Опасности прекрасный лик - Уинслоу Элиот

— О господи! — сказала Ванесса.

— Это так, — настаивала Ларк. — И еще нам нужно подобрать для начала фильма музыку получше. То, что у вас было, слишком заурядно. Нужна яркая мелодия, которая тут же запоминается. Как в «Докторе Живаго» или в «Спартаке». Люди будут включать телевизоры, чтобы не пропустить эту музыку. И завязка сюжета должна наводить на мысль о юморе и сексе, чтобы не потерять внимания мужчин.

Дом взглянул на часы, потом на Фейт.

— Мы несколько затянули обсуждение, — взяла слово Фейт. Необходимо переходить к следующему вопросу. Но давайте над всем этим подумаем. Я хочу, чтобы на следующем совещании все высказали свою точку зрения. Если нет возражений, мы, наверное, продолжим рассмотрение следующей пробной серии.

Ларк посмотрела на Дома. Он был поражен выражением благодарности в ее голубых глазах и погрузился в лежащие перед ним бумаги с изложением очередного проекта, пытаясь сконцентрироваться на нем.

После совещания он пригласил Ларк зайти к нему в кабинет.

— Вы талантливый оратор, — похвалил ее Дом.

— Единственной причиной, почему все прошло хорошо, явилось то, что мне этот проект интересен. Если что-то меня очень интересует, у меня это и получается хорошо.

Он улыбнулся.

— Думаю, с вами и так все хорошо.

Он был удивлен, увидев, что она покраснела. В ней было странное сочетание сдержанности и искренности.

Они подошли к его кабинету.

— Зайдите на минутку, — сказал Дом, после чего закрыл за ней дверь. — Между нами, мне хочется, чтобы вы знали, что я абсолютно уверен в том, что ваша идея у нас пройдет. Фейт поддерживает ее, а это важно. Начнем с пробной серии и разработки предложений по последующим сериям. Если удастся продать это телекомпаниям, то дело пойдет. Если не получится, то много денег мы на этом не потеряем.

— О Дом! — взволнованно вздохнула Ларк.

— Еще одна вещь, о которой вы тактично забыли упомянуть. У нашего прошлого проекта не было координатора, которого интересовали бы любовные истории. Мы решили вырваться на рынок, но не разобрались в ситуации на нем. Ларк кивнула.

— А вы сами-то читаете такие вещи? — спросил он с любопытством.

— Я читала «Гордость и предубеждение» и «Джейн Эйр».

— Но это же классика!

— В то время, когда они были написаны, тоже издавалось много макулатуры. Они были лучше, чем все остальное. Так всегда и обстоит дело. Пишется много ерунды, но в это же самое время печатаются и по-настоящему великие книги. Не думаю, что издатели особенно разбираются в любовных романах. Вспомните, сколько раз отвергались «Унесенные ветром».

— Сколько? — спросил Дом с интересом.

— Много раз. Во всяком случае вы понимаете, что я имею в виду.

— Если получится с вашим проектом, он будет поручен вам. У вас все получится хорошо?

— Конечно.

Дом сел за стол.

— Вы свободны сегодня вечером? — спросил он, зная, что ему не следовало этого делать, но удержаться не мог. — Я бы хотел пригласить вас поужинать.

Он увидел, как на лице ее появилась маска сдержанности.

— Сегодня вечером я занята. — В голосе ее звучало отчаяние. — Извините.

— Все в порядке. Сегодня же пятница. Я забыл.

— Я, пожалуй, пойду к себе, — сказала Ларк.

— До встречи, — сказал он.

ГЛАВА 45

Мысли о Ларк не оставляли Дома. Он думал о ней постоянно. В самые неподходящие моменты перед ним начинали блестеть ее голубые глаза. Он гадал, насколько длинны ее волосы, поскольку видел он их только собранными на затылке. Ему интересно было, в какой она живет квартире, что делает, когда остается одна. Его интересовало, есть ли у нее приятели. Он использовал каждый предлог, чтобы увидеться с ней, и те, кто работал на одном этаже с Ларк, были удивлены тем, что можно часто увидеть Дома, идущего по коридору мимо их кабинетов.

Влечение к Ларк вызывало у Дома чувство вины, и он старался быть внимательнее к Тони. Но ничего не получалось. Она оставалась холодной и безразличной, даже любовью они занимались уже не так. Все выглядело, как будто она его еле терпит.

Дом стоял в дверях их спальни, мокрый после утреннего душа. Обычно он уходил еще до того, как она вставала, но в это утро он услышал, что она плавает в бассейне, когда еще только пробило шесть. Теперь она сидела с журналом на коленях и медленно перебирала страницы.

— Ты сегодня не собираешься на работу? — спросил он.

— Нет, — ответила она. — Я ушла с работы перед самым Рождеством.

У него отвисла челюсть.

— Перед Рождеством! Почему же ты мне не сказала?

— Я думала, тебе это совершенно безразлично.

— Разумеется, мне это небезразлично! И что ты делала? Нашла себе что-нибудь?

Она покачала головой. Решение оставить работу пришло как-то внезапно, но вместо скуки от пребывания все время дома, которую она ожидала, Тони почувствовала облегчение: она перестала делать то, что ей не нравилось. И это было началом.

— Я этого не понимаю. — Тут Дом взглянул на будильник на столике у кровати. — Черт побери, уже восемь! Я не могу поверить в то, что ты мне ничего не сказала.

Он начал одеваться. Дом всегда выглядел хорошо одетым, хотя и одевался как-то небрежно. Сегодня он выбрал шелковую рубашку темно-оранжевых и коричневых тонов и чесучовые брюки, пузырящиеся на коленях и со складками. Галстук он носил редко.

— Тебя, очевидно, что-то расстроило, — сказал он, одеваясь. — Что именно?

— Ничто меня не расстроило.

— Тогда в чем дело? Я сделал что-нибудь не так?

Она продолжала листать журнал. Спазм перехватил ей горло.

— Если я сделал что-то не так, тебе надо было сказать мне об этом.

Ей удалось хрипло выдавить из себя:

— Все не так просто.

— Что ты имеешь в виду?

— Множество всяких вещей, Дом. Я не могу все свести к чему-нибудь одному.

— Тогда сведи к нескольким. Скажи мне, что не так?

— Забудь об этом. Я не смогу. Не сейчас, когда ты такой.

— Какой?

— Посмотри на себя! — закричала она, отбрасывая журнал. — Послушай, что ты говоришь! Тебя рассердило то, что я расстроена! Ты рвешься на работу! Ты хочешь, чтобы я по-деловому представила тебе список своих чувств, чтобы ты смог быстро в нем разобраться и бежать на свою проклятую работу! Нет, со мной так не получится! Я не вхожу в число твоих секретарш. И я вовсе не двухмерная экранная красотка из одного из твоих фильмов. Я, черт побери, человек!

Дом смотрел на нее.

— Я знаю, что ты человек.

— Тогда почему же ты не обращаешься со мной как с человеком? Почему ты ведешь себя, словно я мебель?!