Телохранитель для Снежной - Анна Бигси
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Илья открыл глаза и несколько секунд пытался понять, где находится. В помещении было темно и тихо. Сознание стремительно прояснялось, а вместе с ним просыпался и страх.
— Снежка, — осторожно позвал он, прислушиваясь к звукам вокруг и невольно напрягся.
— Илья, ты очнулся. — Ее голос раздался совсем близко, и ладонь опустилась на лоб, проверяя температуру. — Я так испугалась.
Он перехватил ее руку и прижал к губам, облегченно выдыхая.
— Сколько я проспал? — привстал на локтях, тревожно осматриваясь.
— Я не знаю, у меня нет часов, но по ощущениям вечность…
— Почему не разбудила? — Илья невольно улыбнулся, почувствовав беспокойство в ее голосе.
— Боялась, что не проснешься, — честно ответила Симона и смутилась, благо в комнате было достаточно темно и он не заметил.
— Ну что ты, — мягко упрекнул он, протянул к ей руку и невесомо погладил щеку. — Как же я тебя оставлю.
— Сильно болит? — Симона осторожно откинула одеяло и склонилась ниже, пытаясь рассмотреть хоть что-то, но темнота безжалостно пожирала детали.
— Почти не болит, — отмахнулся Илья. И правда, чувствовал себя гораздо лучше. — Иди ко мне, — сдвинулся к стене, освобождая место около себя.
— Чаю хочешь? — Симона нарочно проигнорировала его вопрос и перевела тему.
— Ничего не хочу, полежи со мной. — Он настойчиво похлопал ладонью по кровати, явно желая добиться своего.
Она не стала спорить и послушно легла рядом, едва не задохнувшись от отхватившего волнения. Близость Ильи, такая желанная и приятная, кружила голову и дезориентировала в пространстве. Его надежные руки крепко сжимали ее и дарили защиту и уверенность, а тепло, исходившее от тела, уютно согревало. Только сейчас Симона заметила, насколько замерзла, и теснее прижалась к Илье в жалкой попытке согреться.
— Ты чего такая холодная? — нахмурился он, укутывая ее со всех сторон. От ее холодных ладошек по коже курсировали мелкие мурашки, заставляя непроизвольно подрагивать.
— Одеяло только одно…
— Так закуталась бы.
— Тебе нужнее. — Симона виновато улыбнулась и уткнулась холодным носом в его горячую шею.
— Не говори ерунды, — недовольно проворчал Илья, сгребая ее всю в охапку и плотнее прижимая к обнаженной груди. — Ледышка.
Прикрыв глаза, она вдыхала его терпкий, мужественный запах и улетала далеко в своих мечтах. Ей было так хорошо и спокойно в крепких объятиях, что не хотелось даже шевелиться. Так бы и пролежала всю оставшуюся жизнь рядом, слушая мерный стук сердца.
— Илюш… — тихо позвала Симона, довольно вытянувшись вдоль его тела.
— Чего? — лениво ответил он и поцеловал ее в макушку.
— Что мы будем делать?
— Дождемся рассвета и попробуем выбраться к трассе.
— Это не опасно? — Она открыла глаза и посмотрела на него, но в темноте не увидела ничего, кроме очертаний.
— Все опасно, но здесь оставаться тоже нельзя. — Илья склонился к ней и невесомо чмокнул в переносицу. Желание постоянно касаться ее и целовать было почти непреодолимым, и он с усердием потакал ему. — Стас должен за нами приехать, но у меня нет телефона, чтобы сообщить ему, где мы…
— А если не получится?
— Я что-нибудь придумаю, — уверенно ответил Илья и, чуть помедлив, попросил: — Расскажи лучше, чего хотел Юдин…
Симона заметно напряглась и шумно втянула носом воздух. Эта тема по-прежнему была слишком тяжелой для нее, от одного воспоминания об этом человеке внутри все задрожало, а тело потеряло пластичность.
— Снеж, — мягко позвал Илья, бережно целуя висок и помогая расслабиться. — Это очень важно. Ты уже достаточно намолчала…
— Прости, ты прав…
Она повернула голову, и его губы коснулись ее губ, втягивая в тягучий чувственный поцелуй. Илья целовал осторожно и нежно, не разжигая пламя страсти, а даря крепкую опору под ногами. Симона отстранилась и едва слышно вздохнула, собираясь с мыслями.
— Он хотел, чтобы я подписала брачный контракт и вышла за него замуж.
— Даже так… — озадаченно протянул Илья, обдумывая полученную информацию. — А ты?
— Я отказалась и порвала его.
— Смело.
— Так получилось… — Симона смущенно улыбнулась и спряталась на его груди.
— Ты молодец. — Илья крепче сжал руки в знак поддержки. — А он больной на голову изврат.
Вслух он ничего не сказал, чтобы не пугать ее, но про себя подумал, что все эти телодвижения сильно осложняли их положение. Юдин далеко не дурак и прекрасно понимает, что с ним будет, если Симона откроет рот. А это значило лишь одно — он не оставит ее в живых. Это не в его интересах. Значит, по-любому будет пытаться ликвидировать. По спине пробежал неприятный холодок, заставив поморщиться. Нужен какой-то план, чтобы защитить Симону, но ресурсов было немного. Утром они должны обязательно уйти отсюда, ни к чему искушать судьбу.
— Спасибо тебе, — услышал он тихий голос и заглянул в глаза. Не видел ничего, но интуитивно ощущал, что они блестят.
— За что? — так же тихо прошептал Илья и затаил дыхание, словно почувствовав, что настало время откровений, к которым он был совсем не готов.
— За то, что появился в моей жизни и научил на многое смотреть под другим углом. Я ведь даже не предполагал, что так бывает. — Симона смущалась, слова давались ей нелегко, но решила во что бы то ни стало высказать Илье все, что накопилось. — Там, в подвале, когда он заставлял меня вспоминать все те ужасные вещи, что сделал со мной, я думала о тебе и вдруг поняла, что не боюсь его.
— Вот что секс животворящий делает, — пошутил он, чтобы увести разговор на более лайтовую тему, но Симона не повелась на провокацию и вырулила обратно.
— Дурак, — дурашливо толкнула его плечом. — Я же не про секс… точнее, не только про него. Ты дал мне уверенность в себе.
— Мне всегда казалось что с этим у тебя проблем нет.
— Я работала над этим, но не всегда успешно…
— Расскажи мне все, — внезапно попросил Илья, сдавшись ее потребности. Понимал, что Симоне просто необходимо выплеснуть все, что творилось на душе, и он готов был ее выслушать.
— Это тяжело, но я попробую. — Она глубоко вздохнула и устремила взгляд в потолок. — Юдин был другом и компаньоном моего отца, часто бывал у нас дома. Я хорошо к нему относилась и не ожидала подвоха, тем более повода он не давал. — Голос заметно дрожал, но звучал уверенно. — Мне было восемнадцать, я вернулась домой от подруги, отец и Михаил сидели на кухне, выпивали и о чем-то спорили. Я поздоровалась и прошла в свою комнату. Надела
