Тэйт была мне совсем, черт возьми, небезразлична, и я не собирался просто взять ее. Она должна захотеть повторения – вернуться во второй раз, в третий, остаться со мной навсегда.

– Ты в порядке? – тихо спросил я, надеясь, что она не передумает и не оттолкнет меня.

– Со мной все хорошо, – выдохнула она, кивнув. – Не останавливайся, но начни медленно.

И мне не нужно было повторять дважды.

Медленно, и мои нервы накалялись все сильнее с каждым миллиметром, я погрузился в ее прекрасное тело до самого конца.

Чертов рай. Я выдохнул, умерев и возродившись к жизни снова в ее тесном, влажном лоне.

Она задрожала, и на несколько секунд ее дыхание стало поверхностным, но я понял, когда боль отступила.

– Черт. – Мои мышцы напряглись, я закрыл глаза, ощущая ее нежность и жар изнутри. – Ты великолепна. Идеальна.

Я продолжал нависать над ней, опираясь на руки, выходя из нее и погружаясь снова. Все мое тело кричало, изнемогало и ныло, желая большего.

Через пару минут Тэйт обхватила меня за талию и начала двигаться в одном ритме со мной. Ее бедра описывали небольшие круги, и я не мог отвести от нее глаз. Она будто танцевала. Двигаясь словно в каком-то сладком сне, она непрерывно выгибалась подо мной.

Потом она протянула руки и, обхватив мое лицо, притянула к своим губам.

О боже.

Я ощущал ее вкус – этот ее чертов вкус – всюду. Дождь и пот на ее губах, ее жар внизу… всюду. Тэйт покусывала мои губы, а сама терлась об меня, вжималась в меня так, словно мы были недостаточно близки.

Я зажмурился и набросился на ее рот, как на невиданное яство.

Черт, да.

Отстранившись, она с придыханием произнесла:

– Я чувствую тебя везде. – И я застонал.